Россия: наркоманов лечили пытками?
…Спецназ явился рано утром. Перекусил кусачками замок, подавил короткое сопротивление охраны, поднял людей, дрыхнущих на двухэтажных «нарах»… В тот день РТР сообщило: «В ходе проверки реабилитационного центра «Дельфин» фонда «Пермь – город без наркотиков» выявлен ряд преступлений: пациенты-наркоманы удерживались в учреждении насильно, подвергались пыткам»… Следственный комитет при Прокуратуре возбудил 29 уголовных дел по факту незаконного лишения свободы (именно столько освобожденных написали заявления). А еще через пару дней…
На фото Президент фонда Александр Шеромов. Кличка Саша Белый.
СПЕЦНАЗ ПОДКРАЛСЯ НЕЗАМЕТНО
Спецназ явился рано утром. Перекусил кусачками замок, подавил короткое сопротивление охраны, поднял людей, дрыхнущих на двухэтажных «нарах»…
В тот день РТР сообщило: «В ходе проверки реабилитационного центра «Дельфин» фонда «Пермь – город без наркотиков» выявлен ряд преступлений: пациенты-наркоманы удерживались в учреждении насильно, подвергались пыткам»… Следственный комитет при Прокуратуре возбудил 29 уголовных дел по факту незаконного лишения свободы (именно столько освобожденных написали заявления).
А еще через пару дней появились гневные заявления бывшего депутата Госдумы Евгения Ройзмана (основателя движения «Город без наркотиков», появившегося в Екатеринбурге, по утверждению милиции, на волне легализации преступных группировок, «КП» осветила это событие в репортаже «Как братки вышибают «дурь» с Урала»), а также пермской уполномоченной по правам человека Татьяны Марголиной. Политики на пару утверждали, что все вышеперечисленное – клевета, что захватившие центр милиционеры САМИ избивали его обитателей, доставляли их в местное ОВД в клетках для собак, а там запихали 80 человек в тесный, пять на шесть метров, «обезьянник». Да, и еще «схряпали» (то есть сожрали, просим прощения за словарь бывшего депутата. – Авт.) у реабилитантов жареный рис и колбасу…
НЕИЗМЕННОСТЬ БЫТИЯ
Что поразило?
Шесть лет назад все то же, вплоть до мельчайших деталей, было в Екатеринбурге. Сегодняшний защитник пермского «дельфинария» уважаемый человек Евгений Ройзман как раз шел в Думу, а свердловская милиция, ненавидевшая уважаемого аж до визга, силилась этого не допустить. Зашла в центр, сняла с наручников пару десятков наркоманок – а заодно вывалила нашей газете кучу компромата о пытках, наркоторговле, об изнасилованиях, о воровстве и об одном убийстве (подробнее см. «Концлагерь назывался «Город без наркотиков»?», «КП» от 25, 26, 27, 29 ноября, 23 декабря 2003 года).
Совпадение с сегодняшней ситуацией полное: даже уполномоченная по правам человека (разумеется, по Свердловской области) в той предыдущей разборке участвовала. Будто кто-то решил довести схожесть до идиотизма…
Ничем тогдашняя милицейская эскапада не кончилась: Ройзман все равно стал депутатом (правда, одного созыва: дальше у власти нашлись «методы против Коськи Сапрыкина». Ликвидация одномандатных округов была, на мой взгляд, мерой не сильно демократичной, зато эффективной. – Авт.). Фонд продолжил работать, пользуется широчайшей общественной поддержкой, клоны организации возникли в десятке городов России (вот, в том числе в Перми). А мертворожденные уголовные дела (наркоманкам нет веры в судах: сегодня она говорит, ее удерживали насильно, завтра – что ей все нравилось, послезавтра – ой, померла) четыре года мотались по инстанциям, и в 2007-м были закрыты за отсутствием события преступления.
Внимание, вопрос.
Что же милиция опять наступает на те же грабли? Нравится получать по лбу? Почему наши правоохранительные органы ничто не учит? Если доказано: ТАК победить противника нельзя – зачем позориться? Глупость беспросветная руководила правоохранительными органами или что похуже?
И самое главное. Есть ли возможность справиться с «общественным движением», имеющим такое благородное название, но такой криминальный флер?
ГЛУПОСТЬ БЕСПРОСВЕТНАЯ
Всех новеньких в реабилитационном центре ставили «на столб».
– Вы нам можете посодействовать, чтобы это уголовное дело расследовали в Генпрокуратуре?
В глазах милиционеров такое ожидание, что я давлюсь готовым ответом: «Ясное дело, как буду в Кремле во вторник, сразу дам указание Путину с Медведевым».
С начальником уголовного розыска Краснокамского ОВД Дмитрием Черноусовым и его оперативником Игорем мы встретились романтично – в грязи пермского автовокзала.
– За нами «Дельфин» катается, два часа от «хвоста» уходили. Потом развернулись, поговорили по-мужски…
Розыскник включает диктофон, оттуда слышится запальчивое: «А в наручниках людей держать – нормально?» – и ответное: «Нормально! Начальник, б… буду, нормально!»
Черноусов – «герой» дня: это он со товарищи и СОБРом штурмовал «Дельфин», это его «прополоскал» в своем блоге и на пресс-конференции Евгений Ройзман и это законность его действий проверяет теперь прокуратура.
– Меня облили грязью… – говорит милиционер, и глаза у него добрые-добрые.
Пока едем, Черноусов рассказывает свою историю: много лет работал в управлении собственной безопасности, пересажал этих краснокамских милиционеров… Это отдел гнилой: Краснокамск – самый неблагополучный в отношении наркотиков район края, здесь компактное поселение цыган и больше всего наркоманов, грамм героина стоит в два раза дешевле, чем везде. Ну и менты соответствующие.
– Я Краснокамск, знаете, как называл? Обитель зла. И вот в декабре руководство – мне: «Иди довершай начатое, становись туда на розыск»…
Место по сравнению с УСБ незавидное, и странно, что офицер с выслугой лет согласился на такое понижение. Но если принять на веру, что Черноусов шел в «обитель зла» не просто так, а для выполнения какого-то задания… Из УСБ Черноусов взял трех оперов – больше в Краснокамске никому не верит.
– Стали аналитику проводить: одна информация по этому центру, вторая – а зайти туда нельзя, территория закрытая, как тюрьма. А тут предписание провести проверку от прокуратуры края… Мы пришли в «Дельфин» культурненько, вчетвером – нас послали. Ну мы через два дня вернулись с СОБРом…
Ох, темнит товарищ начальник. Те, кто знаком с милицейской системой, знают, какая бюрократия – выписать СОБР: двумя днями не обойдешься. Операция, похоже, готовилась заранее… Но почему же нам тогда говорят иначе? Непонятно.
– У нас видео есть, как они человека заставляли кушать из собачьей миски, – вдруг сообщает опер Игорь. – Мы у них изъяли. Они смотрели и глумились. Если бы СОБР такое замутил – «уехал» бы лет на семь…
Вот это, между прочим, звучит все время: почему ИМ можно, а нам нет? Обида…
В центре действительно были изъяты фото и видеоматериалы: реабилитанты, прикованные к позорному столбу, в клоунских костюмах, с петушиными гребнями и поролоновыми членами (не надо объяснять, что это означает в уголовной среде), с сигаретами, заткнутыми в нос, в коньках (полную фото- и видеосъемку см. на сайте kp.ru). Еще были найдены биты, наручники, дубинки. А еще проверка зафиксировала тридцать восемь нарушений правил пожарной безопасности (решетки на окнах-дверях помешали бы людям спастись, если что)…
"Санитары"
Перечисляя все это, Черноусов явно высказывает: он вскрыл ТАКОЕ, а его за это натурально опустили! А ведь опера риса не ели, наркоманов доставляли в ОВД «Газелями»…
– Я ему сделаю, – обещает милиционер. – То же. Как и он мне…
Угрожает экс-депутату Ройзману…
Жуткая картина с пермской выставки «Евангельский проект» была признана пропагандой наркотических средств («КП» предупреждает: наркотики – это смерть).
В рамках «делания» передает мне те самые «фондовские» записи и фотки. Запись поедания собачьего корма при ближайшем рассмотрении оказывается записью поедания реабилитантом шкурки от банана, причем сопровождается закадровыми увещеваниями президента «Пермь – город без наркотиков» Александра Шеромова: «Гринь, ты что шкурку-то ешь? Тебе не стыдно? Гринь, это же мама увидит! Что ты хочешь сказать маме?» То есть самый серьезный трофей краснокамских милиционеров – пленка, по существу, рекламного характера: снятая фондом для родителей реабилитантов.
– Нет, – упорствуют розыскники, – есть еще скелет в шкафу…
Просят меня связаться с программой «Человек и Закон»: им, мол, дадут больше, чем мне: «Вы же понимаете, то телевидение, а то газета…»
Ну да, мы же СМИ второго сорта. Разве логично обижать меня и одновременно просить о помощи?
ДЕЛЬФИНАРИЙ
Рано утром в редакцию «КП» – Пермь» приходит корреспондент Вероника Рангулова и говорит:
– У меня в машине наркоман, вмазанный в г…но. Тебе надо?
История такова: шла Вероника на работу, а ей навстречу – одноклассник Вова по кличке Муха. А поскольку живет Вероника в таком районе, где НЕ наркоманов из молодежи – только она сама, ее брат да некая Маша Берестова, то журналистка смело схватила Вову и привезла мне. Теперь Муха согласен показать парня, который пару месяцев как ОТТУДА, из «Дельфина», – только без имен, иначе интервью не состоится! Вероника пообещала, но пока она куда-то отходила, клиент, извините, это… Поставился.
Едем. Вова сидит на переднем сиденье. Периодически он засыпает и боком валится на бедную Веронику, стаж которой за рулем – всего два месяца.
Освободившийся из центра мальчик – двадцатилетний и симпатичный. Трудно представить, что у него может быть что-то общее с полувменяемым опухшим Вовой, но бывший реабилитант не скрывает:
– Вышел – вмазался, конечно.
Кстати, будем называть его Зимним просто потому, что надо же его как-то называть. В «Дельфине» клички дают также от балды: Зимний – потому что заехал зимой, Лапша – потому что в свитере «лапшой», Металл – потому что на воле металл сдавала… Лишь бы имена не запоминать.
Определили Зимнего в центр родители: он гулял, увидел папину машину; папа показал на сына и уехал, к Зимнему подошли…
Очень бы хотелось передать: мальчик рассказывает с юмором, без трагизма. Время от времени они начинают подталкивать друг друга с Вовой локтями и хохотать, так что и вам надо относиться к повествованию соответственно.
Итак, били всю дорогу до Краснокамска (два часа езды): двое – по бокам, двое – спереди, он, Зимний, посередине. Впрочем, били без охоты: у тех, кто на захваты ездит, очень руки болят – опухают потому что. Как говорится, плакали и били…
По приезде – на столб (центр располагался тогда не там, где его «хлопнули» менты, а в деревне Новая Ивановка, и там несущей конструкцией крыши был натуральный столб из дерева, всех новичков приковывали к нему наручниками на двое суток, иногда на неделю. В новом здании, куда «Дельфин» переехал осенью 2008 года, новеньких стали вешать на «локалку» – решетку двери).
– Потом «прожарка»: лавку к столбу, тебя кладут на живот, руки вокруг столба в браслеты и по голой ж… ремнями сорок раз. Контролечку – веслом… Я первый раз в жизни видел, чтобы ж… черная была! Рот затыкают, музыку там погромче – но все равно Ивановка же жилой поселок, а летом окна по-любому открыты… Короче, деревенские жалобы писали…
"Санитары"
Добавлю: а еще на первом этаже здания, в котором находился центр, располагалось сельпо. То есть придут, бывало, селянки за колбасой, встанут в очередь и слушают…
Что любопытно: больше всего, говорит Зимний, напрягали не побои, а безделье.
– Комната, двадцать человек, половина на диване сидит. Просто сидит. Мухобойка – развлечение: за мухами гоняются. Книжку читают одну и ту же полгода. Разговоришься с кем-то – старший сразу: «Приборочку сделать»…Аудиоверсия интервью бывшего узника "Дельфина"
От одурения, говорит Зимний, и начинались всякие «приколы», демонстрируемые теперь милиционерами.
– Старшему захотелось – командует: член поролоновый такому-то на голову надеть и ходить так двое суток. Или крысиный хвост. И все знают: ага, крыса – своровал что-то у других. А если голодный с утра до вечера – по-любому стащишь!
Кормили, по словам Зимнего, так: два кусочка хлеба и половник пустой каши два раза в день. Однажды прикололись: перца красного насыпали в дорожку и сказали самому «опущенному» реабилитанту Грише: вынюхаешь – дадим банку сгущенки. Тот вынюхал…
Истории Зимнего – из серии «кто в армии служил, тот в цирке не смеется». Один раз реабилитант пырнул себя ножом в живот: ему показалось, что охранник «втыкает», то есть сидит в центре вмазанный, в итоге избили весь барак, а зачинщика поместили в «стакан» (узкий «шкаф» из досок, где нельзя сесть); он и не выдержал. Однажды самый жестокий реабилитант Дима Башмак, хуже всех издевавшийся над новенькими, через месяц после выписки домой вернулся на реабилитацию, то есть сам стал новеньким – и его сообща били всем центром. А еще была такая «дикая кошка»: переворачивали табуретку с острыми ножками – руки и ноги на острия, пятую точку кверху, стоять десять минут. А еще людей зимой за ноги привязывали к машине и «катали» по Ивановке…
Ради справедливости: по словам Зимнего, администрация – Саша Белый (то есть президент фонда Александр Шеромов) и охранник Денис Пантюхин – избиения не поощряла, даже просила вообще не бить. Но что толку-то? Все равно били!
В этой ситуации работа, которую милиционеры тоже теперь ставят в вину организаторам «Дельфина» (использование рабского труда), воспринималась как манна небесная. Ребята копали огороды, ремонтировали кое-кому из своих «хозяев» квартиры. Мыли машины… Убежать было можно – да куда? Родители не примут: они деньги заплатили (ЭТО стоило от 5 до 7 тысяч рублей в месяц)…
В феврале, когда Зимний уезжал, режим неожиданно стал мягче, на кухне появились борщ и мясо.
Родители сказали ему: еще раз уколешься – поедешь туда же. Он «туда» не хочет, но колется. По-тихому.
– Так-то лучше пять лет в тюрьме просидеть, чем полгода – на «Дельфине».
А В ЭТО ВРЕМЯ
Не трогайте вводящих себе шприц, ибо их есть Царствие Небесное
Когда корреспондент «КП» находился в Перми, там разгорелся скандал вокруг художественной выставки, все экспонаты которой – картины с остросоциальным сюжетом – сопровождались цитатами из Священного Писания. В том числе было изображение двух внутривенно вводящих наркотик мальчиков с подписью: «Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царствие Небесное». Чудовищно. Прямая пропаганда употребления наркотических средств…
Шок, что крамола вообще была допущена к экспозиции. Шок, что выставку обласкал лично губернатор Олег Чиркунов – он выступал на открытии. И еще один шок, что претензии Госнаркоконтроль выставил не организаторам, а местной газете «Новый компаньон», осмелившейся опубликовать фото чудовищного экспоната!
Логика «наркоконтролеров»: циники от искусства и чиновники неподсудны (не подпадают под Закон о СМИ), а наказать кого-то надо.
САША БЕЛЫЙ
– Мы по-пацански с ними, – говорит президент фонда «Пермь – город без наркотиков» Александр Шеромов. – Мы не психологи никакие, не педа… педа…
Делает усилие и договаривает:
– …гоги.
В принципе интервью на этом можно было и заканчивать.
Кличка – Саша Белый, возраст – 26 лет, образование – 9 классов средней школы. Детство – на вещевом рынке, где папа в 90-х открыл торговую точку, и в знаменитом на всю Пермь микрорайоне Парковый (там, кроме Шеромова, вырос Плот, Плотник: местный уважаемый человек, в прошлом, как пишут в Интернете, типичный представитель «спортсменов», а ныне владелец пары градообразующих предприятий).
В 15 лет Саша сел на иглу, в 17 получил судимость за грабеж, условно.
– Я все употреблял, – говорит Белый, – кроме «винта» и ЛСД…
– Кстати, много потерял, – закатывает глаза пресс-секретарь фонда Борис, бывший реабилитант, стаж наркомании – девять лет.
Президент фонда Александр Шеромов. Кличка Саша Белый.
Смотрите фотогалерею.
– Да? Спасибо, Боря, – благодарит Шеромов и продолжает: – Меня спас папа. Папа со мной не разговаривал – он на меня рычал. Папа говорил мне не Саша, папа говорил мне говно.
Шеромов-старший наварил на дверь Сашиной комнаты железную решетку и держал там сына полгода.
– Я бился головой о клетку. Я пять раз сбегал – плоскогубцами отгибал, а главная мысль у меня была – с седьмого этажа слезть по простыням. А вторая главная мысль – заразиться ВИЧ, чтобы прийти к папе и сказать: «Папа, я умру, ну дай мне доколоться, дай денег!»
В результате с иглы Белый слез, и этот же путь (изоляция от наркотиков + разумное унижение) проповедует в своем центре. Который, кстати, создавал совершенно независимо от Екатеринбурга. Нет, идею и уставные документы Шеромов, разумеется, позаимствовал у старших товарищей, но о том, чтобы стать филиалом, даже речи не шло.
Кроме Саши, в фонде с десяток его друзей: все с Паркового, все бывшие спортсмены («Брига-а-ада…» – и ухмылка актера Безрукова типа «гы»).
Сначала парни просто «пинали нариков под ж…», теперь проводят операции с наркоконтролем: ловят барыг и заставляют их «добровольно» сдавать наркополицейским порошок. Я видела такую пленку: насмерть перепуганный торговец докладывает на камеру: «Я такой-то такой-то, героин беру у такого-то, готов оказать содействие…» – а при этом странно косится в сторону, откуда доносятся шумы и крики: «На тебе, козел!»
В марте на митинг в центре Краснокамска (прошли по городу, скандируя «Смерть ба-ры-гам!», и постояли под балконом у местного наркоторговца Глухого) Белый вывел 500 человек (см. видео на kp.ru)…
Но вернемся к проблемам реабилитационного центра.
– Дедовщина, – волнуется Шеромов, – она же по-любому есть. Контингент! Мы стараемся искоренить, телесные осмотры делаем… А нас представляют как садистов! А мы не садисты!
Пресс-секретарь Борис – официально:
– Имели место перегибы, но виновные в этом охранники давно уволены.
Кстати уж изложим официальную позицию фонда по всем вопросам: наркоманов они насильно НЕ забирают, кормят на убой, а если наряжают в разные костюмы, то это карнавал или КВН. К столбу никого не приковывали. Предъявляемые милицией фотографии – фотошоп…
Также изложим и официальную позицию Госнаркоконтроля (ГНК): устами пресс-секретаря эта организация полностью открестилась от сотрудничества с «бригадой».
Саша Белый – оперу ГНК, по телефону:
– Лех! А че это «Комсомолке» сказали, что вы с нами не работаете? Че? Мы у вас секретными агентами оформлены и об этом нельзя писать?! А? И говорить тоже? Ага, ну ладно.
…Посещение реабилитационного центра запомнилось двумя моментами. Молодой человек (сияя и прижимая руки к сердцу):
– Девушка! У нас все очень… ОЧЕНЬ хорошо!
Пресс-секретарь Борис:
– Пшел вон, дурак, скоро тебя выгоню отсюда…
Еще через три минуты другой реабилитант, озираясь, запихивает мою напарницу Веронику в туалет и там сует ей записку: номер телефона и текст «Сын просит приехать, пропустить не имеют права. Про записку – никому. Звонить сюда нельзя» (подчеркнуто. – Авт.).
В марте фондовцы прошли по улицам, скандируя: «Смерть барыгам!»
НАСТОЯЩАЯ МИЛИЦИЯ
Я в кабинете начальника управления в структуре ГУВД края, назвать фамилию которого не имею права.
– Документировали мы их, – смущенно признается хозяин кабинета, – да не успели. Как документировали – надеюсь, вам не надо объяснять…
Мне – не надо: прослушку в центр повесили, да и все. В крае уже было аналогичное дело: предприимчивые люди собрали бомжей, держали их где-то в сельской местности и вывозили на работы – такая рабовладельческая община. Так милиционеры ее полтора года искали, а потом еще год «писали» – закрепляли доказательную базу.
– Здесь то же самое: идет получение прибыли от реабилитантов. Родители платят 7 тысяч рублей в месяц, в центре грубо – сто реабилитантов; минус аренда, свет, кормежка – остается чистая прибыль в полмиллиона. Плюс то, что хозяева центра получают от работы реабилитантов, а эту сумму никто не знает (Шеромов, разумеется, обрисовывает материальное положение центра иначе. – Авт.). При этом вылечился ли в «Дельфине» кто-то – большой вопрос, а сами наркоманы твердят: «Начальник, хоть в «Белый лебедь» – только не туда…»
«Белый лебедь» – тюрьма для пожизненно заключенных в Соликамске, но мы отвлеклись от главного.
Два месяца подчиненные хозяина кабинета «документировали» происходящее у Шеромова, а дальше работу им обломали краснокамские опера.
Да-да, операции были полностью не согласованы.
– Что сделали наши коллеги? – спрашивает хозяин кабинета. – Они наркоманов попросту разогнали. Теперь следствие занимается тем, что ловит тех, кто написал заявление (а Шеромов, как можно предположить, делает то же самое. – Авт.). А то, что мы изначально хотели сделать, теперь уже не получится.
Чего краснокамцы полезли в «Дельфин» – тайна. Говорят, из-за митинга (не хотели допустить Шеромова в политику) или из-за здания центра, которое необходимо ОВД под изолятор.
У нас другая версия.
Когда подчиненные хозяина кабинета пристально занялись Шеромовым?
В декабре 2008 года.
А предписание провести проверку когда выдала Краснокамскому ОВД прокуратура? Тогда же.
И Черноусова назначили именно тогда – словно специально для того, чтобы выполнить вредительское предписание и остаться козлом отпущения.
Кстати, покровителем «Дельфина» называют одного из бывших районных прокуроров Пермского края…
Прибавьте ко всему, что мы перечислили, слова наркомана Зимнего о том, что последние два месяца (именно те, когда стояла прослушка) в центре стало удивительно хорошо, а также свидетельство дежурной части ОВД Краснокамска, что в день штурма по ней «прошло» 40 задержанных наркоманов, тогда как Черноусов задерживал в центре и грузил в «Газели» 90 человек. «Газелей» было две: выходит, одна испарилась по пути от «Дельфина» к отделению?
Предательство на предательстве.
В этом контексте слова хозяина кабинета о том, что руководством ГУВД, краевой прокуратуры и Следственного комитета принято коллегиальное решение «бросить лучшие силы, но довести краснокамские уголовные дела до суда», выглядят просто смешно.
СЕРМЯЖНАЯ ПРАВДА
Голос в телефонной трубке мягкий и интеллигентный.
– Я им так благодарна, ребятам из «Дельфина», – говорит женщина, чье имя я упоминать не стану. – Что? Нет, сын не вылечился. Если бы вылечился, я бы вообще… Я на такое счастье и не рассчитывала. Просто тот ад кромешный, в котором живет родитель каждого наркомана, и абсолютная брошенность со стороны государства… А «Дельфин» – единственный, кто протянул руку помощи, позволил хоть передохнуть, вздохнуть, пожить спокойно…
Вот так разбились мои мечты обзвонить родителей всех бывших в центре наркоманов и припечатать Шеромова тем, что его методика не действует.
Да, не действует, а родители этого, оказывается, и не ждут. Реабилитационный центр для них как кислородная подушка: вдохнул, закрыл клапан – опять можешь жить дальше.
А ЧТО там делают с их детьми, измученным до предела людям почти уже не важно. И тем более не важно обывателям. В 2003 году, когда мы опубликовали расследование о екатеринбургском «Городе без наркотиков» и рассказали, как там убили паренька Илью Букатина, на нас обрушился тысячный вал откликов: «Правильно сделали, надо было остальных так же», – и ни капли жалости даже к плачущей Илюшиной маме.
Убийцу Ильи осудили, но судья Петухов, вынося приговор, отдельно оговорился, что «это жестокое преступление не бросает тени на фонд» и что он, судья Петухов, всячески его поддерживает. Благословил продолжать в том же духе. И это судья!
…Администрация Краснокамска выделила «Городу без наркотиков» территорию, где наркоманы разобьют клумбу в виде своего символа – дельфина. Синенькими цветочками фон, белыми – все остальное.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Врач-нарколог, старший научный сотрудник Московского НИИ психиатрии, к.м.н. Александр Магалиф: Однозначного решения у этой проблемы нет
– Вопрос, лечить или изолировать наркоманов, все время дискутируется в медицинской среде. Я однажды поставил его на семинаре – аудитория мгновенно разделилась. Психиатры, которые имеют дело с наркоманами время от времени, говорили: «Лечить, это больные», – а те, кто работает с ними постоянно, однозначно требовали: «Сажать». Потому что наркоманы – больные заразные: один способен вовлечь до нескольких человек в год.
Но давайте разберемся, что будет, если 100 наркоманов запихнуть в какой-то аналог ЛТП? Это ведь не смирные алкоголики. Это люди психопатизированные, инфантильные, асоциальные, которые привыкли жить в криминале, – ведь все они воруют: обкрадывают семью, вырывают на улице сумки. ЧТО они будут делать друг с другом, согнанные в одном месте, вы понимаете? И никакая охрана не поможет.
К тому же, чем их лечить в ЛТП? Есть препарат, который отбивает тягу к наркотикам, но он очень дорог и действует, только пока принимаешь. А главное, не будет излечиваемости, то есть результата. К примеру, алкоголики, выйдя из советского ЛТП, напивались в первый день… Что получаем в итоге? Тюрьму – и только!
Общество скажет спасибо. Родители наркоманов – нет. Когда съездят туда и узнают, что там творится…
Теперь о частных инициативах, об одной из которых вы рассказываете.
Их немало. Это некие лагеря, которые всегда находятся в недоступном месте – были, к примеру, в Испании. Держат там насильно, убежать можно, но куда пойдешь без денег и документов? Отношения – такая бурса, где старшие руководят младшими, режим жесткий: молитва и труд, за неповиновение сажают в яму. Курируют организации полууголовные или уголовные элементы, работают они, договорившись с местным самоуправлением и милицией – ведь это, по сути, похищение человека! Где-то лечение бесплатное, где-то стоит огромные деньги. По отзывам наркоманов, некоторым помогает.
Аудиоверсия интервью бывшего узника «Дельфина»
Что выбрать: ЛТП или частные инициативы?
И так плохо, и так плохо!
Но ничего другого во всем мире не придумано.
Проблема не имеет однозначного решения.
ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА
«Город без наркотиков»: против закона, но в рамках морали
Давайте же наконец разберемся, что такое «Город без наркотиков». Есть две гигантские проблемы, которые в упор не видит государство и которые стали решать те, кого пренебрежительно звали братками. И первая – отсутствие в стране принудлечения наркозависимых.
Для алкоголиков до 1993 года существовали ЛТП, а теперь госпитализировать больного алкоголизмом или наркоманией по закону можно только с его согласия (то есть никак).
Реабилитационный центр того типа, который мы рассматриваем теперь, – частная тюрьма. Да, платная, но родители почитают такую плату за счастье. Да, незаконная, но это тот случай, когда закон АМОРАЛЕН. Верните ЛТП – люди перестанут обращаться к браткам.
Вторая болевая точка – наркотрафик. Как борется милиция с этим явлением?
Да так же, как с крадеными телефонами или борделями. Оперативники знают всех скупщиков краденого и сутенеров, но не трогают – за это, когда случается что-то действительно из ряда вон (появляется мобильник с трупа или проститутку находят со вспоротым животом), опер через пятнадцать минут знает все подробности-приметы убийцы. Симбиоз! Милиционеру проще, выгоднее дружить с двумя-тремя барыгами на территории – за это они всегда сдадут ему четвертого.
Загвоздка: народ-то этого не принимает. Как это – узаконить трех наркоторговцев? Ведь каждого из них трех хватит, чтобы конкретно твой ребенок умер заживо? Народ поименно, поадресно знает, где живут барыги, и требует: арестовывайте! Немедленно! Или идем к браткам!
И народ снова прав, потому что метод оперативной работы милиции аморален.
А разве морально то, что у нас не ужесточен режим выезда из Таджикистана, откуда едет в мешках с картошкой весь наркотрафик? Оно, конечно, СНГ, геополитические интересы России, но! По отношению к своим российским гражданам это морально? Что важнее лично для Иван Иваныча, пермяка: геополитика или жизнь-или-смерть собственного дитя?
Снимаю шляпу перед неизвестным криэйтором «Уралмаша», придумавшим эту схему. Он гениален.
Думаю, кстати, что это был не Ройзман, потому что в 1999-м, когда каша только заваривалась, Евгений Вадимович говорил нечто вроде: «Я не хотел вообще этим заниматься, но парни сказали: надо».
Железная дисциплина на «Уралмаше»: Ройзман стал лицом проекта, идолом, кумиром. Его блог – на двадцать втором месте в Яндексе, в его приемную идут люди с самыми разными бедами. Один из постов экс-депутата: «Звонила журналистка «Комсомольской правды» Я. Т. (называется фамилия. – Авт.), просила денег для больного ребенка. Помогу обязательно…»
Милиционеры пытались сделать так, чтобы этого человека не выбрали в депутаты, – да его выбрали бы даже министром МВД…
Органы уже много лет рассказывают нам, что цели движения неблагородны, что кто-то под вывеской борьбы с наркотиками реализовывается как садист, кто-то делает бизнес, кто-то переделывает рынок и становится в цепочку торговцев, и символ движения дельфин плещется в героиновых волнах.
Но само государство-то – что? Будет как-то решать проблемы, в которые его ткнули носом ройзманы и шеромовы?
Народ рукоплещет, когда наркоманов держат в клетках, а барыг избивают: он с этим согласен.
А государство – согласно?
ЧАСТНАЯ ИСТОРИЯ
Отец погибшего наркомана: «Я накажу всех, сколько успею…»
В нашем расследовании не было сказано об одном важном герое, о котором, однако же, хорошо осведомлено интернет-пространство.
Юрий Викторович К., отец наркомана Вовы К., умершего в реанимации через шесть дней пребывания в фонде.
Очень вероятно, что именно с этого человека начался интерес пермских органов к «Городу без наркотиков», потому что отец наркомана с десятилетним стажем, при жизни сыночка лезший на стенку, после его смерти занял позицию «Не забудем, не простим».
Он снял труп мобильным телефоном (ссадины, раны, синяки), и стал требовать возбуждения уголовного дела. У районной, областной прокуратуры и лично президента. А параллельно опрашивал наркоманов, «лечившихся» вместе с Владимиром – 120 человек, по списку…
И если официальным путем Юрий Викторович ровно ничего не получил (его общение с органами по-русски называется «лбом об стенку»: согласно первой экспертизе трупа причина смерти – отравление неизвестным веществом, согласно второй – сердечная недостаточность), то наркоманы рассказывали много интересного. К. таскал их в милицию, кое-что протоколировалось…
В декабре 2008 года отец, казалось, одержал победу: добился эксгумации тела и еще одной – независимой (то есть проходящей в другом городе) экспертизы…
В этот период мы с ним и встретились.
Юрий Викторович принял меня в штыки:
– Много еще дел предстоит, не время светиться…
Но допустил к компьютеру с материалами о вовиной смерти.
На десктопе – папки: «Убийцы». «Пособники». «Свидетели».
Фамилии, фотографии, паспортные данные, адреса прописки. Пометки: «Во время избиения держал Вову за ноги, надевал на Вову коньки».
А вот совсем интересно: «Имеет автомашину ВАЗ-2110 госномер ХХХХХХ. 20.00 – машина возле дома. 20.10 – машина возле дома. 23.00…».
К. между тем ворчит:
– Обо мне скоро писать будете…
Вот так. Ворошиловский стрелок нарисовывается…
– Ой, – говорю, увидев в очередной папке знакомую физиономию, – Ройзман-то здесь при чем? Он же в Екатеринбурге, а не у вас? Он точно Вову не бил?
– Я накажу ВСЕХ, – отвечает К. – Всех, сколько успею…
Знаете, что самое интересное?
Я даже знаю, в какую папку попаду после выхода этой заметки.
Была одна, озаглавленная «Подлецы», а внутри скриншот экрана: девушка с микрофоном и длинными волосами.
Прошлым летом корреспондент местной телекомпании делала сюжет о К. – и посмела обрисовать ситуацию не как «Подлецы из «Дельфина» убили…», а нейтрально: «Отец считает так, а на самом деле хрен его знает, что там было».
Именно это и сподвигло меня рассказать о замысле К. Ведь убить отец наркомана собирается не только журналистку (которой, вообще-то, закон дает право подавать информацию так или иначе), но даже диктора, объявлявшего сюжет…
Ширится сумасшествие. Самосуд – страшная вещь: особенно страшная, когда линчуют не тех.
Так что если со мной что-то того… Считайте меня коммунистом.
P. S. А экспертиза трупа показала: причина смерти – заражение крови.
Ульяна Скойбеда; фото из архива «КП» и фонда «Пермь – город без наркотиков», Комсомольская правда
