Очевидцы Душанбе-1990: погромы спровоцировали коммунисты и КГБ-шники

Двадцать лет назад в Душанбе произошли события, ставшие прологом гражданской войны. Люди вышли на площадь, потребовали, чтобы к ним вышел для разговора первый секретарь компартии Таджикистана Махкамов, тот не вышел, началась стрельба (кто начал стрелять – до сих пор точно неизвестно, кто знает – тот молчит). После в городе начались погромы, беспредел, двадцать шесть человек погибли, несколько сотен были ранены и искалечены. В Душанбе вошли спецподразделения из Москвы, потом танки… 

Волнения удалось успокоить. Для изучения основных причин февральских событий были организованы комиссии, в которые вошли сотрудники КНБ и Генпрокуратуры, создавались государственная и парламентская комиссии. Однако виновные в тех кровавых событиях до сих пор не названы, и вопрос, кто спровоцировал расстрел мирных граждан в феврале 1990 года в Душанбе, остается открытым.

События февраля стали прологом гражданской войны в Таджикистане, но о них сегодня стараются не вспоминать. «Фергана.Ру» опубликовала обзорную статью Михаила Калишевского о событиях двадцатилетней давности, но нам показалось, что этого мало, нужны свидетельства очевидцев. Корреспонденты «Ферганы.Ру» расспросили о феврале 1990 года тех, кто сегодня живет в Таджикистане, и того, кто давно в эмиграции, – оппозиционера и лидера движения «Ватан» Додождона Атовуллоева. Интересно, что все изложенные версии событий оказались схожи.

Армянский вопрос

Утром 11 февраля 1990 года примерно 200 человек собрались у здания Центрального Комитета (ЦК) Коммунистической партии (КП) Таджикистана в Душанбе. По городу распространились слухи, что армянским беженцам, которые приехали в Душанбе из Нагорного Карабаха, дадут квартиры без очереди, и народ хотел знать, правда ли это.

По мнению очевидца тех событий, директора Центра Поддержки Гражданского Общества «Оштии Милли» политолога Хуриниссо Гаффарзода, идея о «выдачи квартир беженцам из Армении» была придумана правящей коммунистической номенклатурой Душанбе и их покровителями в Кремле. Слухи эти оперативно и профессионально распространяли их агенты: если бы не провокационная «утечка» этой информации, народ вообще не узнал бы, что в городе появились армянские беженцы. И уж тем более не узнал бы о намерениях мэрии города обеспечить армян жильем.

– Это была настоящая провокация, – говорит Хуриниссо Гаффарзода. – У нашего народа, с которым в советские времена несправедливо обходились, безусловно, было много нерешенных проблем, в том числе с жильем. Партийная номенклатура об этом хорошо знала и играла на чувствах обездоленного народа, подталкивая людей к митингу и протестным акциям. Простые люди пришли на площадь, чтобы получить ответ на вопрос: правда ли, что армянским беженцам выделяют отдельные квартиры? Потом руководству республики митингующие дали один день сроку и мирно разошлись по домам.

На следующий день, – продолжает Х.Гаффарзода, – у ЦК собралось уже более тысячи человек. Люди ждали от первых лиц официального ответа. Первый секретарь ЦК КП Таджикистана Каххор Махкамов не счел целесообразным и разумным выйти к народу и сказать людям всю правду. И то, что он медлил с ответом, вызвало бурю гнева простых граждан.

Ходжи Акбар Тураджонзода, один из лидеров 1990-х, рассказывал, что уже на второй день митинга два самолета ТУ-134 с армянскими беженцами были отправлены в Ереван. Мэр Душанбе Максуд Икромов, который был членом ЦК Компартии республики, просил руководство местного телевидения дать сюжет о возвращении беженцев домой, но телевизионщики не отреагировали. Ходжи Акбар Тураджонзода говорил: «Если бы показали этот сюжет по телевидению, то у людей не осталось бы поводов выйти на акции протеста 14 февраля».

– Тогда, в 1990 году, я работала в партийной организации города Рогуна, – говорит Хуринисо Гаффарзода. – К тому же я возглавляла местный женсовет. После начала демонстраций в начале второй декады февраля меня отправили в Душанбе, чтобы изучать ситуацию в столице. В Душанбе нам объяснили, что мы – несколько женщин-активисток – должны будем участвовать в будущем митинге и поддерживать позицию Каххора Макхамова.

Я сразу отказалась от этого предложения. 14 февраля я стала свидетелем жестокого и бесчеловечного подавления народного протеста. Вечером того же дня я вернулась в Рогун и сразу написала заявление на имя первого секретаря горкома партии, где заявила о своем выходе из рядов коммунистической партии. Для меня было позором оставаться членом такой партии, которая направляет штыки против своего народа. Быть коммунистом для меня означало считаться соавтором кровавого спектакля, подготовленного кучкой бессовестных людей.

– Однако до сих пор, уже двадцать лет, никто точно не сказал, кто именно собрал простых людей у здания ЦК КП Таджикистана, чтобы они высказались там о своих проблемах, – сожалеет политолог. – Ясно одно. Шла системная и активная травля людей, которые были недовольны действующей системой. Меркантилизм чиновников, их стремление к защите собственных целей и интересов любой ценой, стремление их сохранить свою власть были основными причинами, которые заставили людей идти на демонстрацию.

Ботинок протеста

Большинство свидетелей тех событий уверены в одном: если бы 12 февраля Каххор Махкамов вышел к людям, утешил их, призвал бы к разуму и спокойствию, – скорее всего, обстановка перестала бы накаляться и дело не дошло бы до стрельбы по невооруженному населению. Когда Махкамов все-таки вышел, было поздно. Народ был в ярости. Кто-то из митингующих снял ботинок и швырнул его в первого секретаря.

К этому времени здание ЦК охраняла милиция и вооруженные солдаты. Раздались выстрелы. Пролилась кровь. Толпа всколыхнулась. Люди начали жечь машины и дома, стоящие рядом, били стекла, грабили магазины. В течение трех дней погибли двадцать шесть невинных людей.

– Я тогда была студенткой третьего курса отделения журналистики, -вспоминает те годы доктор исторических наук, профессор Рано Бободжонова. – Февральские события очень хорошо помню. Ведь тогда мы были очень молоды. Это уже потом я стала изучать и анализировать те события, прочитала от корки до корки стенограмму пленума ЦК КП Таджикистана. А тогда мы только вернулись после каникул, жили в общежитии в студенческом городке «Гипрозем», который расположен в южной части Душанбе.

Помню, что наши преподаватели очень переживали за нас и приезжали навещать нас в общежитие. Всем рекомендовали не ходить на занятия. Помню сожженные автобусы напротив ЦК, ограбленные магазины рядом с ЦУМом. Тогда до нас дошли слухи, что в городе неизвестными людьми были задержаны и пострижены девушки в европейской одежде, будто девушек без платков избивают – а ведь мы были именно без платков… Помню, как от случайной пули погиб брат нашей сокурсницы Шахло, и нам было очень его жаль…

Кто приказал стрелять?

В одном из своих интервью бывший Генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев сказал, что стрельба против демонстрантов у здания ЦК в Душанбе не могла быть стихийной, необходим был приказ высокопоставленного чиновника. И фамилию человека, отдавшего приказ, можно найти в архиве. Очевидцы тех событий уверены: приказ об открытии огня был отдан руководством республики по согласованию с Кремлем. И за февральские события несут ответственность и генералы бывшего КГБ СССР.

Соледжон Джураев, руководитель группы сотрудников КГБ и Генпрокуратуры, которая занималась расследованием февральских событий, намекал на причастность этих событиям бывшего Председателя КГБ СССР Крючкова и экс-председателя КГБ Таджикистана Петкеля. По словам Джураева, именно по приказу этих лиц в Душанбе было отправлено 790 бойцов группы «Альфа» и «З», которыми командовали генералы Галаватов и Воротников.

Помимо этих оперативных групп, в Душанбе дополнительно были отправлены 1068 солдат. Поводом для отправки дополнительного контингента российских солдат в феврале 1990 года, как объяснял потом бывший министр обороны СССР Дмитрий Язов, являлось то, что якобы демонстранты нападали на военные объекты 201 дивизии, дислоцированные в Душанбе, а также на офицеров и их семьи.

– Несомненно, вина за кровопролитие в феврале 1990 года лежит на КГБ СССР – страны, которой нет уже 19 лет, – говорит Хуриниссо Гаффарзода. – Именно эта структура спровоцировала те события, и целью было очернить таджикский народ, подавить революционные настроения, погубить пробуждающееся национальное самосознание и дать понять жителям других республик, насколько пагубными могут быть последствия «революционных преобразований».

В те февральские дни для посредничества между митингующими и властями был создан Комитет из 17 человек, который вошел в историю как «Комитет-17». Три первых лица в республике подали в отставку: первый секретарь ЦК КП Каххор Махкамов (сейчас – постоянный член Маджлиси Милли Маджлиси Оли Таджикистана (верхней палаты парламента страны), председатель Президиума Верховного Совета Гоибназар Паллаев (скончался в 2000 году) и председатель Совета Министров Изатулло Хаяев (ныне пенсионер). Однако прошедший пленум ЦК Компартии Таджикистана их отставку не принял, и они вернулись на руководящие посты.

Демократически настроенные Бури Каримов, Абдулло Хабибов и Нур Табаров были обвинены в попытке государственного переворота – и тоже сразу реабилитированы.

Вроде ничего не произошло. Все чиновники сохранили свои золотые места. Тогда возникает вопрос: ради чего были спровоцированы кровавые события, в результате которых погибли простые люди? Можно были ли предотвратить кровопролитие?

По мнению Рано Бободжоновой, спустя годы все меняется и всегда на этот вопрос голос разума отвечает «да».

– Любой конфликт можно решить тремя путями, – говорит историк, профессор Бободжонова, – путем переговоров, экономическим воздействием и военным методом. Но прошлого все равно не вернешь, только уроки истории нельзя забывать. Февральские события тоже должны стать уроком…

– Февральские события 1990 года в сознании таджикского народа запечатлелись по-разному, – продолжает Хуринисо Гаффарзода – Хорошо, когда в эти дни вспоминают о жертвах тех событий, перелистают черные страницы нашей истории. Жаль, что до сих пор февральские события не изучены должным образом. По моему мнению, 14 февраля 1990 года является началом эволюции самосознания таджикского народа, началом национального преобразования.

Таджикистан был самой бедной республикой в СССР, с самого начала советского периода истории с этой республикой обошлись несправедливо – достаточно вспомнить так называемое «топорное разделение», когда в результате территориального размежевания таджики потеряли свои исторические города.

Таджики были лишены своей исторической письменности. И во время выборов на руководящие посты назначали «манкуртов», которые были лишены национальной гордости. Большинство руководителей республики не были представителями титульной нации, а местные кадры, как обычно, не отличались смелостью и не могли что-то изменить по существу. К сожалению, Каххор Махкамов, который находился во главе республики, тоже оказался несмелым и слабовольным. Он мог бы предотвратить февральские события, но не сделал этого.

– Трудно однозначно ответить на вопрос, можно ли было избежать этих событий, – говорит Рано Бободжонова. – Если верхи не могут править как раньше, а низы не хотят жить как жили, какие-то силы могут воспользоваться моментом. Так и произошло, на мой взгляд, в феврале 1990 года. По моим данным, первый выстрел все-таки был из толпы, а не со стороны дворца. Но гадать, кто именно стрелял первым, уже поздно. Хотя многие пишут в своих мемуарах о едином сценарии этого конфликта, обвиняют спецслужбы. Я с этим не совсем согласна, – заключила Раъно Бободжонова.

– До сих пор сохраняется опасность, что могут вспыхнуть подобные события, – говорит Хуриниссо Гаффарзода. – Таджикистан географически является центром региона, и только единство народов Таджикистана может стать гарантом того, что февраль 1990 года не повторится. Историки, политологи, социологи обязаны досконально изучить и дать объективную оценку февральским событиям, которые имели трагические последствия.

Февральские события в Душанбе стоят в одном ряду событий, которые произошли по кремлевскому сценарию в Прибалтике, Молдове, Азербайджане, Армении и Грузии. Эти события ускорили смерть советской империи и крах коммунистической партии как оплота тоталитарного режима. Правительство Таджикистана должно назвать 14 февраля 1990 года Днем национального возрождения и начала борьбы за независимость Таджикистана. Эти люди мечтали жить в другом, независимом, освобожденном от диктата обществе. Они стремились к свободе, – говорит в заключении Хуриниссо Гаффарзода.

А где монумент?

В память о жертвах февральских событий возле знаменитой чайханы «Рохат» в Душанбе был установлен монумент. Последний раз к нему положили цветы 12 февраля 1992 года. Потом началась война, которая продолжалась пять лет, до подписания в Москве Меморандума об установлении мира и национального согласия 27 июня 1997 года. За исключением родных, близких и друзей погибших, почти все забыли о жертвах февральских событиях 1990 года. Исчез и монумент.

Дододжон Атовуллоев: «Коммунисты и КГБ-шники «сдали» половину нетаджикского населения Душанбе»

Дододжон Атовуллоев, журналист, таджикский оппозиционер и лидер движения «Ватандор», также рассказал «Фергане.Ру» о том, что он помнит и как воспринимает февральские события:

«Февральские события 1990 года в Душанбе останутся в истории Таджикистана черной страницей, причем страницей непрочитанной. Никто до сих пор точно не знает, как могло случиться то, что случилось, не названы виновные в тех событиях. Нынешние власти стараются о феврале 1990 года молчать, вообще не вспоминать – ни плохо, ни хорошо. Даже камень, который был установлен на площади Шахидон в память двадцати шести невинно погибших людей, – даже этот камень куда-то исчез, и никто не знает, кто распорядился его убрать. А ведь на месте этого камня сначала хотели поставить памятник…

Когда началась горбачевская перестройка, Таджикистан начал бурлить. В людях проснулась надежда, начали выходить новые газеты, организовывались митинги – но в этих выступлениях не было ни антирусских, ни антиармянских, ни протаджикских настроений. Люди критиковали компартию, которая тогда была у власти, были настроены антикоммунистически. Тогда еще не было организованной оппозиции, даже партий не было никаких, кроме КПСС. В Таджикистане тогда было только движение «Растохез» («Возрождение»), и в него входили студенты, молодые ученые, цвет таджикской интеллигенции. В конце февраля 1990 года должны были проходить выборы в парламент, и многие лучшие люди – журналисты, ученые, представители интеллигенции – пошли в депутаты на тех выборах. И если бы они были избраны, то в Таджикистане был бы самый демократичный парламент. Но после февральских событий всех этих людей – и меня в том числе, я тоже шел в депутаты от Пенджикентского округа – обвиняли в причастности к февральским погромам и беспорядкам.

Душанбе бурлил. А к тому времени уже произошли события в Баку и Тбилиси. И мне кажется, что одной из главных причин февральских событий был дикий страх правящей партхозноменклатуры потерять власть. Таджикистан мог стать новым очагом беспокойства, и нужно было подавить эту новую волну, людей, которые посмели иметь антикоммунистические идеи.

В моей газете «Чароги руз» было опубликовано сенсационное интервью тогда еще майора КГБ Абдулло Назарова о тех событиях. Сейчас Абдулло Назаров – заместитель председателя КНБ Таджикистана. И Назаров тогда впервые открыто и от своего имени заявил, что к февральским событиям имеют непосредственное отношение сотрудники КГБ Таджикистана во главе с тогдашним председателем КГБ Петкелем. Тогда интервью Абдулло Назарова произвело эффект взорвавшейся бомбы – он называл многие имена и то, как именно КГБ участвовал в февральских событиях. Им нужен был повод для подавления движения, представители которого могли стать новой элитой Таджикистана. Им нужно было подавить стремление к свободе – а значит, им нужны были погромы. И Назаров рассказал, как сотрудники КГБ, сексоты, осведомители стали провокаторами тех погромов.

Я знаю лично многих людей, которые тогда выходили на площадь перед президентским дворцом. И ни у кого из них не было оружия. Во времена СССР вообще оружия у людей не было. А власти стали передавать в Москву сводки о народных волнениях, мол, все вооружены, бандиты… Они писали, что таджики якобы выступали против российских войск, что нападают на военнослужащих, на русскоязычных… Москва была введена в заблуждение.

Да, потом уже начался беспредел. Но только после того, как на этом митинге были убиты невинные люди. И если бы из Москвы не прислали спецназ, группу «Альфа», если бы Москва не ввела танки – то я не знаю, чем бы все закончилось. Слава богу, что тогда удалось это остановить.

Ведь что такое был Душанбе в 1990 году? Маленький Париж. Половина населения – таджики, другая половина – русские, евреи, узбеки, татары… На одной свадьбе могли говорить по-таджикски, по-узбекски, по-русски… Это был интернациональный город, и каждый, кто приезжал из кишлака в Душанбе, становился городским жителем… И когда после февраля русскоязычные стали уезжать – а это были лучшие, самые образованные люди, – то их отъезд стал страшным ударом, от которого Душанбе до сих пор не оправился. Сейчас Душанбе – это большой колхоз…

Я никого не хочу оправдать. То, что тогда случилось, – случилось стихийно, потому что тогда не было какой-то партии, штаба, откуда это все организовывалось, не было лидера, вокруг которого сплотились бы люди и указания которого они выполняли. Но страшно, что коммунисты и КГБ-шники, стараясь сохранить свою власть, положили на алтарь жизнь и безопасность половину нетаджикского населения Душанбе.

Провокаторы пускали слухи, что армянам, которых тогда много приехало в Душанбе из Азербайджана, дают квартиры, предназначенные таджикам – а ведь таджики по двадцать лет в очередях на жилье стояли… Люди вокруг Душанбе жили в страшной нищете, которая сопровождалась огромным приростом населения: в одном домике жило по четыре-пять семей.

Люди на митинге просили: пусть Махкамов выйдет к народу, пусть объяснит! И если бы он вышел и сказал, что никто ваши квартиры никому не отдает, что армян поселили в эти дома временно, по закону гостеприимства, потому что у них трагедия, они лишились домов, родины – ведь все бы поняли! И не было бы ничего! Когда в аэропорту Душанбе стояло два самолета с армянами, которые вылетали в Ереван, Хаджи Акбар Тураджонзода говорил, что эти самолеты нужно показать по телевидению, чтобы люди успокоились. Мол, они улетают! Но никто не показал эти сюжеты по телевидению, об этом не рассказали в газетах.

И Махкамов не вышел, напряжение росло. А когда погибли люди, то ситуация стала неуправляемой, толпа пошла громить. И уже забыли об этих армянах, громили жилые дома, где вообще жили нетаджики, громили магазины, склады… Начался беспредел. Начали свою игру чиновники, которые работали в правительстве и занимали не очень важные места, – а им хотелось подняться выше. Подключились священнослужители, подключились провокаторы.

Но надо отдать должное душанбинцам. В том районе, где я жил, недалеко от цирка, – на улицы выходили мужчины, женщины, по ночам разжигали костры и сторожили, охраняли свои дома и дома своих соседей-нетаджиков. Во многих районах города были созданы такие «отряды самообороны», мы ходили, кто с палкой, у кого нож в кармане – и охраняли. Я помню, как лучшие представители таджикской интеллигенции ходили по домам и убеждали жителей не поддаваться на провокации… И их слушали, потому что эти люди обладали авторитетом. Но мы не могли охватить все районы и защитить всех.

Потом, после событий, мы писали письма в Армению и просили прощения – всем было стыдно. Мы сами потом стали беженцами, мы только потом поняли, что такое потерять родину, родной дом.

После этих событий все руководство Таджикистана подало в отставку: и первый секретарь РК КПСС, и председатели Верховного совета и кабинета министров. Но в Душанбе приехал Борис Пуго – и они все вернулись на свои посты.

Пуго много знал об этих событиях, но его нет в живых. И Петкель знал, но он тоже уже умер. В Таджикистане осталось два человека, которые много могут рассказать о феврале 1990 года – но они молчат. Это Махкамов и тогдашний председатель Совмина Таджикистана Хаяев.

Но именно потому, что до сих пор неизвестны подробности февральских событий, из февраля никто не вынес никакого урока. А нам нужно не только знать эти уроки – нам нужно покаяться. Потому что цена февральских событий – не только 26 погибших, о которых сегодня никто не помнит, но и гражданская война, потому что после февраля 1990 года народ стали делить на «красных» и «зеленых», на «юрчиков» и «вовчиков».

Да и о войне, которой тоже скоро двадцать лет, стараются не говорить. Никто не знает, кто герои, кто антигерои, кто враги, кто друзья… Не только мировое сообщество, но и сами таджики не знают, из-за чего и за что погибли 150 тысяч человек… Ни один генерал, ни один полевой командир не покаялся в том, на что обрек свой народ на этой войне. Трагедия, если страна не знает своего прошлого. Антиузбекская и антирусская истерия, которая сегодня идет в Таджикистане, может стать прологом новой катастрофы, которая обрушится на нашу маленькую многострадальную землю…»

Тилав Расул-заде, Мария Яновская, Фергана.ру