Женщина в российской тюрьме: Этап

Почему на женских зонах не бывает бунтов? По каким правилам живет женская тюрьма и чем она отличается от мужской? Вторая часть большого погружения в материал Светланы Осиповой посвящена этапу: «Приходят, как правило, во второй половине дня, называют твою фамилию и говорят: «Через час с вещами на выход»». Это сотрудник СИЗО оповещает заключенных об отправке на этап.

Отправляют после вступление приговора в законную силу – в течение десяти дней после суда (или суда апелляционной инстанции) приходит так называемая «законка» (документ, который подтверждает, что приговор вступил в законную силу).

Ожидание

«Естественно, когда за тобой приходят, это шок. Хотя ты это знал, ты этого ждал, но ведь непонятно, во-первых, куда везут, во-вторых, как это все будет происходить, потому что обратно же не возвращаются, узнать не у кого», – вспоминает Екатерина, в мае 2012 года ее этапировали из СИЗО-6 в ИК-2 в Нижний Новгород. Обратно, конечно, возвращаются – если, например, по каким-то причинам возобновляется следствие по делу – но те, кто попал в заключение впервые («первоходы»), сидят отдельно от тех, кому грозит второй, третий срок, и первоходы с этими заключенными общаться не могут.

Этап считается самым страшным периодом заключения. Во-первых, женщины не знают, куда их везут, об этом не говорят ни им, ни родственникам, ни адвокатам (чтобы «свои» не освободили заключенных во время этапа) – если повезет, можно узнать через старшую по камере, куда в данный момент «открыты» этапы (то есть в какие колонии отправляют), но может и не повезти, некоторые заключенные не знают о своем местонахождении до самого момента прибытия в колонию.

«Когда меня отправляли, был открыт Нижний Новгород и Мордовия. В Мордовию мне, конечно, жуть как не хотелось. Но ты ничего не можешь сделать, сидишь просто и ждешь», – рассказывает Екатерина.

Во-вторых, соответственно, заключенные не знают, сколько будет длиться этап, когда они смогут сообщить родственникам, куда их отправили, и какие вещи, продукты нужны. Поэтому, как правило, женщины к этапу готовятся – родственники собирают передачу (весом не более 30 кг, как и обычная передача в СИЗО) – продукты, средства гигиены, сигареты, вещи – хотя вещевая передача должна быть раз в полгода, договориться и передать одежду можно. Женщин, к которым никто не приходит, не приносит передачи, на этап собирает вся камера:

«Кто что может дать, дают, – рассказывает Татьяна, бывшая заключенная. – Но что брать на этап, не знает никто, в СИЗО сотрудники об этом не рассказывают, специального списка нет, поэтому заключенные берут все, что считают нужным, по максимуму».

Когда женщина приезжает в колонию, оказывается, что количество вещей, которое разрешено взять с собой, очень ограничено. Нельзя брать платья, яркую одежду; можно пару маек, футболок, свитер, а, например, на колготки и нижнее белье в некоторых колониях строгих ограничений по количеству нет. Также, как правило, пропускают все продукты и средства гигиены. Вещи, которые сотрудники колонии отобрали, хранятся на складе.

Но, находясь в СИЗО, женщины обо всем этом не знают, они сидят с полными сумками, собранными родственниками или сокамерницами, не разбирают вещи – заключенные должны быть готовы в любой день быстро собраться и выйти из камеры со всеми вещами.

На «сборке» и в «столыпине»

Из камеры женщин-заключенных (как и мужчин) с вещами переводят на «сборку» (сборное отделение). «Сборка» – небольшая камера без окон, в ней две лавки: «Там куча народу, и все курят», – вспоминает Екатерина.

Из СИЗО заключенных ведут в автозак колонной по одному: «Ты идешь со своими баулами – у кого их пять, у кого десять. У меня было два, потому что я понимала, что все это надо на себе тащить», – рассказывает одна из бывших заключенных. Мужчин, в отличие от женщин, во время подобных транспортировок заставляют садиться на корточки и держать руки на затылке, иногда еще цепляют наручниками к проволоке, женщины же просто идут строем. В автозаке их везут на вокзал, точнее, в отстойник для вагонов, где сажают в столыпинский вагон («столыпин»), который потом прицепляют к поезду.

Чтобы понять, что такое столыпинский вагон, можно просто представить себе обычный вагон с обычными купе. А потом представить, что в купе нет окон, на их месте – глухая стена, а на окнах в коридоре стоят решетки. Стена, в которой обычно находятся двери купе, представляет из себя сплошную решетку во всю длину вагона, двери, соответственно, решетчатые – чтобы конвой мог видеть все, что происходит в каждом купе-отсеке. В каждом купе шесть полок (а не четыре, как в обычном вагоне) – по три с каждой стороны, и полки эти не мягкие, а деревянные, стола в купе нет. Если мест не хватает, между полками на втором ярусе устанавливается еще одна. Как правило, женщины не сталкиваются с перелимитом во время этапа – в отличие от мужчин, которых в купе может быть и двадцать человек – соответственно, тогда у них нет даже возможности лечь.

Конвой

«Когда мы ехали, нас в купе было десять человек, но нам недалеко было ехать – три часа – и мы просто сидели на этих скамейках, – вспоминает Татьяна, ее в 2005 году этапировали в ИК-5 в Можайск. – Но эти три часа – тоже испытание. Все зависит от того, какой конвой: например, у нас был очень грубый конвой. Женщины на нервах, кому-то хотелось в туалет, пить, но нас никуда не выводили, конвойные сказали: «Потерпите, вам ехать всего три часа». А есть конвойные, которые сами предлагают кипяток, спрашивают, не надо ли в туалет, открывают окна напротив нашего купе, чтобы воздух шел – так было, когда меня везли обратно в СИЗО. Конвой – это живые люди, кто-то вымещает зло на заключенных, а кто-то просто делает свою работу».

На фото: столыпинский вагон изнутри

На этап должны выдавать сухой паек – заварные супы, его выдали и Татьяне, но кипятка не было, потому что «ехать всего три часа». По подсчетам Татьяны, с того момента, как ее вместе с другими женщинами-заключенными вывезли из СИЗО, до момента, когда их привезли в колонию, прошло восемь часов – все это время не было возможности ни сходить в туалет, ни поесть.

Часто заключенные едут в колонии днями, а то и месяцами. Конечно, не все это время они находятся в дороге, существуют специальные пересылочные тюрьмы, где временно содержатся заключенные – пока не наберется нужное количество заключенных и пока не пойдет поезд в нужном направлении.

Пересылка

В одной из камер такой тюрьмы в нижегородской области Екатарина жила восемь дней, а ехала до тюрьмы двое суток: «Вечером нас завели в вагон, полночи мы простояли на вокзале, потом нас прицепили к какому-то поезду, поехали, но очень медленно. Утром нас отцепили от поезда, и мы снова долго стояли. Было очень жарко, пить конвойные не давали, окна не открывали, в туалет не выводили: «пока стоим – нельзя». Нас спасало то, что в нашем купе под полкой на первом ярусе была дырка, а в соседнем купе ехали заключенные мужчины, они нам передавали сигареты, шоколадки, разговаривали с нами».

Екатерина не понимала, где находится — до того момента, пока их не привезли в СИЗО и не подняли в камеру, это был СИЗО-1 по Нижегородской области (Нижегородский централ). На первом этаже находились женские камеры, на этажах выше – мужские: «Не БС (бывшие сотрудники правоохранительных органов на безопасном содержании), а нормальные ребята», – уточняет Екатерина. У прибывших женщин сотрудники СИЗО забрали все вещи, пустили в камеру без сигарет, без воды и еды, без полотенец и зубных щеток. В камере не было постельного белья, матрасы с клопами, никаких вещей. Так женщины жили восемь дней. Но в этой тюрьме была «дорога», по которой мужчины-заключенные со всех камер передавали женщинам одежду, сигареты, еду.

«Еду, которую там давали по расписанию, было невозможно есть, везде вонь и грязь, по сравнению с СИЗО-6 (Москва), это было действительно жутко», – рассказывает Екатерина.

Если в СИЗО, в котором находились заключенные до этапа, и было хорошее отношение со стороны сотрудников, то на этапе обстановка более нервная: «Ты сразу чувствуешь разницу – когда тебя сажали в автозак в СИЗО, кто-то сумку подал, кто-то что-то помог, а когда нас сгружали из автозака в «столыпин», наши сумки просто летали, и конвойные кричали нам: «Быстрее, метёлки!» – рассказывает одна из бывших заключенных.

Об этом говорит и Татьяна, вспоминая, как ее и других заключенных выводили из автозака на территорию колонии, кричали, торопили:

«Быстрее идите! Бросайте свои вещи!» – повторяет Татьяна слова конвойных. – Но вещи никто не бросает, потому что ты едешь в никуда, ты ничего не знаешь, кроме страшных слухов про зону. Ты держишься за свои вещи, потому что тебе их взять больше негде».

В течение всего этапа происходят постоянные переклички, заключенных женщин (как и мужчин) постоянно обыскивают – до «сборки», после «сборки», перед «столыпиным», в самом вагоне. Заключенные несколько раз раздеваются, одеваются, при обысках вещи постоянно вытряхиваются из сумок, собрать их потом быстро обратно очень тяжело.

А потом женщин привозят на зону и многие вещи отбирают. «Раздевают догола – что-то вроде медосмотра – и выдают форму, которую ты надеваешь и уже никогда не снимешь. Пока не освободишься», – вспоминает Татьяна. И каждый раз, когда к заключенной в зоне будет обращаться кто-то из сотрудников, называя ее фамилию, она должна будет назвать свои имя, отчество, год рождения, статью и срок.

P.S. Существуют также вагоны «повышенной комфортности» для перевозки заключенных.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Автор: Светлана Осипова, «Русь Сидящая»