«Герасим» по Достоевскому…

… В зале суда они смотрели друг на друга жадными глазами. Казалось, влюбленные даже не слышали, как одного из них обвиняли в жестоком убийстве старушки и зачитывали приговор, который должен был разлучить их на долгие 15 лет. Показательный расстрел

В Севастополь Григорий Конев (фамилия изменена) прибыл из Харькова. Отслужил в армии, приехал к родителям, но долго у них не задержался —позвонила тетка из Крыма и пригласила Гришу к себе. Она жила с мужем и детьми в Севастополе, причем небедно. Гришины родственники решили начать семейный бизнес — открыть маленькое кафе. Когда дошло дело до поисков хорошего повара, вспомнила тетка о племяннике с дипломом повара-кулинара. Свой человек и работать хорошо будет, и не должен обманывать. Да и парню после армии на ноги становиться нужно. Вот пусть приезжает и начинает новую трудовую жизнь.

Предложение маминой сестры Коневу сразу пришлось по душе. Севастополь — большой перспективный город, море под боком, работа — что еще нужно?

А понадобилась Григорию квартира. Первое время, конечно, пожил у родственников, но как-то неудобно было стеснять семью. Да и Гриша, будучи молодым, работал исправно, но в свободное время и погулять был не прочь. Квартиру Конев искал бы еще очень долго, если бы не визит нежданных гостей.

Местная «братва» об открытии кафе узнала сразу. Но дала новоиспеченным бизнесменам время «раскрутиться»; подождала, когда «закапает» прибыль, а потом нагрянули с визитом. Муж тети сразу ничего не понял и, слегка погорячившись, начал набирать «02». Но ему тут же наступили на руку и увезли в неизвестном направлении — учить уму-разуму. На загородной даче бандиты изощренно и с исключительным садизмом измывались над пленником, устроив ему «показательный расстрел». Несчастного дядю поставили к стенке и стреляли в его сторону из пистолетов, стараясь, чтобы пули свистели у самого его уха. Бизнесмен после такой экзекуции стал совершенно седым. После этой психологической и физической обработки дядя Конева «сломался», согласившись на все требования мучителей. Он не только обязался ежемесячно выплачивать мзду бандитам, но и лишился новенькой «девятки». (Кстати, через несколько лет эту банду взяли в Москве. Некоторое время севастопольские бандиты терроризировали и население российской столицы, совершая разбои, грабежи и даже убийства).

Любовь нечаянно нагрянет…

На Конева все это произвело сильное впечатление. По натуре был он человеком трусливым. Сначала с перепугу решил вернуться в Харьков, но тут вмешалась… любовь. Гриша встретил ту единственную, с которой хотелось прожить всю жизнь и умереть в один день. Людмиле было всего лишь 16, и училась она в 11 классе. Понятное дело, что ни о какой женитьбе пока не могло быть и речи. И совсем не возраст Людмилы был тому виной, а Гришина несостоятельность: да, работа у него перспективная и денежная, а вот собственного жилья – не было. Родители Людмилы поначалу запретили Коневу встречаться с дочерью, но когда узнали, что парень подыскивает квартиру, чтобы купить ее, — заговорили о свадьбе. Гриша Конев действительно искал квартиру. На ее покупку денег у него, конечно, не было, но об этом Григорий решил пока помалкивать.

Терзания «влюбленного Вертера» наблюдала Зинаида Ивановна — посудомойщица кафе, где работал Гриша. Баба Зина жила одна, часто «болела», потому что не всегда хватало денег на выпивку. Зато у нее была квартира…

Баба Зина, недолго думая, предложила шеф-повару поселиться у нее за определенную плату. А что? Парень положительный, по дому поможет, да и на бутылочку никогда не поскупится. Конев с радостью согласился. Переехал к бабке в тот же день. Навел в квартире порядок и привел туда любимую. Людмиле объяснил все просто: мол, покупает эту квартиру в скором времени, хозяйку вот-вот дети должны забрать. Надеялся непонятно на что: может, думал, все затянется, а потом он что-нибудь придумает. Баба Зина не могла нарадоваться: Конев таким молодцом оказался! Починил в доме все, что только можно, ремонт затеял, в общем, хозяйственным парнем оказался. Через несколько месяцев старушка называла Гришу не иначе как сыночком. И поговаривала о том, что оставит квартиру Коневу в наследство.

Шеф-повар от этих слов просто таял и сиял. Он заверил бабу Зину, что вместе с Людмилой присмотрят старушку; и со всеми почестями, как полагается, отправят в мир иной. Старушка от такой душевной щедрости даже прослезилась. И уже в течение нескольких недель Григорий Конев документально засвидетельствовал опекунство над Зинаидой Ивановной. Тут же было оформлено завещание о передаче опекуну двухкомнатной квартиры старушки. Оставалось дождаться ее смерти — баба Зина из-за систематических запоев и так на ладан дышала. Жаловалась то на мигрень, то на скачущее давление. Но потом вдруг выпивала несколько рюмок водки, и все ее хвори как рукой снимало.

Люся забеременела. Нужно было срочно играть свадьбу. Родители будущей жены задавали только один вопрос: что в Гришиной квартире делает старая алкоголичка? Конев говорил, что это явление временное, дескать, квартиру он уже выкупил, но бабку никак дети забрать не могут. Не выгонять же ее на улицу. Все терпеливо ждали.

Почти по Достоевскому

То, что ждать еще предстоит долго, Конев понял очень скоро. Баба Зина была из тех крепких старушек, которые всех переживут. Вот если бы шла она пьяная с работы и попала под машину… Или пусть бы дома свалилась с ног под бременем выпитого и сильно ударилась головой. Но ничего такого с живучей старухой не происходило.

Сыграли свадьбу, баба Зина здорово выпила за здоровье молодых, но когда Конев стал подливать ей в рюмку больше положенного, старуха вдруг изменилась в лице и, хитро улыбаясь, прошептала: «Угробить меня хочешь?» С тех пор между ними начались игра – в Родиона Раскольникова и старуху-процентщицу. Конев вынашивал планы убийства старухи, но все же его мучили угрызения совести. Бабка уже свое отжила, ни одного родного человека у нее не осталось. Зачем же ей мучиться и мучить других?

У молодой четы скоро должен был родиться ребенок. Старая пьяница только будет мешаться под ногами и во все совать свой нос. Баба Зина, словно учуяв злость, исходящую от Григория, перестала называть его сыночком и во хмелю всегда бубнила, что он хочет ее смерти. Конев ей наигранно возражал, а сам перебирал в уме прочитанное об убийствах или увиденное по телевизору. Все должно было быть чисто… Без характерных следов на шее от удушения, без синяков и ссадин от побоев и, естественно, без колото-ножевых ранений. Остановился Конев на… воде: «Она сама все сделает…»

Пришлось подождать, пока Зинаида Ивановна решит принять ванну. Когда банный день у старухи наступил (а до этого она, как всегда, прилично выпила), Григорий был полон решимости. Он резко распахнул двери ванной комнаты, подошел к лежащей в ванне старухе и с силой дернул ее за ноги, потянув вверх. Баба Зина от неожиданности сначала захлебнулась, потом попыталась уцепиться за края ванны руками, но вода уже попала в легкие, и старушка начала беспомощно барахтаться. Сопротивлялась она недолго, через несколько минут обмякла и полностью погрузилась под воду. Дело было сделано. Конев не стал ломать комедию с алиби — вызвал «скорую». Врачи зафиксировали смерть. Выглядело все очень просто: бабуля выпила лишнего, вздремнула в ванне и захлебнулась.

Но оперативникам эта версия случившегося не понравилась. Да, Григорий Конев был убедителен. Он так искренне рыдал на похоронах старушки, что на его счет не возникло никаких подозрений. Но Конева все же вызвали на допрос. Уж очень подозрительным показалось завещание бабки. «Расколоть» Конева оказалась делом плевым. Следователь, известный пусть грубыми, но результативными методами допроса, вдруг рявкнул: «Ну, рассказывай, как бабушку порешил? Наверное, за ноги дернул?» Даже теперь, вспоминая этот допрос, сыщик признается: никак не ожидал, что этим вопросом попадет прямо в точку. Григорий Конев смертельно побледнел, опустил голову и вдруг тихо подтвердил: «За ноги…»

Убийцу старухи-посудомойщицы арестовали. Коневу даже не позволили попрощаться с беременной женой. В зале суда они смотрели друг на друга жадными глазами. Казалось, влюбленные даже не слышали, как одного из них обвиняли в убийстве старушки и зачитывали приговор, который разлучал их на долгие 15 лет.

Юлия Исрафилова, Первая Крымская