Правда о подготовке рекордного полета и первых часах Гагарина на земле

Прошло без малого 50 лет со дня первого полета человека в космос. Что же сегодня на самом деле мы знаем об одном из самых ярких событий ХХ века? Осле­пительная улыбка, фраза «Поехали!», развязавшийся шнурок ботинка на ковровой дорожке, позже шрам на брови, трагическая гибель в истребителе. Вот, пожалуй, и все… Расскажем правду о подготовке рекордного полета и первых часах космонавта на земле.

Писать о Юрии Гагарине и не сказать об эйфории, охватившей огромную страну, только залечившую раны войны, да и весь мир после его полета в космос, — понапрасну тратить время. Сегодня невозможно представить, чтобы без разнарядки, без материального стимулирования весь народ от мала до велика ликовал. А ведь это было — всеобщее торжество, бескорыстное, искреннее, со слезами счастья…

Недавно я возвращался домой поездом из Тернополя. В разговоре в купе выяснилось, что юная попутчица-львовянка, выпускница одной из академий Днепропетровска, снимает квартиру у нас в городе на улице Титова. Я спросил, что она знает о человеке, чье имя носит одна из красивейших улиц города ракетостроителей. Ровным счетом ничего! Я попытался хоть что-то рассказать о космонавтах, но вторая попутчица, чуть постарше студентки, заявила, что видела по телевизору американский фильм, в котором доказывалось, что космонавтов не было, а Гагарина украли инопланетяне. Естественный вопрос — «А кто же тогда Юрий Гагарин?» — повис в воздухе.

Дома я заглянул в «Википедию» и в очередной раз удивился — насколько ловко можно затертыми (иногда и правдивыми) фактами свести на нет одно из самых значи­мых событий в истории Земли, под­виг простого человека, честно и мужественно выполнившего свой долг.

Прошло без малого 50 лет со дня первого полета человека в космос. Что же сегодня на самом деле мы знаем об одном из самых ярких событий ХХ века? Осле­пительная улыбка, фраза «Поехали!», развязавшийся шнурок ботинка на ковровой дорожке, позже шрам на брови, трагическая гибель в истребителе. Вот, пожалуй, и все.

Почему? Лично для себя я нахожу ответ в тотальном засекречивании всего, что связано с космическими исследованиями (получилось — рекорд, фурор, не получилось — а ничего и не было!), выхолащивании всего живого, яркого, что может хоть как-то поставить под сомнение мудрость и прозорливость правящего клана, обласканных организаторов космических шоу. Возможно, есть и другие ответы.

В этой статье я хотел бы вкратце остановиться лишь на двух моментах — подготовке рекордного полета и первых часах космонавта на земле.

Готовность к штурму космоса

Я опасаюсь за свою страну, когда думаю, что Бог справедлив.
Томас Джефферсон, 3-й президент США

Первый отряд космонавтов с 13 апреля 1960 года проходил парашютную подготовку в том самом военном городке, где я рос и учился в школе. Городок этот назывался Энгельс-1 и располагался в пяти километрах от настоящего, сугубо западного по архитектуре города, бывшей столицы Автономной области немцев Поволжья. В 1941 г. всех немцев выселили в Среднюю Азию и Казахстан.
Первый отряд космонавтов на поле Энгельсского аэродрома. Апрель 1960 г. Фото: из архива Ю.Митикова
Фото: из архива Ю.Митикова
Первый отряд космонавтов на поле Энгельсского аэродрома. Апрель 1960 г.

Чем приглянулся космическому ведомству этот городок? Налаженная инфраструктура и опытные кадры позволяли готовить с минимальными издержками будущих космонавтов.

Перед летчиками была поставлена задача: в кратчайшее время овладеть парашютным мастерством, научиться приземляться на суше, на море и в пустыне. Руково­дил парашютной подготовкой многократный рекордсмен мира полковник Николай Никитин, человек, влюбленный в свое дело. Инте­рес­ная деталь к его образу. За нес­колько дней до исторического старта заместитель главкома ВВС по космосу Н.Каманин (один из первых Героев Советского Союза, летчик, спасавший челюскинцев) спросил у Ю.Гагарина (так принято при отправке на задание с большим риском для жизни), есть ли у него какие-либо просьбы. Высказана была всего одна — включить Н.Никитина в состав боевого расчета подготовки космонавта.

В свете реалий того времени единственная просьба Гагарина удовлетворена не была.

…Если до запуска первого спутника соревнования систем в космосе еще не было (отсутствовали заявления, реляции, объявления), то в вопросе запуска первого космонавта дело обстояло иначе. Правительством США были приняты безотлагательные меры по улучшению своего имиджа, по выходу на ведущие роли в космосе. Мировому сообществу было заблаговременно сообщено, что именно их гражданин Алан Шепард откроет настоящую, а не собачью космическую эру. Назвали и дату старта — 19 апреля 1961 года.

Какая информация на начало апреля 1961 года позволила руководству СССР принять решение о полете своего космонавта раньше американского? В первую очередь, статистика летной отработки. Из семи уже запускавшихся в космос кораблей «Восток» один вышел из строя при взрыве носителя, пять вышли на орбиту, при этом три из них совершили отличную посадку и один — аварийную. И при двух пусках на Венеру спутники вышли на орбиту.

Были проблемные вопросы? Были. Не удалось к тому времени обеспечить спасение космонавта на воде. Плохо обстояли дела с системой регенерации воздуха в корабле — уже на четвертые сутки ее испытаний начинала образовываться лужа соляного раствора (хлористого лития). В невесомости ядовитые капли вели бы себя вообще непредсказуемо. Но первый полет планировался одновитковым, полуторачасовым.

Продолжалась и отработка катапультирования космонавта из спускаемого аппарата, стоившая здоровья не одному испытателю. Об этом много разговоров ходило и в нашем гарнизоне.

Сегодня есть ряд вопросов, на которые мы уже вряд ли получим однозначные ответы. Например, почему и кем было решено первым послать в космос именно Ю.Га­гарина? Чем он выделялся? Из первой шестерки кандидатов (В.Варламов, Ю.Гагарин, А.Карташов, А.Николаев, П.Попович, Г.Титов; несколько позже вместо выбывших по состоянию здоровья Варламова и Карташова пришли Г.Нелюбов и В.Быковский) все были богатырского здоровья и прекрасно подготовлены. По всем изучаемым дисциплинам, как отмечают преподаватели, Гагарин был не первым. Всегда вторым.

Но именно Гагарина будущие космонавты ставили в анкетах на первое место: дружелюбен, открыт, всегда готов прийти на помощь. Сводя все только к ослепительной гагаринской улыбке, а также его заходу без обуви в космический корабль на глазах у С.Ко­ролева, мы обедняем образ Гагарина и упрощаем ситуацию. Н.Каманин в своих мемуарах так обошел этот вопрос: «Мне были даны полномочия назвать кандидатом Гагарина Юрия Алексеевича, а его дублером — Титова Германа Степановича. Комиссия единогласно согласилась с этим мнением». Кем даны полномочия? Почему?

Можно предположить, что Ю.Га­гарин узнал о своем назначении еще до официального озвучивания, поскольку за десять дней до старта стал более открытым. То он высказал сомнение по поводу необходимости автоматического раскрытия запасного парашюта, то во время облета района посадки, наблюдая оголенную, обледенелую землю, со вздохом сказал: «Да, здесь можно крепко приложиться». А во время одной из бесед с космонавтами, когда им было рекомендовано совершить катапультирование с самолета, Ю.Гагарин принял предложение с большой неохотой. Это крайне взволновало наблюдательного Н.Каманина.

В конце марта Госкомиссия подготовила и направила в ЦК КПСС три варианта сообщения о первом полете человека в космос (но только после успешного выхода корабля на орбиту). Решили также, что корабль «Восток» не будет иметь систему аварийного подрыва (созданную на случай приземления на чужой территории). Большинством в один голос (!) постановили зарегистрировать полет как мировой рекорд, для чего допустить на старт и в район посадки спортивных комиссаров, но при этом не разглашать секретных данных о полигоне и носителе.

У американцев же дела с гласностью обстояли совершенно иначе — налогоплательщик не дремлет. Поэтому запуск первого американского астронавта с мыса Канаверал состоялся в присутствии свыше четырехсот представителей прессы, радио и телевидения многих стран мира. Около 45 млн. американцев наблюдали за полетом А.Шепарда благодаря радио- и телетрансляции.

Полет в историю с подробностями

Где господствует мораль — там нет места истине.
М. Веллер. «Ножик Сережи Довлатова»

Юрий Гагарин стартовал на корабле 3КА № 3 («Восток») 12 апреля 1961 года в 09:07 по московскому времени с полигона «Заря» (сейчас Байконур). Полету предшествовал незначительный инцидент. При последней проверке герметичности корабля оказалось, что посадочный люк травит. Слесарям пришлось открутить и закрутить его заново. За несколько секунд до отрыва ракеты от стартового стола прозвучала ставшая потом знаменитой лаконичная гагаринская фраза «Поехали!».

Космонавт на участке выведения чувствовал себя нормально, правда, временами пульс доходил до 180 ударов (в состоянии покоя – 60–65). Ра­диосвязь была хорошей. Через 13 минут после старта присутствующие на полигоне знали: первый в мире полет человека по околоземной орбите начался!

Поднятый буквально с постели всемирно известный дик­тор Юрий Леви­тан, доставленный спе­циальным автомобилем в студию, в 10:02 зачитал сообщение ТАСС о полете пер­вого человека, гражданина СССР в космос. Это сообщение слышал и я.

Но оказалось, что корабль вышел на нерасчетную высокую орбиту (высота в апогее – 327 км против необходимой — 230 км). Дело в том, что сход с нее в случае отказа тормозной установки за счет естественного торможения занял бы около десяти суток. А как уже отмечалось, система жизнеобеспечения на это не была рассчитана. Более того, по мнению ряда военных врачей, даже нескольких витков в невесомости хватило бы для того, чтобы у пилота нарушилась психика. Можно представить, что пережили С.Коро­лев, М.Келдыш и другие руководители, владеющие этой информацией.

После облета Земли в 10:25:34 включилась тормозная двигательная установка (ТДУ). Из-за неисправности клапана в топливной магистрали ТДУ отключилась на секунду раньше. Кроме того, с задержкой на 10 минут произошло разделение спускаемого аппарата (СА) и приборного отсека. Этот момент космонавт зафиксировал. В ито­ге корабль перешел в быстрое вращение по всем осям. Для Ю.Гагарина настал момент истины — перегрузки стали закритичными (есть сведе­ния, что его тошнило). В результате СА приземлился не в 110 км юж­нее Волгограда, как планировалось, а гораздо севернее, в Сара­товской области, неподалеку от г.Эн­гельса-1, где посадку никто не ожидал.

Только вдумайтесь в эту официальную фразу — «где посадку никто не ожидал»! Какие последствия она в себе таила в стране, находящейся в состоянии холодной войны, в которой культивировались милитаризм, подозрительность и шпиономания и в которой отсутствовала элементарная связь даже у военных? Фотографии Гагарина не публиковались, телевидения в тех краях не было, в лицо его, естественно, никто не знал. Что могло произойти со странным «парашютистом», неожиданно приземлившемся возле аэродрома стратегической авиации, рядом с дивизионом ПВО? Чем могло для него закончиться тотальное засекречивание, келейность, боязнь неадекватной ответственности в случае неудачи?

Если полет Ю.Гагарина до момента приближения к Земле в большинстве источников описывается более или менее одинаково, с разной степенью детализации, то описание всего, что происходило после, – настоящий эпос, скрывающий суровые порядки тех лет. Не секрет, что в СМИ, в музеи, в интернет-издания попали сведения (воспоминания) преимущественно высокопоставленных военных чиновников, «правильно понимающих политику партии и правительства». А моменты истории, где им не хватало мужества наводить тень на плетень, освещаются «неизвестным летописцем».

Чего только не прочтешь там о первых минутах Гагарина на Земле после полета! И готовились к встрече с ним здесь, неподалеку от Энгельса-1, как обычно, как встречали первый спутник и Лайку (!), как лезли на вышки и высматривали космический корабль, как обнаружили еще и второй приземлившийся корабль, и много чего еще интересного. Прибывшие по тревоге на место приземления космонавта вооруженные ракетчики Гагарина сразу же признали, обеспечили его связью, буквально через 10 минут передали летчикам, прилетевшим на вертолете. Встреча Ю.Гагарина на Земле расписана – четче не придумаешь…

Но события развивались скорее по законам детективного жанра.

В 10:48 на локаторе Энгельсской базы стратегических бомбардировщиков майор М.Тепляков (мой сосед по дому) в юго-западном направлении на высоте 8 км и удалении 33 км зафиксировал объект. Целеуказание было передано дивизиону ПВО! О том, что это был спускаемый аппарат с Ю.Гага­риным, ракетчики, заранее поднятые по боевой тревоге, и не подозревали! Через несколько секунд на высоте около 7 км первый космонавт катапультировался. С этого момента целей на локаторе стало две.

Приняв цели и убедившись в их снижении по парашютной траектории, командир дивизиона ПВО в/ч 40218 майор Ахмед Га­сиев по тревоге снарядил два вездехода с пятнадцатью вооруженными военнослужащими. 1 мая 1960 года его коллеги под Свердловском в аналогичной ситуации сбили самолет-разведчик и задержали американского летчика-шпиона Пауэрса. Их по-царски наградили и повысили в звании.

В 10:55 неподалеку от деревни Смеловка Энгельсского района приземлился СА, а около 11:00 при­мерно в 2 км от аппарата приземлился Гагарин. Первыми землянами, встретившими космонавта после полета, оказались жена лесника Анна Тахтарова и ее шестилетняя внучка.

Через несколько минут после приземления парашютиста прибыли на машинах вооруженные военные. Проскочила информация, резко контрастирующая с официозом: первая встреча космонавта на земле была далеко не дружеской (на всякий случай, так характеризуется сценка с местными трактористами). Для выяснения личности субъекта в красном комбинезоне и черных ботинках А.Гаси­ев в 11:15 на машине ГАЗ-69 дос­тавил парашютиста под охраной в свой дивизион. Остальные на ГАЗ-51 стали пробиваться по сырому полю ко второй цели.

Из штаба дивизиона Ю.Гагарин связался с командиром дивизии ПВО генерал-майором Ю.Вовком (штаб – в Куйбышеве, с Москвой связи не было!) и доложил: «Прошу передать главкому ВВС: задачу выполнил, приземлился в заданном районе (фраза взята из официальных документов), чувствую себя хорошо, ушибов и поломок нет. Гагарин». А.Гасиев получил команду: до особого распоряжения с парашютиста глаз не спускать.

После доклада Гагарин находился в тревожном ожидании, а затем вместе с Гасиевым на автомобиле направился к спускаемому аппарату, куда должен был прибыть за ним вертолет.

Тем временем на поиск космонавта с Энгельсского аэродрома был направлен вертолет Ми-4. На борту находился начальник гарнизона генерал-лейтенант И.Бровко (только такой высокий уровень давал надежду на решение вопросов на месте). С вертолета благодаря яркому парашюту быстро заметили спускаемый аппарат.

Вертолет произвел посадку у СА. Космонавта не обнаружили, более того, никаких признаков его ухо­да из корабля на сырой земле не было (о том, что Гагарин катапультировался, никто не знал). Увиденная картина повергла в шок бывалых лет­чиков — люк открыт, внешнее покрытие корабля обгорело, а его ниж­няя часть частично разрушена.

Вертолет взлетел и направился назад на свой аэродром. С его борта на дороге, неподалеку от КПП ракетного дивизиона, заметили автомашину, из которой кто-то вышел и замахал руками. Вертолет сел и забрал Гагарина с Гасиевым на борт — командир дивизио­на без санкции своего начальства не мог отпустить парашютиста. Вертолет по этой причине пришлось посадить около КПП дивизиона ПВО. Пока генералы разных ведомств улаживали вопросы по телефону, Ю.Гагарин фотографировался с офицерами и личным составом.

Наконец, формальности были утрясены. Прощаясь, А.Гасиев подарил свою фуражку космонавту, так как у Ю.Гагарина, кроме шлема скафандра, не было головного убора, а без него он не мог отдавать воинскую честь.

И вот, наконец, Ю.Гагарин вышел из вертолета Ми-4 на поле Энгельсского аэродрома. Встречали цветами, спешно срезанными из горшков в офицерской столовой, оркестр, экстренно доставленный в летную часть из военного училища, играл марш. По официальной «мифологии», с момента приземления Ю.Гагарина прошло всего каких-то 50 минут. В это можно поверить?

Неведомым способом после сообщения ТАСС о полете первого человека в космос в наш городок просочилась информация (домашних телефонов не было, военных по тревоге созывали сиреной или посыльными), что сейчас к нам в штаб доставят приземлившегося Юрия Гагарина! И весь народ сломя голову рванул взглянуть на героя. Творилось что-то невообразимое. Смяли охрану штаба, повалили забор, одного человека, по слухам, задавили на смерть, человек пять серьезно пострадали…

Следующие три часа (!) Гага­рин отвечал на вопросы, фотографировался с собравшимися в ожидании налаживания связи(!) для рапорта о выполнении задания Н.Хрущеву, Л.Брежневу и главкому ВВС К.Вершинину.

Сподвижники Королева в мемуа­рах отмечали, что у Гагарина не было и 50% шансов для благополучного возвращения на землю.

Еще один нюанс, отчетливо характеризующий порядки, царившие в СССР. На первой же пресс-конференции в Москве один западный корреспондент спросил у Ю.Гага­рина, как он приземлился — в кабине корабля или вне ее? Космонавт нео­жиданно для всех взял тайм-аут, стал консультироваться с руководителем конференции, а затем сообщил, что Главный конструктор предусмотрел оба способа посадки – как внутри, так и вне корабля (?!). По мнению ряда историков, Н.Хрущев считал, что катапультирование унижает советских космонавтов – строителей коммунизма. Другие историки считают, что еще до старта было решено нигде не «светить» катапультирование, имея в виду после­дующую регистрацию полета-рекор­да в Международной аэронавтической федерации (ФАИ). По существовавшим тогда правилам (естественно, для авиации) мировой рекорд официально регистрировался только в случае, если пилот взлетал и приземлялся в своем корабле.

Обе версии имеют одно общее — всем причастным к полету надо было выкручиваться, скрывая тем самым, возможно, самый яркий и драматический момент космической эпопеи. Поэтому сразу же были приняты меры по исключению утечки информации о настоящем способе приземления Ю.Гагарина. Бабушку и внучку, первыми встретивших Гагарина после приземления, с пристрастием проинструктировали, военным — приказали.

Но на этом история с приземлением не закончилась. Примерно через три месяца в Париже ФАИ на своем заседании собралась фиксировать мировой рекорд Ю.Гага­рина. Тут-то опять возник вопрос, как он приземлился. Советская делегация утверждала, что он был в кабине. Руководители ФАИ требовали подтверждающие документы, поскольку понимали, что обеспечить мягкую посадку на парашюте почти трехтонного спускаемого аппарата без специальных устройств невозможно. Наши представители, конечно, никаких документов предъявить не могли и продолжали настаивать на своей версии. Перебранка длилась около пяти часов. Когда пришло время обеда (на Западе — «война войной, а обед по расписанию!»), официальные руководители ФАИ сдались и согласились с тем, что Ю.Гагарин приземлился в кабине корабля.

Иностранные корреспонденты еще не раз просили наших специалистов предъявить доказательства приземления Ю.Гагарина внутри кабины. Каждый раз их отсылали к документам ФАИ, регистрировавшим рекорд. Обман продолжался и после других полетов наших космонавтов. Только в 1964 году, после приземления трехместного «Восхода», в СМИ в официальном сообщении о полете появилась маленькая фраза о том, что его экипаж впервые смог приземлиться в своем корабле.

P.S. 9 мая 2001 г. в Нью-Йорке на аукционе Christie`s ушли с молотка оригинал рапорта Юрия Гага­рина о своем полете в космос, рукопись Циолковского и еще 350 реликвий советской космонавтики. В прошлом году там же успешно были проданы и другие исторические материалы о гордости советской космонавтики.

Юрий Митиков, Днепропетровск, Зеркало недели