Бывший киллер о попытке жить нормальной жизнью после 20 лет тюрьмы

Он отсидел 20 лет, он, бывший киллер. Пытается жить нормальной жизнью после тюрьмы. А как? Наше распрекрасное общество не принимает таких, как он. И куда деваться живому человеку? По специальности идти работать? Ну вот именно.

Обществу и государству совершенно напрасно пофиг, что происходит с людьми после тюрьмы. А дорог у них не много: или назад в тюрьму, или в рабство. В России построены тысячи рабовладельческих домов. По соседству с вашим домом, в вашем дачном посёлке наверняка такой есть. Почитайте, кто и как туда попадает и как устроен этот бизнес.

***

Как попадают в рабство

Во дворце огромная библиотека. В свободное время я стою возле стеклянных стеллажей и рассматриваю книги. Мимо проходит шеф, останавливается и спрашивает: «Ты читал книгу «101й километр»?– отрицательно мотаю головой – Почитай».

Это про Тарусу и художников, которые оказались здесь во времена политических преследований. Очень полезная книга, она где-то здесь находится. Ищу. Вижу Оруэлла на полках и еще массу классиков, но этой нет.

Прошло буквально два дня. Я соскребал плесень со стен 160- летнего строения, где предполагалось делать классы для детского творчества. Лиза, отвечающая перед шефом за эту работу, в конце дня подвозила меня на машине, и вдруг спросила: «Эдуард, может быть, Вам интересно было бы прочесть книгу о Тарусе, «101й километр»? Я взяла её в библиотеке, да что-то времени прочесть до конца не хватает». И протягивает мне эту книгу. «Лиза, — говорю я, привыкший не верить в совпадения, – почему вы посчитали, что она мне будет интересна»? Она пожала плечами, и было видно, что ей абсолютно нечего ответить. Совпадение!

Ночью открываю книгу и начинаю читать. На первых же страницах список известных людей, которые приезжали в Тарусу в разное время. Вижу имена Феликса и Зои Световых и вспоминаю, как пару лет назад вел переписку с их дочерью, тоже Зоей, известной правозащитницей. Вот сейчас, хотите – верьте, хотите – нет, но в этот самый момент на Facebook приходит сообщение. От Зои Световой! («Эдуард, я недавно узнала, что вы освободились. Если будете в Москве, мы можем встретиться, и я могла бы взять у вас интервью».) Мистика какая-то. Эта книга шла ко мне явно для того, чтобы я встретился с Зоей Феликсовной, не иначе. Решаюсь ехать в Москву.

На следующий день пришла бандероль с 15-ю экземплярами моей книги, которую прислал мой друг и литературный агент Лозовский.

Как же иногда всё происходит вовремя. Объясняюсь с шефом и без копейки в кармане отправляюсь в Москву. По приезду первым делом решаю заехать в офис «Руси сидящей», поскольку тоже контактировал с Ольгой Романовой из неволи, и надеюсь её увидеть. Не увидел. Она за границей из- за преследований со стороны властей.

Зато увидел Сергея Шарова-Делоне и сразу же узнал. Саня Селиванов категорически отказался отпускать меня с пустыми руками: Ольга Евгеньевна, дескать, на этот счет дала строгие и вполне конкретные инструкции. В общем, мой рюкзак потяжелел от кофе, конфет, пряников и новых классных туфлей. (Кроме меня, размер никому не подходил). С благодарным чувством теплоты, покидаю офис. Из переписки с Зоей Световой узнаю, что она находится на похоронах, и встреча переносится на какое- то время.

Еду на площадь трех вокзалов и слоняюсь там, разглядывая красочные витрины московских торговых точек. Дело к вечеру. Где спать, куда идти? И тут ко мне подходит парень и предлагает работу с проживанием в общежитии. Вариантов у меня ноль, и после недолгих расспросов мы едем с ним в Люберецкий район.

В электричке знакомимся ближе. Он огромного роста, бывший десантник, с 48-м размером ноги. Работает в т.н. «рабочем доме» и возит людей с площади трех вокзалов («плешка»), и за каждого ему что-то платят. Если, конечно, работник не убегает в первые три дня.

Женя. Это его имя. Он не глуп и точно знает, чего хочет от жизни. В ближайшее время в его планах заработать на машину, которую он планирует приобрести в Абхазии. Видимо, там дешевле. Из его слов я понял, что работают у них в основном на прокладке кабелей. То есть роют траншеи.

Выходим из электрички и минут двадцать идем пешком по красивым лесным местам, сплошь застроенными коттеджами с высокими заборами. Наш коттедж из трех этажей. На первом столовая, где хлопочут две женщины. Второй и третий отведены под спальные помещения с кроватями в два яруса. Очень напоминает тюрьму.

Открывший нам двери здоровенный качок оказался комендантом общежития. У него стол с компом и он просит мои документы. Протягиваю паспорт. Женя говорит ему: «Этот на акции». Качок посмотрел на меня внимательнее и сказал: «Завтра съездишь на общие работы, на один день, чтоб знал, куда людей будешь привозить». Ок. Нет проблем. Акциями называется деятельность, которой занимается Женя-десантник. Он еще в поезде сказал, что физически я не смогу работать там долго, а вот для рекрутинга у меня есть абсолютно все данные.

Принял душ и поел в столовой. Очень вкусно и сытно, надо признать. Вечером стали приезжать с работы мужики. Человек семьдесят, наверное, в этом доме заселено, а рядом еще такой же коттедж, но рулят там другие люди. Всего таких интересных домов по Москве и области более тысячи. В 22.00 общее собрание. На третьем этаже за столом сидит руководитель (еще здоровее, чем качок и десантник, откуда, интересно, их набирают?) Рядом качок. Все остальные сидят кто где, по большей части на полу.

Народ пестрый. Кто-то разговаривает вслух сам с собой, и я думаю, как же он работает в таком явно полуневменяемом состоянии? Много людей, по внешнему виду похожих на тех, что прервали длительный запой, и сейчас готовы заработать копеечку и вновь пуститься во все тяжкие. На собрании сделали перекличку, распределили, кому и куда ехать утром, бригадирам выдали проездные билеты. Спать. Подъём в 5.30.

Утром выдали всем по пакету, где было две сосиски, два яйца, один сырок и немного хлеба. Это паёк на весь день. Горячее будет только в общежитии. Со мной в группе человек шесть. Бригадир — взрослый мужик, родом с Украины. Пытаюсь разговорить его и узнаю, что он оказался тут месяца полтора назад, без документов, и судя по интенсивной динамике кадров, считается старожилом.

С нами один крупный парень, явно с глубокого похмелья, и скорее всего, его кто-то привез ночью с «плешки». Он очень медленно передвигается, не вписываясь в ритм московского метро, и мы постоянно ждем его. Прибыли к какому-то огромному торговому центру, позади которого стоит бытовка. Переоделись в то, что кто нашел, старое и грязное. Мне пришлось стянуть шнурком на поясе какие-то штаны и куртку без пуговиц. Парень, что с похмелья, исчез. Бригадир говорит, такие попадаются часто. Едут с волонтером только чтобы переночевать, поесть и опять бродить по Москве в алкогольной среде.

Пришел молодой, нерусский парень, стильно одетый и деловой. Построил нас всех и распределил на разные участки работы. Мне и еще двоим выпало копать траншею под прокладку кабеля. Начали. Пошел дождь. Вернулся в бытовку и отыскал там резиновые сапоги и зелёный целлофановый плащ. Яму размыло, и я, чуть ли не по колено в грязи, на трехметровой глубине, лопатой, бросаю землю (глину) наверх. Холодно. Сыро. Крайне некомфортно.

Никаких договоров. Просто в конце недели обещали выплатить по 500 рублей за каждый рабочий день. Интересуюсь у напарников, давно ли они тут? Один неделю, второй две недели. Денег еще не получали. Оказывается, по окончании первой недели им говорят, что она является залоговой. Мне непонятно, как могут быть в залоге трудовые часы и дни. Залог от чего? От побега из этого дома?

Умственный потенциал тех, кого я наблюдаю на этой работе, крайне низок. Они не в состоянии ставить перед собой такие вопросы. Каждый из них надеется, что когда-нибудь получит какие-то деньги и сможет уехать домой или тупо напиться. За пьянку, кстати, выгоняют сразу, без оплаты. В общем, смешанное чувство у меня. С одной стороны, людей собирают с улиц, отрывают от алкоголя, дают еду и сигареты, привлекают к работе, а с другой, – явная эксплуатация и безбедная жизнь небольшого числа людей за счет рабского труда опустившейся на дно массы.

Что бы я не думал, и какие бы оценки не делал по поводу того, что меня окружает, я прибыл в Москву без копейки в кармане, и должен на собственном опыте пройти этот путь. Путь нищих и бездомных людей.

Вечером, совершенно разбитый и уставший от работы, с явными признаками начинающегося бронхита, приезжаю с бригадой в общагу. Женя ждет меня и с ироничной улыбкой говорит: «Ну вот, теперь ты знаешь, как работает самый нижний уровень этого бизнеса. Завтра у тебя будет другая работа, и мы поедем вместе. Ты уже всё понимаешь и мне не придется быть твоим наставником. Отдыхай».

Утром мы с ним едем на «плешку», и он в очередной раз страхуется: «Я долго тебя натаскивать не буду, от силы — сегодняшний день. Понимаю, деньги есть деньги, и работа эта сдельная». Отвечаю: «Да нет проблем, приедем на площадь и разбегаемся, я сам по себе, а ты сам». Такой расклад устраивал десантника, и по приезду на Ярославку мы тут же разошлись.

Он быстро рекрутировал кого-то и повез в дом, а я походил еще по площади, и с любопытством отмечал, как ко мне подходили «волонтеры» (коих обитает там огромное количество) из других домов и предлагали мне работу и жильё. Я твердо отказывался, попутно оглядывая площадь в поисках клиента. Долго ходить между вокзалами не пришлось. Мужик, трезвый, но с фонарем под глазом, проходил мимо с отсутствующим видом. Конкуренты мои были, казалось, вездесущи, но этого как-то упустили. Подхожу.

– Привет. Че, потерялся?

– Ну, да.

Выяснилось, что мужик недавно освободился, приехал в столицу, забухал, и она сожрала его, как сжирает тысячи бедолаг ежедневно. Я помню, как сказал мне десантник: «Наш бизнес вечен. Москва ежедневно ломает тысячи судеб, и большая часть этих людей направляется сюда, на площадь трёх вокзалов. Потому что тут по вечерам раздают бесплатную еду, и есть собутыльники, можно насобирать путем попрошайничества, и можно пить бесконечно».

В общем, я уговорил мужика с фингалом ехать в дом, представления о котором у этого освободившегося бедолаги еще не было. Очень скоро он всё поймет и будет таким же матерым московским бомжем, кои буквально кидаются на волонтёров при контакте. Их можно понять. Их где-то кинули и они озлоблены.

Бывали случаи, мне рассказывали, что таких, как я, били ножами. Работа опасная, я это испытал на себе. Главное, не задерживаться долго возле клиента. Либо едет с тобой, либо нет. Обитатели «плешки» в основном матёрый народ, и хорошо осведомлены о рабочих домах. Кое-кто откровенно говорит: «Хочу побухать», и ты понимаешь, что это главный вопрос в жизни человека. Некоторые спрашивают место расположения дома и при ответе сразу отрицательно мотают головой. Они там уже были. В общем, удача многочисленных «волонтёров» напрямую зависит от способности встретить нового, неосведомленного человека. Того, чья судьба только-только рухнула. Либо того, кто сошел с поезда, и не имеет ни средств к существованию, ни целей пребывания в Москве.

Итак, волчьими тропами, которые я уже изучил на Казанском и Ярославском вокзалах, через дырки в заборах, по шпалам и рельсам, я с клиентом сажусь в электричку и мы едем в этот «рабский уголок» среди лесной природы.

Женя сказал, что по правилам я должен сразу получить 500 рублей за доставленного человека. Эти деньги выдаются «волонтеру» обычно утром, на транспортные расходы, но тратятся на кофе и сигареты, а так же на дежурную банку пива, ради которой больной с похмелья, зачастую, готов отправиться хоть к черту на рога. Этих денег мне не дали, но пообещали утром, и я опять 40 минут на электричке с риском быть пойманным контролёрами, отправляюсь обратно на Комсомольскую площадь.

Мне не нравится то, что я делаю в данный момент, но надо как-то дожить до встречи со Световой. Я пишу ей в мессенджере, и она отвечает, что приболела, но узнав, что я приехал сюда исключительно для встречи с ней, назначает встречу на завтра. «Ура! Это уже многое меняет».

До площади я не дошел. На шпалах встретил двух молодых парней, они пили пиво в ожидании электрички. Разговорились, и выяснилось, что это комендант и волонтер из подобного же дома, двумя станциями дальше от того места, где я был. Они сразу стали звать меня с собой, к ним в дом на волонтерскую работу, и должен сказать, что отношения их выглядели более демократичными, чем в «моём» доме.

Они были судимы в прошлом, и мне не составляло труда найти с ними общий язык. Я честно сказал им, что у меня завтра встреча, после нее я уеду. Мы уже достаточно познакомились. Они пригласили меня к себе как бы в гости, до завтра. Для меня это была возможность побывать еще в одном доме, мы втроем поехали за моими вещами.

Пока эти парни ждали меня на улице, я собирал в коттедже свой рюкзак, и видел недовольные моим уходом лица руководителей. «Почему ты уходишь?- спросил меня старший. «Потому что для меня эта работа была лишь временной необходимостью», ответил я.

Первый, самый нижний рабочий уровень я прошел полностью, с лопатой и киркой. Второй тоже — привёз человека. За два дня я вник в систему настолько, чтобы понять, что она мне не интересна. Я спал и кушал у вас двое суток и работал. Считаю, что никто из нас никому ничего не должен. Руководитель махнул рукой, и ушёл в плохом настроении. Таких фраз он явно еще не слышал. Качок отпер замок ворот, и я покинул этот странный дом, чтобы следующие сутки провести в таком же.

Этот новый дом был богаче предыдущего. Тоже три этажа, но уровень комфорта совершенно другой. На кухне хозяйничает женщина и умственно отсталый парень, видимо, инвалид детства, не умеющий ничего, кроме чистки картошки. Всего в доме 15 постояльцев и больше половины сидит дома.

У руководителя что-то с подрядами не идет, как выясняю в ходе общения. Почти у всех жильцов, кого я видел, под глазами фингалы. Спрашиваю, тут ли они подрались? Оказалось, такими их привозят с площадей и улиц. Время позднее, поел, принял душ и лег спать.

Утром мои спутники разъехались в поисках клиентов, и пока я умывался, приехал руководитель. У него хорошая машина. Во дворе разгружается «Газель» с продуктами. Знакомимся. Он Иваныч. Интеллигентного вида мужик средних лет, быстро соображающий и с хорошо поставленной речью.

Оказалось, чтобы получить утром 500 рублей, ребята представили ему меня как «волонтера». Я сказал, что это не так. Мы встретились случайно, они пригласили меня сюда в гости, и сейчас я ухожу. Ему очень нужны «волонтеры». Он желает мне удачи и собирается уходить, но я задаю смелый вопрос: « Иваныч, у меня такое мнение возникло, что этот дом приносит тебе больше расходов, чем доходов.

Сколько тебе обходится аренда, пищеблок, и всё остальное?» «Ты правильно понимаешь, — говорит он. – 300 тысяч в месяц у меня уходит. Нужны такие ребята, как ты. Может, останешься у нас?». Нее… Извини, старик. У меня свой путь. Рюкзак на спину, и я покидаю это место, чтобы через несколько часов встретиться наконец с Зоей Световой в кафе «Шоколадница» возле Цирка Никулина.

Как я откинулся

Работа

И вот, месяц на исходе, а я уже давно без денег и работы. Маша говорила мне про человека, с которым она знакома, но просить о помощи для меня у него воздерживалась. Человек, прямо скажем, не последний в городе. Хотя… может быть и не только в городе. Я не стану называть его имени потому что, во-первых, он абсолютно чужд тщеславия, во-вторых, я не согласовывал лично с ним этот текст, и в-третьих, кто знает о ком речь, тот знает, а несведущему читателю имя ни о чем не скажет.

Зато я могу описать мое представление об этом человеке. Он помешан на искусстве. У него на попечении целые камерные оркестры, школы искусств, мастера с мировыми именами, но, как мне показалось, главное для него – дети. И речь не о его детях, а о детях вообще, как о наследниках нового времени, новой цивилизации человечества. Если твой ребенок проявляет талант в музыке, он без проблем устроит его в «Гнесинку». Если рисует, то в лучшую художественную школу,  и так далее по всему списку классического искусства. И вот, я пишу этому человеку в Facebook письмо. Так и так, освободился, сидел по делам бандитских 90-х, хочу социализироваться, работу найти не могу, но если он даст мне её, я буду делать всё, чтобы он никогда об этом не пожалел. Ровно через полчаса я получил буквально такой ответ: «Работа у тебя есть! Жду тогда-то, там-то»ю

ШЭФ

Он противник того, чтобы его так называли в лицо, но персонал использует между собой именно это слово. Как и везде, полагаю. Сижу на диване в вестибюле офиса в ожидании назначенной встречи. Сказать, что эта встреча важна для меня, значит не сказать ничего. Подходит человек, немногим старше меня по возрасту, скромно одетый, спокойный и сдержанный. Здороваемся. У него на лице улыбка, с которой мы иногда рассматриваем забавные и новые для нас предметы. «Значит, говоришь, желание социализироваться, и всё такое?» – сразу начинает он, не снимая своей многозначительной улыбки с лица. Мы присаживаемся, и он говорит сразу, что очень любит задавать вопросы. Эх, знал бы он, на сколько вопросов мне пришлось ответить за всю свою жизнь, так что это стало чуть ли не моей профессией.

Первый вопрос: знаю ли я, кто такой Циолковский? Константин Эдуардович, — отвечаю я. А что он открыл человечеству? Космос. Огонёк в его глазах становится заметно ярче. А Илона Маска ты знаешь? Ну да. «Tesla». А знакомо ли мне слово синергия? Вот тут-то я тупанул. Слово-то знакомо, но смысл неизвестен. И только после этих вопросов он просит меня рассказать кратко о моем прошлом, начиная с детства. Понятно, что даже краткое изложение потребовало определенного времени. Он слушал молча, не перебив ни разу, глядя прямо мне в глаза. Иногда задавал уточняющие вопросы, говорящие мне в свою очередь о его полном вовлечении.

Синергия? Возможно. В конце моего монолога он сказал важные слова: «Я родился и вырос в степи. Физический труд, по моему глубокому убеждению и личному опыту, является основой, фундаментом всего человеческого существования. Поскольку этот труд тебе еще не знаком, можешь приступить к нему прямо сейчас. Лопаты увидишь во дворе, снег тоже искать не придется. Жить есть где?» Пока есть. «Ну всё, тогда до встречи. У меня много дел».

И вот я чищу снег вокруг приличных размеров дворца и размышляю: у шефа однозначно очень прокачанный мозг. У него есть всё, и он абсолютно не нуждается во мне. Тем не менее, я здесь, и у меня появилась первая в жизни работа. Вот оно, начало нового пути! Иди сюда, мой белый и чистый снег! А там, потом, будет уже «потом».

Рома

На второй день выходит из отпуска человек, который работает у шефа уже много лет, и знает каждую песчинку этого огромного пространства с золотыми буквами на фасаде «ДОМ ЛИТЕРАТОРОВ». Он уже в курсе обо мне, и его первый вопрос звучит так: «Эдик, ты высоты не боишься? Надо снег с крыши кидать». Ха! Да я можно сказать, с войны пришел, а он мне про боязнь высоты какой-то. Сказать ему, что у меня за плечами несколько прыжков без парашюта? В общем, лезем вдвоем на крышу, с лопатами. И только оказавшись наверху, я начинаю понимать, почему никто не полез сюда с Ромой, сославшись на акрофобию. Мать же твою!

Я, как геккон, всеми конечностями прилипал к покатой и безумно скользкой крыше, и от напряжения всех мышц силы быстро покинули меня. Лопата дважды улетала вниз, поскольку кисть уже не держала хват. Я уже грешным делом подумал, что, если улечу вслед за лопатой, хоть будет кому похоронить по-человечески. Под лёд Оки же не спустят. Рома показывал мне, куда ступать и как правильно передвигаться на этом опасном участке. С задачей мы в итоге справились больше за счёт потенциала и опыта Ромы, который проявил себя смелым и добросовестным напарником. Эта крыша нас познакомила, и мы подружились.

Марко

Спустя несколько дней Рома сказал, что шеф хочет, чтобы я собрал некую конструкцию из мозаики. Мы пришли в мастерскую, где работает Маэстро из Италии. Он не говорит по-русски, и если возникает необходимость общения с кем-либо в мастерской, перевод с английского выполняет его ученик,  главный помощник, Вован Амелин. Кто-нибудь бывал в мастерской мозаиста?

Грандиозная локация, скажу вам. К тому же, Марко мастер мирового масштаба, и там у него столько всего, что блестит-светит-переливается, отчего первое время невозможно сфокусировать взгляд на чем-то конкретном. Залез в незаменимый Гугл, и через пару минут выдаю маэстро фразу на итальянском: «Maestro, passiamo farne uno con lei, per favore?» Должно быть, я сказал это очень близко к тому, чтобы понять, так как Марко невольно улыбнулся, и сказал: «Си!» Он вывел меня на улицу, где вся лицевая стена его мастерской состоит из мозаики, и ни одного повторяющегося элемента. Эта стена важна для него, на её фоне Вован нас и пофоткал. Будет, о чем вспомнить.

Вован

Он показал мне, что необходимо делать, и я, уже в очках и респираторе, обрабатываю бормашиной плитку по какой-то эксклюзивной технологии с названием «Арх Скин». Архитектурная Кожа, как объяснил мне англоговорящий Вован, со свойственным для профессионального преподавателя умением объяснить тупому обывателю, почём в Одессе рубероид. Да, он кроме работы с Марко еще и преподаватель класса мозаики в детской школе искусств. Ему 30, и если надеть очки — типичный ботан. Во время работы у него в ухе наушник.

– Что слушаешь? — интересуюсь у него.

– Радио.

– Понятно. А какое?

– Радио Свобода.

– Да ладно!?

И с этого начинается наше знакомство. После работы он подвозит меня на своей тридцатилетней праворукой Toyote, и мы какое-то время еще сидим в малиновом велюровом салоне и обсуждаем очередного гостя у  Дудя, или же пытаемся анализировать очередную инфобомбу «Футляра от виолончели» в Телеграмм. Ему интересно искусство в самом глубинном его проявлении. Мы говорим с ним об акционизме, и я готов познакомить его, при случае, со своими давними друзьями из этого направления, Катрин Ненашевой и Анечкой Боклер. Было бы классно нам «словиться» однажды всем вместе.

У него высшее образование, и он художник и педагог, но у нас, на удивление, масса одинаковых увлечений. По пути на работу у него в машине играет «Кровосток», а с работы — Константин Ступин. По его словам, Ступа придает ему силы. Вован очень образован, информирован о том, что происходит в мире, и просто кайфовый чувак. Как-то в выходной звонит: «У меня „папин день“, и я хотел бы прийти к тебе в гости со своим сыном. Если можно» Да нужно! Трёхлетний Мирон и Вован уже у меня, и отец говорит сыну: «Мироша, этого дядю зовут Эдик. Он формально старше тебя, но внутренне вы с ним ровесники, и, полагаю, вы подружитесь и найдете общий язык». Разумеется нашли. Мирон –друг.

Автор:  Эдуард Михайлов; Русь сидящая