Морские байки. Невыдуманные истории из флотской жизни
Почти всю свою службу автор провел на дважды Краснознаменном Балтийском флоте – прославленном ДКБФ. Именно она дала ему основной материал для публикуемых ниже «новелл».
ШТОРМИТ…
Командир дивизиона тральщиков Вася Рыба в своем комдивовском кабинете с начштаба пьют «шило» (так спокон веков именуется на флоте неразбавленный спирт). Хорошо им. Вася налился, как рак, красный весь, глаза, как всегда, навыкате. Благодать. Вася сегодня старший в бригаде. Начштаба же пришел с вечерней проверкой. Они с Рыбой уже проехались по бригаде на «газике», особых «чепух» не обнаружили и решили расслабиться.
Имеют право. В конце концов суббота.
Когда «уговорили» уже вторую, задребезжал телефон. Оперативный, чтоб ему сдохнуть.
Вася глубоко вздохнул, выдохнул, налаживая несколько сбитое от перепоя дыхание, и взял трубку.
– Товарищ капитан 2 ранга, вам срочно выйти в море на дежурном «Малахите». Приказ командира Лиепайской базы…
«Малахит» – это речной тральщик. Этакая пластмассовая посудина, именуемая в просторечии «мыльницей», тонн на 50 водоизмещением. К тому же почти плоскодонка – за борт плюнешь, уже качает балла на три.
Но сегодня море спокойно. Полный штиль, ни ветерка, как назло. А в душе штормит, душа требует продолжения банкета.
– Какое море, – хрипит Рыба с трубку, – там же штормяга дикая! Вы что, очумели, у меня же не крейсер, а «мыльница»…
– А у нас тут ни ветерка, – скрипит в ответ телефонная трубка.
– Так вы в штабе, а я в дивизионе. Тут такая ветрюга, так завывает, что тральщики от стенки отрывает. Я даже дал команду дополнительные швартовы завести.
Оперативный в недоумении. Он, конечно, не на причале базируется, но все равно не более чем в километре от воды. У него за окном деревья, он смотрит на кроны, листочки не шевелятся…
– Не верите? – возмущается Вася. – А я сейчас трубочку-то к форточке поднесу, сами убедитесь…
Он протягивает телефон к начштаба, и тот тихонечко, вытянув пухлые губы трубочкой, с нарастающей громкостью свистит в мембрану, временами переходя на завывание.
Оперативный немеет. Минуту-другую он слушает этот вой, потом принимает решение:
– Хорошо, товарищ капитан 2 ранга. Я запрошу прогноз погоды и попрошу базу дать отбой. Я вам перезвоню…
Вася с улыбкой кладет трубку:
– Наливай, Вовчик. Еще полчаса у нас в запасе есть.
ЮРА ГАНИН
Утро для помощника командира гидрографического судна «Редуктор» Юры Ганина началось обычно. Быстро ополоснув небритую физиономию, Юра выгнал моряков на физзарядку. Когда моряки уже пробежали законные свои пару кругов вокруг заводских корпусов («Редуктор» ремонтировал главный двигатель), старший лейтенант Ганин соизволил выбраться на палубу. Морячки под командой боцмана уже перешли к выполнению «гимнастического комплекса номер один».
Почесывая волосатую грудь, помощник лениво наблюдал за происходящим. Как и доблестный личный состав гидрографа, Юра ждал завтрака – единственного отрадного момента наступающего дня. Спать уже не хотелось, но и проявлять излишнее служебное рвение особого желания не было. Посему Юра снисходительно отнесся к тому факту, что кое-кто из «годков» выбежал на физзарядку не в тяжеленных «гадах», именуемых интендантами «ботинками яловыми флотскими», а в кроссовках и даже тапочках. Словом, у Юры было неплохое настроение. И не надо было его портить…
А ведь «спортили песню». И не кто-нибудь, а начальник ОУС (отдела устройства службы) Балтийской базы. Некий капитан 2 ранга, надумавший проверить порядок на кораблях, стоящих в заводском ремонте. Этот капдва подошел к борту «Редуктора» как раз в тот момент, когда время зарядки было на исходе. Морячки уже потопали по сходне на борт судна, когда раздался начальственный голос оусовца:
– Кто старший на этом корабле?
Юра глянул на стоящего на стенке офицера.
– Ну, я.
– Что значит «я»?! – взвился капдва. – Вы что, товарищ старший лейтенант, представляться не умеете?
Тут надо заметить, что по особому статусу кораблей радиотехнической разведки, на их борт из начальников ВМБ имел право подниматься только командир базы. Так что разговор велся, как говорится, через леера. Спуститься на стенку Юра, конечно же, не счел возможным.
– А ты кто такой? – задал он встречный вопрос.
Капдва, задохнувшись от столь явного нарушения субординации, вымолвил уже потише:
– Я-то? Я – начальник ОУС базы!
– Ну и пошел ты в жопу!
После чего с чувством исполненного долга Юра ушел в кают-компанию. По пути заскочил в рубку дежурного и набрал номер оперативного базы:
– Докладывает старший лейтенант Ганин, помощник командира гидрографического судна «Редуктор». Товарищ капитан первого ранга! Тут на корабль какой-то пьяный капитан второго ранга пытался прорваться…
Вечером Юру вызвал к себе командир базы. Вице-адмирал Касымбеков. В кабинете адмирала сидели все тот же оусовец и начпо базы.
– Ганин, – начал адмирал, – вы это что себе позволяете? Как вы могли оскорбить старшего офицера?
Юра широко раскрыл глаза:
– Я? Оскорбил? Старшего офицера?
Оусовец вздрогнул:
– А что, вы хотите сказать, что ничего не было?
– Так что, товарищ капитан второго ранга, я вас куда-то послал?
– Да…
– А кто-нибудь слышал?
– Нет.
Юра повернулся к Касымбекову и развел руками:
– Вот видите…
РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ
Мичман Витя Лапшин с ПКЗ-49 (плавказармы) больше всего на свете любил «шило» и свой велосипед. «Шило» он потреблял, а велик холил и лелеял. А дабы любимое средство передвижения не угнали, под сиденье Витя установил взрывпакет. Присобачил к нему детонатор электрический, а провод вывел к динамику, что на переднем колесе устанавливается.
И с чистой совестью оставлял велик на палубе ПКЗ. Мол, если кто и уедет, то недалеко. И без, простите, яиц.
Конечно, все друзья-мичмана об этом знали. И по давней флотской традиции, решили пошутить. Когда Витя собрался отъехать на обед и уже отсоединил динамик от колеса, его, как говорится, «заболтали» и втихаря опять динамик к колесу подключили.
В общем, отъехал Витя пяток метров и доехал до… гарнизонного госпиталя. Яйца, правда, простите за интимную подробность, остались целы, а вот задницу обожгло прилично. И потому лежал он в хирургии, в палате, на животе…
Комдив подплава капраз Науменко по кличке «Чапай», прозванный так за привычку рубить сплеча, не особенно вникая в суть дела, естественно, устроил мичманам разнос. Построил их, родимых, и вдул по первое число. Орал:
– Кретины! Ну и шутки у вас, идиоты! Это же додуматься надо – подорвать живого человека, уложить мичмана на госпитальную койку!
Ну, и так далее и тому подобное…
Раздав каждой твари по паре выговоров, Чапай со спокойной совестью отправился домой. Заметим для полноты картинки, что днем ранее комдив принес домой так называемую «регенерацию» – очень едкую химическую штуку, используемую на лодках для получения кислорода. «Регенерация» эта, между прочим, вещь очень опасная. Взрывается, как динамит. Но не сама по себе, а растворенная в воде. Зато прекрасно чистит унитаз.
Жена этим дома и занималась. Довела унитаз до полной белизны. Вот только воду смыть забыла.
Что такое полный кайф для пришедшего со службы офицера? Сесть на толчок, взять в руки «Советский спорт» и закурить. Что Чапай и сделал. А покуривши, чуть раздвинул волосатые ноги и бросил чинарик между них.
Вылетел из гальюна он вместе с дверью.
И попал в ту же палату, где уже лежал Витя Лапшин. В той же позе, кстати.
ПОГОВОРИЛИ
Николай Сергеевич Майков, в недавнем прошлом начпо 118-й бригады ОВР в Риге. Напакостив всем, кому мог, ушел на повышение – секретарем парткомиссии Балтийского флота. Звонит из Калининграда в тыл бригады. Трубку снимает и.о. начальника тыла Серега Лукшич, тогда еще капитан 3 ранга, уже ждущий приказа о повышении – Серега очень хочет стать начальником тыла.
– Сергей Юркович, – в голосе бывшего начпо просительные нотки, – вы не могли бы мне выделить «КамАЗ», перевезти вещички из Риги в Калининград?
Юркович, тогда еще не закодированный и оттого весьма похмельный:
– Николай Сергеевич, вы приехали в Ригу пару лет назад с одним чемоданом. А уже вывезли два «КамАЗа»… И еще один просите.
Даже через 400 километров ощущается, что у секретаря флотской парткомиссии – этой «красной гильотины перестройки» – взмокла сократовская лысина. Через минуту, судя по всему, спазмы отпустили, и Сергей Николаевич глаголет с придыханием, в котором слышится что-то похожее на возмущение:
– Так вы что, Сергей Юркович, хотите сказать, что я вор?!
– Нет, Сергей Николаевич, я хочу сказать только то, что я сказал…
Лукшич вешает трубку. Начальником тыла его назначают только после увольнения Майкова в запас. А не хрен так шутить, Сергей Юркович!
МИЗЕРА…
Не знаю, уж кто проектирует корабли, на которых наши мореманы бороздят просторы Мирового океана, но люди это душевные. Однозначно. Потому что каюты у нас спроектированы так, что шкаф обязательно расположен рядом с дверью.
Конечно, есть определенные неудобства: ты начинаешь одеваться, а тут в дверь моряк ломится с очередным идиотским вопросом. И бац тебя по корпусу железной дверью! А морячки у нас, как известно, спокойно дверь открыть не могут – им обязательно дурную силушку надо приложить.
Впрочем, это мелочи. Удобств больше. Потому что под каждым шкафчиком расположен выдвигающийся ящик. И если его чуть-чуть выдвинуть, то дверь открыть уже невозможно. По крайней мере – полностью.
Особенно если на борту проверяющий. Пока один из присутствующих в каюте недовольным тоном громко бурчит «Опять рундук вывалился!», второй успевает убрать со стола пузырь с «шилом» и спрятать скромный закусон.
Мы эту схему на «Линзе» отработали до мелочей. Ибо любимый наш замполит отряда Сергей Платонович Шпак шакалил по каютам почем зря. Ежечасно.
Собирались мы у дока. Вчетвером. Ваш покорный слуга, штурманец Леха Александров и Савелий Штангаров, хозяин каюты. Плюс «сожитель» дока по каюте Толя Базденков из ПрибВО.
«Пулю» писали. Но как только в дверь ломился Платоныч, работали четко: штурманец, как самый молодой, с уже упомянутым бурчанием задвигал рундучок, а мы мигом убирали со стола лишнее. И когда Шпак наконец-то попадал в каюту, на столе стояла шахматная доска, красовалась книга «Избранные партии Алехина», над всем этим с умным видом нависали мы трое и, не обращая внимания на вошедшего, разговаривали:
– Не, Алехин тут не так ходил…
– Что значит не так, ты посмотри, вот же в книге его партия расписана…
Ну и так далее. Платоныч, потоптавшись, просил у дока «что-нибудь от головы», мол, разболелась. Понятное дело, причина ему нужна была, чтобы проверить, чем там господа офицеры занимаются.
Док выдавал Шпаку таблетку. Снотворного. Чтобы спал побольше и меньше по кораблю шастал.
Иногда смеха ради вместо димедрола Платоныч получал пурген. Тогда в гальюне, расположенном за переборкой докторской каюты, долго раздавалось старательное сопенье.
Мы его слышали, особенно когда мизер расписывали. Мизер – это, как известно, такая штука, которая требует тишины и сосредоточенности…
Голова у него, видите ли, болит! Конечно, болеть будет. От загадки: почему четыре офицера запираются в каюте на три-четыре часа, а когда выходят, оказываются совершенно трезвыми?
Андрей Рискин, капитан 2 ранга запаса, НВО
http://nvo.ng.ru/notes/2009-11-20/16_baiki.html
Tweet
