Баня на Крещатике: энциклопедия взяточничества Черновецкого & Co. Рассказ очевидца

Объем рынка земельных взяток в столице – один миллион долларов в день. С таким уровнем коррупции, который сегодня существует в Киеве, умели бороться лишь китайцы, которые в свое время каждые 20 лет казнили всех чиновников с самой распространенной фамилией.

Если бы киевская власть передала на благотворительность те деньги, которые стекаются к ней за один день неутомимого беспокойства о гражданах, вышла бы сумма, втрое больше, чем наторговали на недавнем аукционе «бэушных» иномарок.

…Распродажу муниципальных машин торжественно открыл сам Леонид Черновецкий: «Как человек, который знает жизнь, я утверждаю, что это только начало борьбы с коррупцией»…

Мой собеседник – строитель, который работает на киевском рынке уже свыше 20 лет и также знает, что такое жизнь: «Я подсчитал, сколько за последние пять лет занес бабла: $6 млн. Хочешь узнать объем коррупционного рынка? Это просто. Допустим, в городе вводится до 1 млн. м2 жилья, себестоимость метра – 1000 баксов. Из них $300-400 ты отдаешь. Это если брать лишь 2007 год. Грубо – $1 млн в день».

При условии сохранения анонимности, Олег согласился рассказать о том, как работает система. Его рассказ касается локального уровня, но вполне можно допустить, что во всей вертикали власти вопросы решаются по аналогичным сценариям. Об этом свидетельствует отношение чиновников по всей стране к своей работе. Они считают ее бизнесом, ничем не хуже любого другого. Да что там худшим – такой рентабельности, которую получают люди при власти, ни в одной другой отрасли нет.

Коррупционное единое окно

Чиновники вроде бы вместе, но каждый сам за себя. Мой собеседник рассказал историю, как к чиновнику пришел другой и говорит: «Вот этот кусок земли мой, я его себе отвожу».Той ему в ответ: «Давай полмиллиона долларов». – «Ты что, это же лично для меня!» – «Ничего не знаю, у нас же бизнес».

Мы едем на машине Олега на деловую встречу с людьми, которые могут решить вопрос относительно одного из проблемных участков. Фирма моего собеседника собирается строить там офисный центр. Специально для такого случая я оделся значительно лучше, чем обычно, и даже изменил прическу. На встрече я буду руководителем проекта, который желает услышать цену из первых рук.

Олег сжато рассказывает о будущем строительстве и дает инструкции, главная из них – меньше всего говорить, а больше сбивать цену. Мы подъезжаем к небольшому ресторану на Нивах. Его владельцы – знакомые высокопоставленных должностных лиц из Киеврады, которые утверждают, что могут решить все вопросы и с сессией, и с разрешениями. Или просто еще одни посредники в длинной коррупционной цепочке.

«У мэрии есть три основных игрока на этом поле, – объясняет Олег. – Неважно, какая у кого из них должность, он может быть хоть дворником, но без него не решается ничего. При Омеле (предыдущий мэр Александр Омельченко – прим. перев.) все было проще и дешевле. Также давали взятки, но суммы были раз в десять меньше».

Мы заходим в помещение. Идем дальше вглубь, в другую комнату. Там к нам присоединяются трое: двое мужчин среднего возраста и женщина, которая в течение всего разговора не скажет ни слова. Мужчины, как это обычно бывает, играют в хорошего и плохого полицейских. Здороваемся. «Это Иван, я вам о нем рассказывал – он ведет проект», – рекомендует меня Олег. Садимся за стол и начинаем торговаться.

Жизнь девелопера сложна, жаловался за день до того Олег. Фактически все на этом рынке уже давно превратились в лоббистов. Чтобы построить, нужно пройти три круга ада: отведение земли, проект и его экспертиза.

Первый этап после подачи ходатайства об отведении земли – получении согласия. Она означает зеленый свет, то есть ты можешь готовить часть документов для сессии. Относительно недавно начали просить деньги и за нее. А согласие – это лотерейный билет, стопроцентной гарантии того, что ты получишь землю, никто не даст. Сначала брали взятки только за сессию. Стоило тогда решение от $50 тыс. до $100 тыс. за участок. «Потом поняли, что лучше начинать брать деньги с самого начала. Зачем брать лишь в конце? Больше всего из того, что я платил за согласие, – это $400 тысяч», – рассказывает Олег.

В течение последних полгода решить все проблемы можно в одном месте. «Это – коррупционное единое окно, такая себе вертикально интегрированная компания, – говорит он. – Платишь $1-1,5 млн за гектар и получаешь все: выводы, разрешения, решения. До этого у них была «дыра» с архитектурой, они не могли ее под себя подмять. Но в настоящий момент она полностью под ними».

Теперь, чтобы попасть на архитектурный совет, нужна подпись одного из тройки. «Серьезный проект, например, – от 10 тыс. м коммерческой площади. Из каждого метра запланированной площади заплати $40. Иначе не получишь письма-согласования проектной документации, тебя не пустят на сессию, ничего не сделают, ты не получишь ни одной бумажки».

Рискованное дело

Мы продолжаем переговоры. Спрашиваю: «Сколько стоит полный пакет – решение сессии плюс все разрешения и подписи?». Названная цена – больше чем миллион долларов. Решения сессии будет стоить $900 тыс. Мы пытаемся использовать кризис как аргумент, чтобы сбить цену. «В Киевраде говорят, что им кризис не мешает, земля ведь продукт непортящийся», – отвечают нам владельцы ресторана.

Как рассказал мне до этого разговора Олег, если сторговались, расчет происходит наличностью. «Это может быть обычный пакет из McDonald’s или пластиковый из супермаркета».

Олег продолжает: «Бабки» лично в руки тем, кто сверху, я не отдавал, хотя были случаи, когда договаривался непосредственно с ними. Приносил их партнерам по бизнесу – у них есть магазины, фирмы. Приносишь туда пакет с деньгами, рассчитываешься – и вперед. Или на фирму какую-то приезжаешь и отдаешь. Бывало, бросал на заднее сидение авто, даже не пересчитывая. Конечно, никаких расписок. Да, это физический риск для меня, но за него платят – я получаю процент суммы взятки именно за него. За каждый решенный вопрос».

«Какие гарантии того, что тебя не кинут?» – спрашиваю я. «Никаких гарантий нет, это стопроцентный риск. Как-то у меня были не лучшие времена, когда я занес очень значительную сумму, а результатов долго не было. Все строится на репутации – моей и моих контрагентов. Людям, с которыми я не работал и которые обещают низкие цены, я говорю так: приносишь бумагу, что я попал в повестку дня, после этого будут деньги. До того не дам».

Но вернемся к «рестораторам», с которыми мы обсуждаем желаемый результат, какие именно бумаги заказчик получит на руки. Более разговорчивый «плохой следователь» уточняет детали. Я уже знаю от своего опытного партнера, что нужно сразу договариваться о том, чтобы получить решение сессии на руки. Иначе через девять месяцев они аннулируются. «Как-то у нас очень дешево прошел вопрос – за $60 тыс. Я удивлялся: почему так? Потом пять месяцев не мог получить решения. Вышло, как в анекдоте о дешевой машине и очень дорогих колесах к ней. Я знаю случаи, когда люди были вынуждены второй раз идти и платить».

Получасовой разговор закончен. Мы выходим на улицу. Результат скорее позитивный – наши контрагенты согласились подумать об уменьшении цены. Кризис все же. Похоже, для них это просто дежурный рядовой эпизод их бизнеса.

«Лучше я куплю судью»

В машине Олег продолжает о рынке. Другой путь, без «единого окна», более длинный, но может выйти дешевле. По получении согласия на отведение земли нужно собрать выводы относительно проекта. Санэпидемстанция, экологи, архитектура, охрана достопримечательностей исторического наследия (с последними двумя трудно сторговаться), районная администрация. В каждом районе по-своему – от $25 тыс. до $100 тыс. «Как-то в районе за простой вопрос попросили 25 тыс. баксов. Я говорю : «Вы издеваетесь!» – а они: «У нас это минимальная такса. Нужно всем фракциям раздать». То есть если я там построю атомный реактор, это $25 тыс., если ларек – тоже $25 тисс.? Они говорят : «Да, нас не интересует, законно это или нет. Но $25 тыс. – это минимум».

Олег рассказывает, что с экологами, если ты не хочешь спилить дуб Тараса Бульби, можно договориться за небольшую цену. С охраной достопримечательностей исторического наследия, если это правый берег, просто беда. «На Печерске я делал проект – пришлось заплатить $500 тыс. У них такса растет, чем ближе к Лавре или Липкам. Главная фишка – высотность. Проект скандально известного дома на Грушевского предусматривал 9 этажей, в настоящий момент – 18. Представляешь, сколько они заплатили? Все вынуждены повышать рентабельность, увеличивая площадь. Слишком много взяток».

После того как новая команда полностью поджала под себя Главархитектуру, весь бизнес в шоке. Это сделано для того, чтобы всех задавить. «В настоящий момент невозможно попасть даже к районному архитектору. В единственный приемный день там стоит толпа людей, пройти невозможно, люди кричат: «Берем вилы и идем выбрасывать в окна!». Я напоминаю Олегу о дефенестрации (дефенестрация — акт выбрасывания кого-либо из окна – прим. перев.), демократическую традицию в средневековой Праге, когда граждане выбрасывали вельмож-взяточников из окон ратуши. Тех, кто выжил, добивали внизу, на мостовой.

«Всех районных архитекторов понизили в должностях, всех технических работников, которые могли брать за решение технических вопросов $200-300, просто «убили». Везде установили камеры, прослушивание, чтобы они ничего не могли взять. Потому что пацанам нужно брать больше и в одном месте», – рассказывает Олег о борьбе с коррупцией в Киеве.

«За письмо-согласование технической документации у меня требовали $800 тыс. И я прогнозирую, что люди перестанут ходить к чиновникам вообще. Будут строить сами. Без документов, без ничего. Будут захватывать землю и строить. А выхода нет – я лучше куплю за $100 тыс. судью».

«Третий этап – экспертиза, – продолжает Олег. – Съели предыдущего руководителя. Съели красиво, обходным маневром. Создали другую контору, которой предоставили право проводить экспертизу. Вот там пацаны вообще очень простые, из Донецка. Следовательно, они назначили человека на должность и выставили счет. С этой должности в партийную кассу должно поступать $300 тыс. на месяц. Я знаю случаи, когда они звонили по телефону людям и просили срочно провести экспертизу любого проекта с дисконтом, всего, например, за $50 тыс. Что случилось? Да просто срочно в конце месяца не хватает $50 тыс. отдать в партийную кассу».

Олег рассказывает, что девелоперы симпатизируют донецким ребятам, потому что они понятны, с ними можно легко сторговаться. «Бизнесу неважно, сколько взяток ты платишь. Он всегда нарисует свою, нужную рентабельность. А киевские полностью оторваны от реальности, – жалуется мой собеседник. – С ними очень трудно торговаться – они тебя никогда не слышат».

О честных ребятах

Еще есть пожарники, но они вообще очень простые люди. «Приходишь: ребята, сколько? $5 тыс. Отчислил и разошлись. Для них есть минимальный уровень нахальства, через который нельзя переступать, например, не заливать солярку в систему для гашения пожаров». Но есть другая фишка: каждый застройщик отдает городу проценты жилья. Если пожарникам не отводят их часть, они просто закрывают все экспертизы или не подписывают актов госкомиссий.

«Управление экономики – ты должен заплатить им деньги на социальное развитие, – продолжает Олег. – Это при том, что когда Киевэнерго, Киевводоканал дают техусловие, то также возлагают на тебя дополнительные нагрузки. Условно говоря, чтобы возвести дом, просят построить также Саяно-Шушенскую ГЭС. Если строишь офисный центр, дерут по-максимуму. Если социалку, то можно поторговаться. И ты в любом случае выполнишь необходимый минимум работ, чтобы в доме была вода».

Об уровне разговоров мой собеседник рассказывает такой реальный анекдот: «Водоканал сам сделал гидрорасчет и сообщил, что на Харьковском массиве в некоторых домах отрицательное давление воды в трубах. Поэтому нужно трубу диаметром 1800 дотянуть от станции метро «Черниговская» к «Познякам». «Отрицательное давление? Что такое нулевое, – говорю, – я понимаю – это когда из крана вода не течет. А что такое отрицательное? Это когда вода из банки втягивается назад в кран? Дайте мне ваши расчеты. – Не дадим! – У меня сто квартир в проекте. Как я стоимость этого водогона на них разбросаю? Они же будут золотыми! – Хорошо, хорошо, сделайте нам хотя бы реконструкцию вот этого колодца».

«Если у меня есть $1 млрд, я могу прийти и сказать: в настоящий момент перекрою Крещатик и построю там баню. И они мне позволят это сделать», – заверяет Олег. С таким уровнем коррупции умели бороться лишь китайцы, которые в свое время каждые 20 лет казнили всех чиновников с самой распространенной фамилией. У нас опыт государственноси значительно меньше, потому я спросил у Олега, нет ли другого способа заставить наших чиновников «служить народу».

Его рецепт прост и даже банален: «Архитектура определяется Генеральным планом, целевое назначение и требования закрепляются за участком до того, как он продается. Участок является товаром, готовым к продаже. Вся работа из землеотвода выполнена, даже подведены коммуникации. Задание девелопера – воплотить проект и продать. Если он какого-то монстра из говна построил, его просто никто не купит».

Рассказывают, что знакомая одного из киевских девелоперов много лет тому назад выехала в Бельгию и там вышла за бизнесмена. На одной из вечеринок владелец местной сети супермаркетов спросил у нее, знает ли она таких киевских бизнесменов: Супруненко, Басс и Довгий. Вроде бы они обратились, чтоб купить его бельгийскую сеть. Она ответила: «Знаю. Но это обычные чиновники, которые сидят на зарплате. Они достаточно честные ребята, потому вряд ли у них есть деньги для такй покупки».

Иван Помидоров, «Український Тиждень» (перевод УК)