В тюрьме не обижаются: почему нельзя верить ТВ-сериалам про зэков

Почему нельзя верить российским ТВ-сериалам про зэков и правильно подбирать слова, приходя сюда даже на свидание Популярность сериалов на нашем ТВ о жизни в тюрьме и на зоне понятна: для многих «та» жизнь реальнее «этой» — кто-то сидит, кто-то ждет, кто-то сторожит и хватает, кому-то нужна тюремная романтика, многие идут по жизни с пословицей про тюрьму и суму.

Я попросила мужа написать и продиктовать мне по телефону эссе на тему «Что нам показывают по ящику и как на самом деле: взгляд из зоны». Надиктовал. Я, было, думала, как покультурнее изменить некоторые пассажи, а потом решила изложить как есть.

«Основная масса фильмов и передач, которые показывает наше ТВ, — это штампы прошлых лет. Эти штампы либо отпугивают от зэков, либо показывают нашу жизнь карикатурно. Я вспоминаю прежде всего сериал «Зона», который мы время от времени смотрели: воспринимали как журнал «Ералаш», нежели как историю о нас. Просмотр этого ТВ-сериала беспокоил родственников некоторых моих знакомых — они хватались за сердце и спрашивали, такой ли у нас творится беспредел.

Возможно, то, о чем рассказывают в сериале, и было лет 10 назад, но по отношению к современной зоне это всё сказки. Одна из распространенных небылиц о нынешней зоне, которая кочует из фильма в фильм, состоит в том, что если человек совершил на воле насилие (изнасилование прежде всего), то подобная участь ожидает его самого на зоне. Это не так. Сейчас такого вида негласного наказания, как насилие над насильником, нет.

Есть отдельная категория людей — обиженные, — в которую по большей части попадают за действия и поступки уже на зоне или в тюрьме. К примеру, взял на себя финансовые обязательства и мало того, что не исполнил, но и рассказал об этом кому не нужно. Такой человек рискует быть обоссанным, что автоматически причисляет его к категории обиженных. Это здесь самое страшное наказание. Обиженные — изгои. Бывают и другие случаи: например, человек не умеет держать язык за зубами. Конечно, в категорию обиженных попадают и обиженные ранее, и лица нетрадиционной сексуальной ориентации. Так что всё зависит вовсе не от твоей статьи, а от поведения на зоне по отношению к другим арестантам.

Все давно понимают, что часть людей, попавших на зону за насилие, на самом деле ничего подобного не совершала, поскольку милиция превратилась в банду, которая часто списывает на беззащитных свои собственные грехи. А основная масса зэков, с которыми мне довелось встречаться и общаться, попала сюда вовсе не из-за своих криминальных наклонностей или блатной романтики, а из-за обычных экономических неурядиц.

Кто-то получил 4 года за украденный мобильный телефон, кто-то столько же за кражу трех досок из разоренного колхоза. Большинство мелких преступлений совершаются из-за того, что люди потеряли работу и источник существования. Все они первоходы, а будут ли они продолжать воровать, выйдя на свободу, зависит не от зоны и воспитательной с ними работы, а от ситуации на воле. Я разговаривал с ними, в основном они считают для себя очень солидной зарплату 25 тысяч рублей в месяц, и они готовы вкалывать.

При этом на содержание одного зэка государство — то есть налогоплательщики — тратит 15 тысяч рублей в месяц. Эти средства могли бы использоваться более эффективно для снятия социальной напряженности на свободе. Это огромная проблема, которая не обсуждается в СМИ — то есть руководителями разных рангов.

Отдельная категория граждан — это гастарбайтеры, которых выгнали на улицу, не заплатив положенных по закону двух месячных зарплат, а о законе они узнали только от меня. Есть два вопроса: на какие деньги они должны добираться домой и почему содержание под стражей этих людей должны оплачивать российские налогоплательщики? Мне кажется, что компании — наниматели таких работников, не обеспечившие их возвращение домой, должны нести финансовую ответственность.

Хотя, конечно, многие работали «в черную», а местные органы закрывали на это глаза, то есть сами нарушали закон, и их место рядом с этими гастарбайтерами, на зоне. Здесь становится окончательно ясно, что цели МВД и общества — разные, если не сказать — противоположные. Цель МВД — посадить больше, оправдывая огромные затраты на свое существование, обеспечивая тем самым повышенное благосостояние себе и своим семьям. Цель общества — экономический рост и благосостояние всех, а не отдельных категорий граждан».

В общем, так со многими образованными людьми происходит на зоне: спросишь их про кино, а в итоге они сведут свою речь к теме «Как нам обустроить Россию». Иногда кажется, что об этом на зоне размышляют куда как больше и глубже, нежели в начальственных кабинетах.

А еще я за два года привыкла выбирать выражения. Уже не говорю никому: «Я обиделась» или там: «Моя собака на меня обиделась». Очень уж другое значение имеет это слово на зоне. Говорю: «Я огорчилась». И стараюсь поменьше огорчаться, ведь на обиженных воду возят.

Ольга Романова, Новая газета