Визит к «черному полковнику»

Корреспонденты побывали в колонии для бывших судей, прокуроров, гаишников, оперов и милиционеров. Для любого зека сидеть в одной камере с «ментом» – позорно. Уголовники никогда не примут сокамерника «из органов» за своего. Вполне могут убить. Поэтому почти во всем мире для преступников из «бывших» существуют отдельные тюрьмы. В Украине такая колония находится под Черниговом в городке Мена. Те, кто сменил милицейскую форму на тюремную робу, родниться с криминальным миром тоже не хотят. Осужденные все еще причисляют себя к милиции, и не любят, когда их называют «бывшими». Иногда, при встрече с надсмотрщиком кто-то из них по привычке произносит «здравия желаю».

– Здесь находятся бывшие десантники и спецназовцы, – проводит для нас перед экскурсией ликбез по технике безопасности замначальника колонии по воспитательной работе Александр Гужва – это люди, которые неоднократно участвовали в спецоперациях, им захватить заложника – раз плюнуть. Поэтому я буду вас везде сопровождать.

Вызвался быть нашим сопровождающим и сам начальник колонии Николай Плева.

Сдаем в камеру хранения мобильный телефон и деньги и отправляемся в гости к заключенным.

Они как раз играли в баскетбол. На первый взгляд ничем не отличаются от других зеков. Одежда а ля секонд хенд с нашивками с номером и фамилией. Разве что выглядят здоровее и упитаннее.

Я представляла тюрьму для бывших сотрудников милиции немного лучше, чем остальные пенитенциарные заведения. Ведь заключенные хоть и оступившиеся, но свои. Ничего подобного. Все очень скромно. В колонии четыре режима содержания, в зависимости от тяжкости содеянного осужденным. Самый высокий уровень безопасности – это тюрьма в тюрьме.

Камеры человек на шесть. Некоторым за примерное поведение разрешили телевизор. Общий режим – это уже не камера, а что-то вроде общежития. В комнатах идеальный порядок. Над каждой кроватью либо картинка, либо икона, либо портрет президента. Читают заключенные разную литературу. Рядом стояли две тумбочки – на одной Новый Завет, на другой – «Киски по вызову». Есть на этаже комната с телевизором.

«Я допрашивал его часа три. Потом сдали нервы»

– Здравствуйте, я журналист из Киева, можно с вами пообщаться? – прерываю просмотр боевика. – Может, вы захотите, чтобы на воле о чем-то узнали. Вас не бьют? – раскручиваю на откровения парня лет тридцати.

– Да что с вами говорить. Журналисты в нашей стране – никакая ни четвертая власть. Что вы можете?

– А за что вы сидите? – парирую.

– Я убил человека и глубоко раскаиваюсь в этом. Я был опером, допрашивал подозреваемого. Понимаете, он оскорблял меня своей ложью. Он мне врал. Смотрел добрыми наивными глазами и врал. Он понимал, что я все знаю. Но всем своим видом говорил – ну давай, докажи. Я допрашивал его часа три. В конце-концов сдали нервы. Я его ударил, потом еще и еще…

Клуб и церковь – два в одном

Переходим от комнаты труда к комнате отдыха – в клуб. Сцена, лавки в стиле восьмидесятых. По праздникам заключенные устраивают здесь концерты. Кстати, шансон не поют. Тут же за сценой алтарь, иконостас – в общем, православная церковь. Раз в месяц приезжает батюшка. В остальные дни делами церковными заправляет староста из заключенных. В этом же здании есть молитвенный дом для всех остальных конфессий и комната психологической разгрузки – надо же где-то изливать душу и атеистам.

Напротив комнаты отдыха висит стенд с тремя президентами Украины: Кравчуком, Кучмой и Ющенко. В комнате – большой аквариум, прямо над ним – портрет Бритни Спирс, в ее еще целомудренном варианте.

«Я не насильник, я – старый импотент»

– Это неправда, я невиновен, – убеждал меня дедушка лет 60.

Бывший заместитель начальника колонии. Сел за изнасилование и убийство несовершеннолетней девочки. Игорь Андреевич для убедительности даже взял с собой материалы дела.

– После операции я стал импотентом, – откровенничал пенсионер. – Что не делал – не помогало. Знакомый посоветовал начать изменять жене с молодой любовницей, мол, молодое тело вернет меня к жизни. Мы с женой посоветовались, и она согласилась найти мне молодую любовницу. Я платил Наташе 300 гривен в месяц, ходил на «процедуры» два раза в неделю. Это продолжалось несколько лет. У Наташи был сожитель, у сожителя – сестра, а у сестры – подруга, девчушка лет четырнадцати Анечка. Вот в ее убийстве и групповом изнасиловании меня и обвиняют. Но я уверен, что это сделали Наташка со своим сожителем, а зачем они и меня туда приплели – не знаю, я в тот день от них рано ушел. Очень хорошо помню, Наташа была пьяная, я завез ей продукты и ушел, а вечером это случилось.

Игорь Андреевич передал мне материалы дела. Читать это страшно. Соучастники преступления в деталях описывают, как надругались, а потом зверски убили Анечку.

Как герой стал преступником

Одного из заключенных здесь считают не преступником, а героем. Его история, правда, уникальная. Шел милиционер как-то по базару – смотрит – особо опасный преступник, за которым милиция всей страной гоняется почти десять лет. Вытащил пистолет из кобуры и за ним. Началась перестрелка. Преступника сержант поймал и обезвредил, но в перестрелке погибла женщина. Сначала молодого сотрудника милиции наградили медалью и повысили в должности. А через год отец подсудимого решил отомстить за сына. Нашел родственников погибшей. Но те отказались подавать жалобу на милиционера. И тогда он нанял адвокатов. Через год герой превратился в заключенного. Отсидел семь лет.

«Черный полковник» о себе напишет

Чтобы пообщаться с этим особо опасным заключенным, нужно неделями ждать разрешения из Департамента исполнения наказаний.

Он охотно рассказывает о своих подвигах. Считает себя Робин Гудом. Мечтает, выйдя на свободу написать о себе любимом книгу. Полковник Кривун (фамилия изменена. – Авт.) был спецназовцем, прошел Афган, имеет боевые награды. Но гордится он совсем ни этим. Саша Кривун сколотил банду, обучил их приемам и начал грабить водителей на трассе Киев – Одесса. Через несколько лет банду обезвредили, но ему удалось скрыться. Полковник поселился в маленькой деревушке, приклеил бородку, надел очки и серый костюм – косил под профессора. За несколько месяцев организовал новую группировку – и снова на большую дорогу. Когда стало известно, кто главарь наводящей ужас на водителей банды, газеты запестрели рассказами о бывшем герое, который стал разбойником. Преступник брал с собой статью с фотографией, показывал водителю и тот, понимая, что имеет дело с самим «черным полковником» безропотно сдавался.

«Менты» по понятиям не живут и по фене не базарят

Сидят в Менской колонии даже прокуроры и судьи. Недавно освободился судья Луганского апелляционного суда, пойманный на взятке. За колючей проволокой звания теряют всякий смысл. В почете не тот, кто на воле был старше по званию, а тот, кто сильнее и хитрее. Есть три кардинальных отличия колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов от всех остальных тюрем. Во-первых, здесь нет туберкулеза, большинство заключенных сидят первый и последний раз, кроме того, в отличие от остальных зеков, на воле они жили в хороших условиях. Второе – здесь не живут по воровским законам.

– Воровские законы возникли из-за того, что нужно было как-то делить общак, – рассказывает Адександр Иванович. – В обычной колонии большинство осужденных отмотали уже не один срок. На воле у них не осталось ни имущества, ни родственников, которые бы носили передачи. И когда приходит посылка – сокамерники, естественно, хотят, чтобы он делился. Вот и придумали правила, в которых шестерка делится с паханом. А у нас все заключенные – достаточно обеспеченные люди, делить им нечего.

И третье отличие – в менской колонии между заключенными и сотрудниками колонии нет «классовой» вражды. Многие осужденные в обиде на правоохранительную систему, считают, что с ними поступили несправедливо, но это не выливается в ненависть «бывших» к тем, кто сейчас при погонах.

Из тюрьмы – в охрану президента

Как правило, бывшие сотрудники милиции, обретая свободу, хорошо устраиваются в жизни.

– Как-то встретил бывшего заключенного, – вспоминает Николай Плева. – Подходит, дает мне визитку. Читаю – адвокат. Мол, если что – заходи.

Многие устроятся охранниками, кто – на склад, кто – в супермаркет, а то и в телохранители к президенту. Николай Николаевич рассказывал, что как-то за ограбление ювелирного магазина к ним попал один опер. Отсидел. Через несколько лет его показали по телевизору – стал охранником президента.

Наталья Конова, ГАЗЕТА ПО-КИЕВСКИ