Воровская субкультура: самый опасный город России

Дядя первого русского царя из династии Романовых, Михаил Никитич, сидел в Пермском крае в знаменитом Ныробском остроге. Когда его племянник оказался на троне, местные жители получили грамоту за сочувствие к родовитому сидельцу. Крестьянские дети по наущению старших бросали еду в яму, где находился узник, за что поначалу крестьян пытали до смерти, но когда власть переменилась, освободили от всех повинностей. Так среди пермяков зарождалось лояльное отношение к зэкам. Сегодня крепость криминальных традиций и близость зон – головная боль для пермских милиционеров. Именно этот фактор портит им всю официальную статистику. 638 преступных деяний на 10 000 жителей в прошлом году – больше, чем в любом другом российском городе. В этом, по нашему прогнозу, будет уже 788: на первую строчку рейтинга Пермь выдвинули кражи, грабежи и разбои.

При этом город лишен традиционных российских болячек; это столица региона-донора, с развитой промышленностью и низким уровнем безработицы. Замначальника пермского РУБОПа Сергей Кайгородов объясняет проблемы Перми, рисуя на листе бумаге карту: «Весь север Пермского края – это зоны, у нас их 49, это больше, чем где бы то ни было. Сидит здесь примерно 40 000 осужденных, 7000–8000 из них ежегодно освобождаются, а дальше, по идее, все эти люди должны разъехаться по домам». Но транспортная структура края отстроена так, что уехать отсюда в другие регионы можно только по Транссибу, а главный железнодорожный узел – именно в Перми.

«Наша краевая столица оказалась чем-то вроде накопителя», – резюмирует Кайгородов. В соседней Свердловской области тоже немало исправительных колоний, но там освободившиеся сразу рассасываются в разные стороны.

Руководство краевой милиции даже не пытается оспаривать криминальную славу Перми. «Мы в курсе ситуации, криминальные показатели у нас одни из самых высоких, и так сложилось исторически. Так что нам нет нужды оправдываться», – говорит глава пресс-службы пермского ГУВД Евгений Горбачев. Историческая вина лежит, пожалуй, на Василии Снырцеве, сконцентрировавшем в регионе невиданное ранее количество криминальных авторитетов. Этот высокопоставленный офицер ГУИНа в 70-х предложил создать в области специальную зону для «воров в законе». Так появился печально знаменитый «Белый лебедь», куда со всей страны свозили генералов преступного мира и где правдами и неправдами их «ломали».

НАСЛЕДИЕ «БОЛЬШЕВИКА»

Воровская субкультура до сих пор ощущается в городе. Ольга Чернова, женщина с «непростой судьбой» (три судимости, первый муж из «авторитетных спортсменов» был убит еще в конце 80-х годов), сочла возможным встретиться с корреспондентом Newsweek. Она предложила поговорить о пермской криминальной ситуации на кладбище – «там вам будет понятнее роль, которую еще недавно тут занимали блатные».

Северное кладбище находится километрах в десяти от города. Наиболее престижный его участок, сразу за входом, почему-то называется «Большевик», но похоронены там вовсе не «строители коммунизма». Ольга начинает экскурсию, взяв на себя функции гида: «Здесь всё в идеальном порядке – слева лежат “воры в законе”, “положенцы”, “смотрящие” и просто авторитеты. Самый известный тут Коля Зыков (Якутенок), вор “союзного значения”. Справа – спортсмены; у нас была очень сильная школа бокса, и многие из них прошли не только через спортзал, но и через тюремные университеты. А вот отдельный пятачок, где похоронены каталы (карточные шулера, весьма уважаемая в криминальном мире профессия. – Newsweek)».

Этот район Северного кладбища действительно впечатляет. Огромные надгробия с портретами в полный рост. Кладбищенский художник явно принадлежал к школе соцреализма – покойные остались в граните, как в жизни: в спортивных костюмах «Адидас», с фиксами во рту, а посреди всего этого великолепия – бронзовая статуя патриарха местного криминалитета по прозвищу Русак, с руками, словно стянутыми за спиной наручниками.

«В 90-х все эти люди имели огромное влияние и здесь и в зоне, – рассказывает Ольга. – Якутенок контролировал общак, и туда все платили; в местном СИЗО организовали “коммерческие камеры”, чтобы люди сидели в человеческих условиях; в тюрьму доставлялись любые продукты, покупались свидания…» – Ольга спокойно описывает былые подвиги авторитетов, многих из которых она знала лично. «Спортсмены ходили под блатными, но к концу 90-х почти все авторитеты один за другим оказались здесь на кладбище, а спортсмены подались либо в легальный бизнес, либо во власть. Теперь Нелюба (Владимир Нелюбин. – Newsweek) – президент Клуба спортивных единоборств и видный функционер Единой России; Плот (Владимир Плотников. – Newsweek) – президент краевой федерации по дзюдо, был местным депутатом, два года назад метил в кресло мэра; Циклоп (Вячеслав Зубков. – Newsweek) стал вице-президентом Федерации России по самбо. А когда-то все они исправно вносили свою долю в общак, и доля была немалая», – завершает Ольга свою лекцию об эволюции местного криминального сообщества. По ее словам, от той поры остались лишь воспоминания – «я теперь даже не знаю, кто смотрящий за городским общаком; если уж я не знаю, его скорее всего вообще нет».

ВЫШЕЛ – СЕЛ

Глава пермского ГУВД генерал-лейтенант Юрий Горлов в целом солидарен с Ольгой Черновой. С корреспондентом Newsweek он встречался не на кладбище, а в собственном кабинете на 3-м этаже «Башни смерти» – так в Перми называют здание краевого ГУВД, построенное в конце 30-х. Тогда здесь размещался отдел НКВД. Генерал уверен, что организованная преступность в крае давно не делает погоды: «У нас на весь огромный регион сейчас в оперативной разработке находится всего 5 ОПГ. В самой Перми лишь одна, и то в данном случае речь не столько об активно действующей банде, сколько о группе лиц с криминальным прошлым, пытающейся легализоваться, укрепиться в бизнесе, занять позиции во власти. Мы не столько работаем против них, сколько присматриваем за ними».

Проблема не в криминальных структурах, а в близости зон, повторяет Горлов. Он много лет работал на Дальнем Востоке, так что ему есть с чем сравнивать: «В Магаданской области тоже полно потомков бывших заключенных, но там погоду делали всевозможные “политические”, это очень чувствуется. В Магадане бывшие зэки были носителями культуры: библиотеки, театр, выставки, краеведение – всё это плоды труда магаданских освободившихся и их детей. Здесь, напротив, контингент формировался десятилетиями за счет уголовников, и из колоний ползет не культура, а сплошная воровская традиция».

Рецидивисты и мелкая уличная преступность – два главных поставщика проблем в Перми, говорит генерал. В прошлом месяце в городе наконец задержали местную знаменитость – «кислотного» маньяка. Его обвиняют в нападении на 18 человек. Ранее судимый 32-летний Владимир Котельников действовал артистично – грабил, угрожая сосудом с прозрачной жидкостью, выдаваемой за кислоту. Иногда Котельников менял «оружие» и угрожал якобы зараженной ВИЧ иголкой от шприца. Женщины безропотно отдавали деньги и украшения. Грабежи в Перми – на 2-м месте после кражи. А на 3-м – разбой.

Наркоманы, которых, по словам оперативников, было гораздо меньше еще 5–6 лет назад, мастера по всем трем видам преступлений. В ГУВД задумываются уже о воссоздании отдела, специализирующегося именно по наркоманам. «Последние годы этой темой занимался преимущественно Госнаркоконтроль, но они ориентированы в первую очередь на крупные поставки героина, знают, что к такому-то барыге вскоре придет несколько килограммов, и выжидают; а в это время этот барыга спокойно торгует по мелочам и подсаживает на иглу десятки людей», – сетует Горлов.

Корреспондентам Newsweek разрешили присоединиться к наряду патрульно-постовой службы и сопровождать его в течение всего дежурства. Первый же вызов – ограбление женщины на улице: отняли сумку с деньгами и документами. Старший группы сержант Евгений Останин сажает потерпевшую в машину и начинает методично объезжать окрестности: «Мы постараемся найти грабителей, а вы постарайтесь их опознать». Параллельно Останин расспрашивает о приметах нападавших и сообщает их по рации коллегам, также патрулирующим район. Буквально через полчаса приходит сообщение, что парочку, похожую на грабителей, обнаружили в зале игровых автоматов. «Мы подъедем, их выведут на крыльцо, если те – скажите…» – говорит он ограбленной гражданке. Оказались те. У одного из них в кармане нашли феназепам – сильнодействующее успокоительное, которое принимают наркоманы, когда нет дозы.

ЛОНДОНСКИЕ ШТУЧКИ

Помимо традиционных патрулей пермская милиция выставила против уличной преступности высокие технологии. Два года назад по инициативе краевого министра общественной безопасности Игоря Орлова город приобрел последнюю израильскую разработку – аэростат, снабженный видеокамерой. Теперь это чудо техники болтается в небе над Пермью и вместе с милицией охраняет покой граждан. В пресс-службе ГУВД с гордостью демонстрируют фотографии запуска аэростата и рассказывают, что камера столь мощна, что при необходимости можно узнать время, просто сфокусировав ее на наручных часах любого прохожего.

Однако есть у новинки и противники. Директор ООО «Правовая инициатива» и бывший депутат местного заксобрания Вячеслав Вахрин считает, что деньги на аэростат и другие системы слежения были потрачены зря. Главное достижение новинки – контроль за деятельностью избирательного штаба Владимира Плотникова, того самого Плота, о котором говорила Ольга Чернова.

Министра Орлова подобные упреки не поставили в тупик: «Деньги, потраченные на закупку подобной техники, и не должны сразу сказываться на раскрываемости, но они скажутся на общем уровне преступности: люди знают, что находятся под присмотром. Ну а что касается штаба Плотникова, то это как посмотреть: незаконная расклейка агитационных материалов является правонарушением, и если мы это выявляем с помощью камер, то решаем не политические задачи, а проблемы поддержания законности».

Надо отметить, что несколько преступлений с помощью новых видеокамер все-таки были раскрыты: аэростат зафиксировал ряд моментов, когда злоумышленники похищали с крыш дорогостоящие антенны. А стационарные камеры разрушили алиби молодого человека, подозревавшегося в убийстве своей невесты. С их помощью следствие определило, что за полчаса до смерти девушка находилась в обществе своего бойфренда, хотя тот и утверждал, что не был в городе, и даже предоставил свидетелей.

Кроме израильского аэростата пермская милиция экспериментирует и с отечественным роботом-полицейским. В городе его чаще называют «говорящее яйцо». Машину разработало НИИ им. Баумана. Агрегат высотой в человеческий рост катится на четырех колесах со скоростью 5 км/ч и советует людям вести себя законопослушно. Впрочем, его основная функция – вовсе не профилактика нарушений; внутри робота тоже находятся видеокамеры, которые наблюдают за окружающими.

«С помощью этой техники мы экономим, – утверждает Игорь Орлов. – При нынешнем уровне преступности нам нужно в разы больше милиционеров. Разнообразные системы слежения позволяют нам обходиться двумя патрульными нарядами и координатором, на пульт которого выводится многочисленная информация. А действуй мы по старинке, нам бы потребовалось 15 таких патрульных нарядов». По такому же пути пошли лондонские силовики, еще несколько лет назад продавившие установку в городе тысяч видеокамер.

Генерал-лейтенант Горлов делает ставку на структурный подход: «У нас в Перми за последний отчетный период было более 30 000 краж, и среди этих краж более 50% – хищение сотовых телефонов. Гоняться за каждым похитителем бессмысленно, а надо сделать так, чтоб не гоняться было бессмысленно, а воровать телефоны». Сейчас пермские власти ведут переговоры с краевыми мобильными операторами – краденый телефон не должен работать, даже когда покупатель вставит в него новую сим-карту. Параллельно будет введена ответственность продавцов бэушных аппаратов за краденый товар.

Сергей Петухов, инспектор отдела наказаний, не связанных с лишением свободы, Пермского ГУФСИН, считает, что дело не в мобильниках, – систему надо менять. «Слишком много людей, ориентированных на преступный образ жизни, оказываются на свободе. Лет 15 назад при таких же обстоятельствах они бы находились за решеткой, а сейчас сплошь и рядом – условно», – жалуется Петухов. Если верить его статистике, получается совсем уж печальная картина: преступлений всё больше, а суды всё мягче.

Орхан Джемаль, «Русский Newsweek»