Ошибка длиной в 12 лет строгого режима: те, в чьей виновности усомнились, продолжают сидеть

Пересмотр приговора по вновь открывшимся обстоятельствам — такое бывает крайне редко. Случается, что прокуратура возобновляет производство по делу в силу вновь открывшихся обстоятельств, но, как правило, для того, чтобы обвинить в преступлении, реже — чтобы в итоге через новый судебный процесс оправдать. Как известно, число оправдательных приговоров в России стремится к нулю, хотя эксперты говорят о 20% судебных ошибок.

История «смоленского дела» в этом смысле почти уникальна. Другого такого дела, чтобы был пересмотрен приговор, вынесенный 12 лет назад, многие опрошенные мной юристы не припомнят.

Может, поэтому смоленская Фемида не торопится с правосудием. Судья неожиданно ушел в отпуск аж на два месяца. А осужденные, в чьей виновности, по сути, усомнились и Генпрокуратура, и Верховный суд, продолжают сидеть за решеткой.

Похищение нефтяника и убийство криминального авторитета

Эта история началась 15 лет назад. Утром 11 октября 2002 года на дороге Брянск-Смоленск неизвестные в черных масках напали на машину смоленского криминального авторитета Владимира Винокурова. Он и водитель были расстреляны из автоматов Калашникова. Через восемь месяцев, в августе 2003 года, по обвинению в этих убийствах были арестованы двое: местный предприниматель Игорь Рябоконь и безработный Юрий Стаценко, которые знали Винокурова. Им также были предъявлены обвинения в похищении первого вице-президента компании «Лукойл» Сергея Кукуры. Его похитили 12 сентября 2002 года, спустя две недели его отпустили без выкупа. Смоленские оперативники считали, что обвиняемые похитили Кукуру, якобы не предупредив криминального авторитета Винокурова. Тот был ими крайне недоволен, собирался с ними «разобраться», вот они и решили его убить «на почве неприязненных отношений». Но дело о похищении Кукуры развалилось: в сентябре 2005 года в Смоленском областном суде был вынесен приговор: обвиняемых по этому эпизоду оправдали, но осудили за убийство Винокурова и его водителя. Игорь Рябоконь получил 20 лет колонии строгого режима, а Юрий Стаценко — 19.

«Мой брат своей вины не признал, — рассказывает сестра Рябоконя Ирина Минина. — Стаценко на допросах избивали, и он дал признательные показания, от которых потом отказался. На месте убийства не нашли ни оружия, ни одежды, не нашли никаких следов убийц. Моего брата и Стаценко осудили на основании показаний двух засекреченных свидетелей под псевдонимами, которые выступали на суде в масках. Они говорили, что проезжали мимо в момент убийства и разглядели лица убийц, одетых в камуфлированную форму, когда те садились в свой автомобиль. Эти свидетели и опознали брата и Стаценко».

Ирина Минина никогда не верила, что ее брат причастен к убийству. По ее словам, в день убийства, 11 октября 2002 года, он был в Крыму по работе, заключал контракты о поставках продукции. Ее показания на суде подтвердили и другие свидетели, но суд, как водится, отнесся к ним критически, посчитав, что «алиби Рябоконя основано на показаниях родственников, друзей и знакомых, создано искусственно, не подтверждено объективными доказательствами и находится в противоречии с доказательствами, приведенными в приговоре в обосновании виновности подсудимого».

Лжесвидетели

Объективными доказательствами, по мнению суда, являются показания двух засекреченных свидетелей под псевдонимами «Михайлов» и «Кунцевич».

Но спустя семь лет после приговора эти два свидетеля неожиданно явились с явкой с повинной в правоохранительные органы. Они сообщили, что дали ложные показания о причастности Рябоконя и Стаценко к убийству. Очевидцами убийства они не были, согласились стать свидетелями за деньги, которые им, по их словам, обещал адвокат, представляющий интересы брата убитого Винокурова. Допросить этого адвоката в 2012 году следователи не смогли, он погиб в машине при взрыве в 2009 году.

В 2012 году, когда эти горе-свидетели «сдались», кончился срок давности по лжесвидетельству, и они не рисковали тем, что против них может быть возбуждено уголовное дело. Их новые показания тщательно проверялись в течение четыре лет.

«При проведении проверки запросили архив ФСБ, и оттуда пришел ответ, что один из этих свидетелей в момент убийства служил на пограничной заставе в Мурманской области и никак не мог находиться в районе Смоленска», — рассказывает адвокат Александр Иванов.

Юридический «футбол»

Но смоленские прокуроры очень долго не хотели признавать очевидное.

После того, как «Михайлов» и «Кунцевич» рассказали о своем лжесвидетельстве, было вынесено постановление с отказом о возбуждении против них уголовного дела. Ирина Минина подала заявление в Смоленскую прокуратуру с просьбой возбудить дело по вновь открывшимся обстоятельствам, — раз было лжесвидетельство, значит, ее брат невиновен. Но прокуратура тут же отменила постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела по лжесвидетельству. И так длилось четыре года — за это время следователь вынес больше 20 постановлений, прокуратура их отменяла. В какой-то момент под натиском заявлений Ирины Мининой и ее адвоката прокурор Смоленской области возбудил таки уголовное дело по вновь открывшимся обстоятельствам, отправил документы в Генпрокуратуру, а Генпрокуратура отфутболила их назад, на новые проверки в Смоленск.

Бывшие лжесвидетели вновь и вновь давали показания, против Ирины Мининой возбуждали уголовные дела, обвиняли ее в разглашении гостайны, в подделке протоколов. Все эти годы она боролась за брата и за себя. В результате все уголовные дела против нее были закрыты.

А 31 октября 2016 года заместитель Генпрокурора России Владимир Малиновский обратился в Верховный суд России с просьбой отменить приговор Смоленского областного суда и передать уголовное дело об убийстве Винокурова на новое судебное разбирательство в тот же Смоленский областной суд.

12 лет спустя

Новый судебный процесс на основе прежнего обвинительного заключения с теми же показаниями, которые, по сути, были признаны лжесвидетельствами и Генпрокуратурой, и Верховным судом начался в Смоленском областном суде в начале февраля 2017 года.

Понимали ли судьи Верховного суда, что, отправляя дело в тот же суд, они могут столкнуться с конфликтом интересов?

Председателем суда является тот же человек, который руководил судом 12 лет назад, когда выносился обвинительный приговор по этому делу. В прокуратуре еще работают те же люди, которые тогда поддерживали обвинение. По закону, Верховный суд мог направить дело для рассмотрения в суд другого региона. Но почему-то этого не сделал, как будто бы говорил: мы отправляем дело к вам, а вы сами разбирайтесь с тем, что ранее натворили.

Вот в Смоленском областном суде и разбираются.

«Создается впечатление, что суд и гособвинение затягивают процесс, дело рассматривается очень медленно, — рассказывает адвокат Иванов. За пять месяцев мы допросили всех свидетелей обвинения. За это время некоторые из тех, кто давал показания в прошлом процессе, уже умерли. Мы смогли допросить всего человек восемь, не больше. Никто из них не был очевидцем убийства, они ничего не сказали о причастности подсудимых к гибели Винокурова и его водителя. Они смогли лишь подтвердить факт самого убийства. Успели мы также допросить лишь одного лжесвидетеля. А потом судья неожиданно ушел в отпуск на два месяца».

Спрашиваю у адвоката Иванова, почему прокуроры в самом начале нового судебного процесса не отказались от обвинения, ведь это было бы логично после того, как Генпрокуратура фактически признала, что лжесвидетельства легли в основу приговора.

Адвокат Иванов объясняет: «Я об этом в самом начале говорил прокурорам, но они так не считают. Они подробно и с пристрастием допрашивали свидетеля Пинчукова, который на первом суде давал показания под псевдонимом, а теперь отказался от этих показаний. Их огласили, и прокуроры стали его спрашивать, подтверждает ли он эти свидетельства. Пинчуков отвечал, что действительно говорил такие слова на суде, но это ложь. Адвокат потерпевшей стороны научил его в деталях, какие показания следует давать, этот же адвокат нарисовал ему схему места преступления, которую Пинчуков потом нарисовал следователю в подтверждение своих слов. Но на самом деле ни он, ни второй лжесвидетель не были очевидцами убийства».

Удивительное дело: суд отказался допросить этого второго свидетеля, хотя он специально приехал в Смоленск из Москвы и был готов выступить в суде вместе с Пинчуковым. Судью не остановило то, что этот свидетель — дальнобойщик и в следующий раз его будет трудно найти, чтобы вызвать на процесс.

Новые лжесвидетели?

Такое впечатление, что ни гособвинение, ни суд не заинтересованы в объективном рассмотрении дела.

На заседании суда, где защита просила выпустить подсудимых из-под стражи, один из прокуроров сказал Игорю Рябоконю, что на свободу он не выйдет, пока не признает вину.

Более того: появилась неофициальная информация, что обвинение будет использовать перерыв в процессе для того, чтобы после отпуска судьи представить ему новых свидетелей, которые дадут показания о виновности осужденных в убийстве Винокурова. Ходят слухи, что в московских СИЗО сидят люди, арестованные по другим делам, которых «обрабатывают» как возможных свидетелей по делу об убийстве Винокурова.

Как это возможно? 14 лет назад не было никаких ни прямых, ни косвенных свидетельств вины Рябоконя и Стаценко. Откуда же они появятся сегодня?

Ведь, как выяснилось, единственные доказательства вины, на которых основан приговор, оказались лжесвидетельствами, но, похоже, система сопротивляется, она категорически не хочет оправдания невиновных. Почему?

В этом беда нашей правоохранительной и судебной системы: ведь если на новом процессе оправдают осужденных, отсидевших уже 14 лет, то тогда за судебную ошибку придется отвечать не только выплатой огромных денежных компенсаций, но, возможно, «полетят головы» тех, кто фальсифицировал дело на следствии, утверждал обвинение в прокуратуре и вел дело в суде.

Оправдательный приговор не нужен никому, кроме самих подсудимых и их близких.

«Мне уже надоело слышать о том, что половина осужденных в России — невиновны, значит, и мой брат должен сидеть», —возмущается Ирина Минина. Эту фразу, звучавшую на разные лады, она слышала все эти годы в разных чиновничьих кабинетах. Ее уговаривали перестать жаловаться и надеяться лишь на условно-досрочное освобождение для брата.

Ирину такой вариант не устраивал: упорно и последовательно вместе с адвокатом брата она добилась почти невозможного — фактически заставила Генпрокуратуру и Верховный суд признать, что в 2005 году была совершена судебная ошибка.

Как же теперь заставить Смоленский областной суд поступить по закону, а не продолжать защищать честь мундира и тех, кто фальсифицировал дело по убийству и отказался искать настоящих преступников?

Автор: Зоя Светова, Открытая Россия