Что делать с заключенными, находящимися на оккупированных территориях Крыма и Донбасса

Всего в Украине около шести тысяч мест лишения свободы. Однако самая сложная ситуация – в тех, которые оказались на оккупированной территории в Крыму и на Донбассе. Что происходит в местах лишения свободы на неподконтрольной территории и в прифронтовой зоне, и как удается забирать оттуда людей?

 Юрий Белоусов в Офисе Омбудсмана руководит департаментом по вопросам реализации Национального превентивного механизма (НПМ).

5 августа боевики передали 20 украинских заключенных с неподконтрольной территории Донетчины украинской стороне. Фото с ФБ Центр информации о правах человека

Уже три года, с начала работы НДИ в Украине, сотрудники этого департамента вместе с общественными активистами без предупреждения посещают места лишения свободы – заведения, где люди содержатся под контролем государства. Это СИЗО, колонии, психоневрологические интернаты, детские дома, учреждения для инвалидов и многие другие.

Всего в Украине около шести тысяч мест лишения свободы. Однако самая сложная ситуация – в тех, которые оказались на оккупированной территории в Крыму и на Донбассе.

Что происходит в местах лишения свободы на неподконтрольной территории и в прифронтовой зоне, и как удается забирать оттуда людей – об этом Юрий Белоусов рассказал в интервью "Украинской правде".

О переводе на территорию, подконтрольную Киеву, просит лишь меньшая часть осужденных – около тысячи человек Заключенных используют для расчистки завалов после артобстрелов, захоронения погибших, строительства укреплений, пошива одежды для комбатантов и так далее. Как рассказывал один из бывших осужденных, привлекали их и к ремонту бронетехники. За отказ от работы, по его словам, могли расстрелять.

Этапом с линии фронта. Как Украина собралась возвращать из Донбасса своих зеков

Донбасс: с неподконтрольных территорий начали передавать «зэков»

– Недавно начался процесс передачи осужденных, отбывающих наказание в колониях на оккупированный территории Донбасса. Как это удалось сделать?

– Вопрос передачи осужденных с неподконтрольной территории давно поднимали правозащитники. Как известно, в ноябре прошлого года был соответствующий указ президента, который прямо указывал, что Министерство юстиции должно принять немедленные меры для передачи осужденных лиц с неподконтрольной правительству территории.

К сожалению, с тех пор прошло полгода, однако проблема не решилась. Было несколько попыток: например, около 20 человек было вывезено администрацией Енакиевской колонии.Также летом прошлого года удалось эвакуировать женскую колонию в Луганске. Всех женщин перевезли на подконтрольную территорию, в Качановскую исправительную колонию Харьковской области.

Но на том и все.

На свой страх и риск Уполномоченный по правам человека Валерия Лутковская решила активизировать этот процесс. Мы обратились к Мониторинговой миссии ООН в Украине, чтобы они выступили посредниками и выяснили, есть ли сейчас желание у представителей так называемой ДНР передавать осужденных Украине.

Представители миссии ООН поехали в Донецк и Луганск, где встретились с руководителями этих "республик". Выяснилось, что они готовы передать осужденных.

Сошлись на том, что первую группу составят неграждане Украины, которые должны быть экстрадированы за пределы нашего государства, в рамках выполнения Украиной международных обязательств. Их и удалось забрать в начале июля.

– Из каких стран были эти осужденные?

– Это граждане Узбекистана, Молдовы, а также России. Мы решили, что это довольно-таки нейтральная группа, на примере которой можно отработать механизм передачи лиц с неподконтрольной территории.

К процессу передачи было привлечено руководство Государственной пенитенциарной службы Украины и СБУ.

Была определена точка передачи – нейтральная территория на линии разграничения, на трассе между населенными пунктами Оленевка и Новотроицкое. Оленевка фактически находится под контролем ДНР, а Новотроицкое – это последний блокпост, который контролируется правительством Украины.

Передача группы осужденных с неподконтрольной территории, июль 2015 года. Фото с ФБ Yuriy Byelousov

– Что рассказывали осужденные? Что с ними происходило за этот год?

– К сожалению, пообщаться с ними не удалось. Они были очень уставшие, замученные. Трое из них были больны туберкулезом. Нашей задачей было доставить их максимально быстро  в Мариупольское СИЗО, где они получили необходимую медицинскую помощь.

– На днях удалось забрать вторую партию заключенных. Кто они?

–  5 августа нам удалось забрать еще 20 человек 19 мужчин и одну женщину, все они содержались в Донецком СИЗО.

Часть заключенных была в свое время доставлена в следственный изолятор для проведения судебно-психиатрической экспертизы, часть следовала в этот следственный изолятор транзитом в другие пенитенциарных заведений, остальные находилась в связи с отменой апелляционным судом приговора суда первой инстанции и направлении дела на новое судебное разбирательство. Только один человек был уже фактически осужден, однако Высший специализированный суд Украины отменил решение апелляционного суда и вернул дело на новое судебное рассмотрение.

Освободившийся в марте 2015 года Андрей рассказал о жизни заключенных на территории «ДНР». «Русские войска заезжали. Бээмэпшки зеков заставляют ремонтировать — все это делается в зоне. Зеки не виноваты, им приказывают — они выполняют. Откажешься, тебя застрелят. Каждый выживает, как может. Голимые военнопленные! Мы не зеки там, мы — военнопленные. Они сказали: «Нам ***** [без разницы], вы для нас масса. Мы за вас воюем». За кого за нас? Непонятно. »

О жизни зеков на территории «ДНР». Рассказ бывшего заключенного ИК-27

– Кто следующий в очереди на вывоз?

– Сейчас мы определяем с Государственной пенитенциарной службой, какие именно учреждения или категории осужденных должны быть эвакуированы следующими. Очевидно, это будут тяжело больные, которым требуется немедленная медицинская помощь или учреждения, где есть угроза для жизни осужденных – например, полуразрушенные колонии.

Сейчас фактически обе стороны составляют списки категорий, которые желательно было бы вывезти следующими. Кстати, мы также пригласили представителей миссии Красного креста в Украине помочь с составлением таких списков, в том числе и путем опроса осужденных по их желанию быть перевозимыми.

– Указ Петра Порошенко об эвакуации осужденных, находящихся в местах лишения свободы на неподконтрольной территории, был только в ноябре. Вам не кажется, что было уже поздно? Почему эвакуация не проводилась в мае, июне?

– Согласен. Впервые вопрос эвакуации омбудсман подняла еще в июне прошлого года. Было соответствующее поручение премьера по эвакуации всех учреждений: не только пенитенциарных, но и других – детских учреждений, социальной защиты, системы образования.

К сожалению, органы государственной власти заняли пассивную позицию, государство не осознавало ответственность за наших граждан, которые оказались в "местах лишения свободы" на неподконтрольной территории.

С другой стороны, в то время в Донбассе действовало много различных группировок, которые не взаимодействовали между собой и не были подконтрольны друг другу. Там царил хаос и анархия. Договориться с ними было очень трудно. Одни соглашались давать коридор для вывоза, другие нет.

Сейчас ситуация изменилась. К сожалению для Украины, там происходит определенная структуризация так называемой "власти" – но, с другой стороны, стало проще вести с ними переговоры.

– Сколько еще людей остается в учреждениях пенитенциарной системы на неподконтрольной территории?

– По нашим данным, около 13 000. Но точных цифр никто не имеет.

– В каком положении находятся эти люди?

– Насколько нам известно, ситуация очень сложная, централизованного снабжения нет. Вообще ничего. Основное бремя по обеспечению этих учреждений взяли на себя гуманитарные организации – международные и местные, – которые доставляют туда еду.

Лекарства тоже обеспечивают наши неправительственные организации, а также "Врачи без границ", Красный крест.

Но продовольствия и лекарств не хватает. Люди подвергаются опасности. Некоторые недоедает.

– В СМИ в свое время попала информация о трагедии с Чернухинской колонией. Вам известно, что именно там произошло?

– Эта трагедия произошла из-за халатности. Шевелиться и вывозить это заведение надо было раньше.

Заведение попало в зону боевых действий и ежедневно подвергалось обстрелам. Колония была частично разбомбленна. С тогго момента наш конвой попытался их эвакуировать, но был обстрелян и вернулся назад.

После этого остатки персонала, видимо, потеряли надежду на эвакуацию и просто отпустили около 380 осужденных. Просто открыли ворота и сказали: "Ребята, идите, куда сможете, прячьтесь".

Кто-то ушел в ЛНР, кто-то – полями, на подконтрольную Украины территорию. Кто попал на растяжку, кто на минное поле. Назад вернулось 89 человек. Сейчас часть из них находится в Перевальской колонии на территории ЛНР. 23 человека дошли до нашего блокпоста и были направлены в Артемовское СИЗО.

Где остальные – неизвестно. Думаю, что много людей погибло, наверное, не одна сотня.

По данным уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека, на территории самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик находится 28 учреждений пенитенциарной системы, в которых к началу вооруженного противостояния сепаратистов и сил АТО год назад содержались 17 тысяч человек. Еще три тысячи осужденных к лишению свободы и арестованных граждан Украины оставались в Крыму на момент оккупации полуострова Россией.

Что происходит в местах лишения свободы, оказавшихся в зоне боевых действий

– Если осужденный таким образом попадает на территорию Украины, что с ним происходит дальше?

– На законодательном уровне этот вопрос не урегулирован. Когда такое лицо приходит на блокпост, то оно с собой несет справку освобождения, в лучшем случае, с печатями ДНР, которые мы не признаем. Кроме того, у осужденных часто нет паспортов, поэтому наш блокпост для них – это непроходимый барьер.

Первая попытка решить эту проблему – это совместный приказ правоохранительных ведомств на уровне Донецкой области, который был подписан 14 июля областным прокурором, начальниками Главного управления МВД в Донецкой области, Управление службы безопасности, управления Государственной пенитенциарной службы, Главного управления миграционной службы и Донецкого пограничного отряда. Приказ раз и предусматривает четкую координацию действий силовиков в таких случаях.

Сейчас, насколько мне известно, это будут вводить и на Луганщине.

Руководитель Государственной пенитенциарной службы Владимир Палагнюк считает, что если осужденный самостоятельно пришел на украинский блокпост с неподконтрольной территории, то он заслуживает условно досрочного освобождения, потому что своими действиями продемонстрировал патриотизм и приверженность украинской власти. Всем таким лицам нужно готовить, после их проверки, материалы в суд по их досрочному освобождению.

Это пока нигде не закреплено, но такова позиция руководителя Государственной пенитенциарной службы. И она вселяет надежду, что действительно есть понимание.

– Сколько осужденных пришло на наши блокпосты с неподконтрольной территории?

– По нашим данным, таких лиц около 100. Пришли по разным причинам: или их выпустили боевики, или разбомбили колонию, и они вынуждены были ее оставить …

Но здесь надо понимать, что если мы дадим неверный сигнал, то остальные просто не придут. Поэтому надо сказать, что если вы освобождаетесь, то можете не бояться и идти на нашу территорию.

Боевики вдруг передали заключенных украинской стороне. Фото с ФБ Центр информации о правах человека

Валерия Лутковская говорит, что трудно объяснить, почему пророссийские боевики начали передавать заключенных на контролируемую Украины территорию. Оснований может быть несколько: "Возможно, в связи с тем, что им элементарно нечем кормить этих людей. Собственно, те 9 человек, которые уже ранее были переданы и которые были представителями других стран, говорили, что были плохие условия отбывания наказания : плохо с едой и плохое медицинское обеспечение ".

Интернаты "ДНР / ЛНР": дети, тяжелобольные, люди с инвалидностью брошены на произвол судьбы

– На неподконтрольной части Донбасса осталось еще много других заведений, которые их подопечные не могут покинуть самостоятельно. Например, психоневрологические интернаты, учреждения для детей, для людей с инвалидностью, для пожилых людей. Сколько людей вообще осталось в таких заведениях и что с ними происходит?

– На неподконтрольной территории осталось 39 учреждений социальной защиты, из них 21 – интернат, 18 – территориальных центров социального обслуживания, это преимущественно для пожилых людей, которые самостоятельно не могут обслуживаться себя и у которых нет родственников.

Общее количество лиц, которые там находились, – около 4500 человек, из них 1700 – это больные, которые не могут за собой ухаживать. Сколько их осталось, вообще отсутствуют данные. Несколько недель назад мы пытались туда позвонить и выяснить, какие у них потребности, но никто не отвечал.

Насколько мы знаем,  18 территориальных центров социального обслуживания практически не осталось, их раздали в общину, села. Большинство из них не имеет родственников, поэтому нам неизвестно, кто за ними ухаживает.

Другой пример, о котором нам известно в Горловском интернате для людей с инвалидностью часть подопечных эвакуировали, но около 20-ти таких лежачих больных не успели вывезти. Из них 19 человек уже умерли. Вот пример того, как сейчас там осуществляется обеспечение.

Среди интернатов тяжелая ситуация в Краснодоне и Ровеньках Луганской области. Там психоневрологические интернаты, где находятся тяжелобольные дети. Мы постоянно о них говорим и хотим их забрать, но пока не получается.

– Сколько там детей?

– Около 150-200. Это дети-сироты и дети, лишенные родительской опеки.

Проблема в том, что им нужны психотропные препараты, которые нельзя просто купить в больнице или в аптеке. Обеспечение этих учреждений осуществляется за счет международных и неправительственных организаций. Но это не системно.

– Администрация этих учреждений вообще не идет с вами на диалог?

– Иногда они сообщают, что им надо. Основная потребность была в лекарствах, памперсах, например, для лежачих больных. Там есть, насколько мы знаем, свои запреты по общению с представителями украинской власти под страхом наказания.

– Вы начали вывозить оттуда осужденных. А что касается клиентов, пациентов таких заведений – у вас есть какие-то планы?

– Мы будем обязательно поднимать этот вопрос, но есть проблема. Большинство из таких лиц имеют родственников или опекунов. По законодательству мы не можем их вывозить без согласия опекунов. Но с другой стороны, должен быть баланс между угрозой для жизни для человека и решением опекуна оставлять его на неподконтрольной территории.

Я думаю, что государство в любом случае будет действовать в интересах людей. Особенно, если человек дееспособен и может принимать решения самостоятельно.

– Почему так получилось, что часть социальных учреждений были эвакуированы, а другие остались на неподконтрольной территории? От кого это зависело?

– Отдельные руководители сами вывозили людей на свой страх и риск. Но на тот момент было полное непонимание именно центральных органов власти, с их стороны не было поддержки. Они должны четко указать, в каких заведениях и в каких областях есть свободные места, куда можно было бы вывезти ту или иную категорию людей.

Этого не было сделано. Руководители интернатов были брошены на произвол судьбы,они сами определили, кого и куда везти.

Многое зависело от местных властей. Проблема была в том, что линия фронта постоянно менялась – и люди, которые уже были эвакуированы в другие города Донецкой и Луганской областей, на следующий день снова попадали под обстрел, но местные власти не могли вывезти их за пределы этих областей.

Это было связано с проблемой финансов и подчинения: часть этих заведений подчинялись не центральным, а местным органам власти и финансировались за счет местного или областного бюджета. Поэтому они могли их перевозить только в пределах области.

– Почему это нельзя было решить на уровне страны, изменив их подчинения?

– Это было сделано только в январе этого года, после очередного представления Уполномоченного по правам человека. Когда уже было поручение от Арсения Яценюка о перераспределении бюджетных средств по месту фактического нахождения интерната.

Но это надо было сделать раньше, однозначно.

– Люди в местах лишения свободы "ДНР / ЛНР" стали заложниками в квадрате. Мало того, что они на оккупированной территории, так еще и не могут покинуть учреждения, в которых находятся. Как мы уже знаем, часть из тех людей умерли из-за отсутствия пищи, медикаментов или из-за попадания снарядов. Часть смогли выйти, но подорвались на минных полях. Кто-то должен за все это ответить?

– Сложный вопрос. Каждый случай надо оценивать отдельно.

Можно оценить эту ситуацию с точки зрения Европейского суда по правам человека. Была в конкретной ситуации у государства возможность обеспечить жизнь и здоровье конкретного лица?

Например, если был  внезапный захват территории, государство просто физически не смогло отреагировать. Если же это было длительное время, но люди эвакуированы не были, тогда представители местной власти или соответствующие профильные руководители центральных органов должны отвечать за халатность, служебную халатность: они не приняли соответствующие меры.

Например, если заведение находилось в подчинении органов местной власти, то непосредственно ответственные – местные руководители: или мэр города или глава областной государственной администрации. Они должны отвечать за несвоевременное принятие решений.

Не надо все на войну списывать. Думаю, что многие заведения можно было эвакуировать.Было время на это.

Юрий Белоусов (слева) в Норвегии во время поездки по изучению опыта работы тюремной системы

Крым: проблема передачи осужденных Украине остается

– Перейдем к Крыму. Что происходит там?

– У меня есть информация только по пенитенциарных заведениях. Они очень быстро потеряли с нами связь и желание общаться.

В четырех пенитенциарных заведениях Крыма на момент захвата было около 3100 человек.Одна из проблем была в том, что они почти все автоматически приняли гражданство Российской Федерации. Мгновенно были пересмотрены приговоры суда на основе законодательства Российской Федерации. Многие из них были освобождены вообще по амнистии, по условно-досрочному освобождению, но по законам РФ – поэтому сейчас мы не имеем никакой информации, сколько человек там осталось.

Долгое время мы ведем переговоры о вывозе этих лиц, по крайней мере тех, кто хочет, чтобы их вывезли. Пытались сделать это с участием международных наблюдателей, в частности, Верховного комиссара Совета Европы по правам человека Нилса Муйжниекса, который выступил посредником.

Он смог попасть в Крым, после чего написал довольно критический отчет. Сейчас его там не рады видеть.

– Сколько крымских заключенных хотят вернуться в Украину?

– По информации российской стороны, 22 человека из трех тысяч хотят, чтобы их передали Украине.

Мы сейчас отрабатываем ad hoc механизм: есть проект меморандума, который предусматривает, что омбудсмены Украины и РФ выступят  посредниками и ответственными лицами по организации и передачи этих осужденных. Меморандум уже согласован с нашими органами государственной власти и сейчас отправлен в Москву на согласование.

Здесь сложность в том, что у нас и у российской стороны отличается видение правовых оснований для передачи этих осужденных. РФ предлагала осуществить этот обмен в пределах Европейской конвенции об обмене осужденными лицами. Эта конвенция предусматривает, что обмен происходит между двумя государствами.

Однако мы не признаем Крым территорией Российской Федерации – поэтому, по нашему мнению, упомянутая конвенция здесь не действует.

– Что происходит с теми осужденными, которые были освобождены из крымских колоний в соответствии с российским законодательством, если они попадают на территорию Украины?

– Здесь примерно такая же проблема, как с теми, кто освобождается из колоний на территории так называемых "ДНР" и "ЛНР".

Они становятся на учет в уголовно-исполнительной инспекции как лица, освободившиеся из мест лишения свободы. Преимущественно материалы по их делам остались на территории Крыма, и довольно часто возникают проблемы по пересмотру приговора или решения других правовых вопросов, потому что в Украине нет никаких документов по этим лицам.

Никакого правового решения этой проблемы пока нет, потому что мы не признаем документы, выданные оккупационными властями. Хотя есть попытки в отдельных судах пересмотреть приговоры. Но главная проблема – отсутствие документов.

Фактически сейчас все проблемы решаются на уровне двух омбудсменов. Никаких контактов между органами власти по той и другой стороны нет. Все ссылаются на формальные отписки, на отсутствие механизма …

"Творческого подхода" для решения этих проблем сейчас нет.

– Еще одна проблема касается тех осужденных, которые должны выйти по украинской амнистии, но они до сих пор сидят в крымских тюрьмах …

– Нам тоже на это сложно влиять. Россия не признает законы Украины на территории Крыма, так же как мы не признаем амнистию россиян на территории Крыма.

Мы стараемся действовать на уровне двух омбудсменов: в рамках гуманитарной, а не политической плоскости.

Если нам удастся сейчас забрать 22 осужденных из Крыма, по которым уже идут переговоры – то дальше будем думать, как забрать остальных. Например, поехать туда, спросить, сколько людей хочет, чтобы их забрали оттуда.

– Вы готовы поехать в Крым?

– Да конечно. Если нас туда пустят. И не только в Крым.

"Серая зона": люди не хотят, чтобы их эвакуировали из прифронтовых заведений

– Что происходит в местах лишения свободы прифронтовой зоны? Безопасно ли находиться людям в местах лишения свободы, в учреждениях социальной сферы на линии, где до сих пор продолжаются обстрелы?

– Это однозначно опасно. Мы ездили в две ближайшие прифронтовые колонии – Селидивскую и Дзержинскую колонии Донецкой области. В них всего находятся примерно 1500 человек.

Когда мы пообщались с осужденными, я лично был поражен. Они в один голос просили их не трогать: говорят, пожалуйста, не забирайте нас, здесь наши дети, родители, жены за забором живут и подвергаются не меньшей опасности, чем мы здесь.

Но отдельные осужденные подходили и просили, чтобы их забрали, потому что, например, их близкие переехали подальше от войны в мирные города на территории Украины. Они просили перевести их в колонии поблизости. Мы обратились с официальным письмом в Министерство юстиции, чтобы они, во-первых, прекратили завозить новых осужденных в эти колонии в Донецкой области – так как такие факты были; во-вторых, вывезти тех осужденных, которые желают.

– Хорошо, взрослые могут принять самостоятельно решение, хотят ли они ехать или нет. А дети? Можно сказать, что сейчас все интернатский дети с этой опасной зоны вывезены?

– Сейчас лето и немного проще, потому что почти все дети из интернатных учреждений отдыхают в разных лагерях. А вот осенью, когда их начнут возвращать  в "серую зону", будут вопросы. Но если у этих детей есть родители, решение принимают они.

Другая ситуация с детьми-сиротами и детьми, лишенными родительской опеки. За них стопроцентную ответственность несет государство. И здесь тоже есть проблемы.

Приведу вам один пример. В Мариупольском центре опеки находится 50 таких детей. Стоит отметить, что директор этого центра действительно понимает, куда вывозить детей в случае военных действий. Но сейчас они не считают нужным их эвакуировать.

Впрочем, наша позиция в том, что этих детей надо вывозить.

– Я была в феврале в Артемовском психоневрологическом интернате, который спокойно продолжал работать в то время, как рядом разрывались снаряды. Вы считаете, это нормальная ситуация?

– Абсолютно ненормальная. Например, мы были в Дзержинске, где в центре города есть пансионат для пожилых людей. Многие из них отвечали, что ничего не надо, пожалуйста, у нас все хорошо.

Мы общались с директором этого учреждения и, честно говоря, приятно удивлены уровнем обеспечения. Там было все: лекарства, питание, рядом больница. Все работало, как отлаженные часы. Но, извините, если там ночью одна-две санитарки на сто человек, нет даже лифта, чтобы перенести людей – их в случае угрозы не успеют эвакуировать.

– Места лишения свободы различных типов подчинены 11-ти министерствам и ведомствам. Есть такие, которые подчинены местной власти. Есть ли на уровне государства какое-то понимание, что делать в случае, если ситуация резко ухудшится?

– Мне не известно о каких-то координированных действия государства или плане действий по обеспечению прав этих лиц, в отношении эвакуации этих лиц.

Беседовала Татьяна Печончик,  УП

Tweet