Страсть к азартным играм: « Да я за деньги мать родную убью!..»

…Молодая девушка крупье, 20 лет, в сговоре с клиентом присвоила около 2 миллиона рублей. Когда их поймали, стали разбираться с крупье. Мы ей говорим: как тебе не стыдно? Ты еще такая молодая! А она в ответ фыркнула: «Стыдно? Да я за деньги мать родную убью!..» Издавна известен такой вид девиантности, как страсть к азартным играм (gambling), зависимость от них (по Curtis Barrett и Eric Drogin, «патологическая зависимость без субстанции»). Этот недуг был значительно распространен еще в царской России. Особенно страдали им офицеры, скрашивая свою жизнь в столичных и провинциальных гарнизонах игрой на деньги. Нередко это заканчивалось трагедиями: от проигрыша всего состояния и самоубийства до растраты казенных денег и, соответственно, тюрьмы или опять-таки – самоубийства. Не брезговало игрой на деньги и российское дворянство. Неудержимая страсть к игре нашла художественное отражение в отечественной литературе. Достаточно вспомнить «Пиковую даму» А.С. Пушкина и «Игрока» Ф.М. Достоевского (впрочем, как и его биографию).

Для понимания этого феномена в те давние времена, процитируем несколько писем Ф.М. Достоевского к жене – Анне Григорьевне Достоевской. «Аня, милая, друг мой, жена моя, прости меня, не называй меня подлецом! Я сделал преступление, я все проиграл, что ты мне прислала, все, все до последнего крейцера, вчера же получил и вчера проиграл! Аня, как я буду теперь глядеть на тебя, что скажешь ты про меня теперь! Одно, и только одно ужасает меня: что ты скажешь, что подумаешь обо мне?… О, друг мой, не вини меня окончательно! Мне игра ненавистна, не только теперь, но и вчера, третьего дня, я проклинал ее; получив вчера деньги и разменяв билет [банковскую купюру – Я.Г.], я пошел с мыслью хоть что-нибудь отыграть, хоть капельку увеличить наши средства. Я так верил в небольшой выигрыш. Сначала проиграл немного, но как стал проигрывать, – захотелось отыграться, а как проиграл еще более, тогда уж поневоле продолжал играть, чтобы воротить по крайней мере деньги нужные на отъезд и – проиграл все… » (24 мая 1867 г., Гамбург). Думается, в этом письме великого писателя хорошо показана психология игрока. «Ах, голубчик, не надо меня и пускать к рулетке! Как только проснулся – сердце замирает, руки-ноги дрожат и холодеют. Приехал я сюда без четверти четыре и узнал, что рулетка до 5 часов… Стало быть час оставался. Я побежал. С первых ставок спустил 50 франков, потом вдруг поднялся, не знаю насколько, не считал; затем пошел страшный проигрыш; почти до последков. И вдруг на самые последние деньги отыграл все мои 125 франков и, кроме того, в выигрыше 110… Даю тебе честное и великое слово, что вечером, с 8 часов до 11-ти буду играть… благоразумнейшим образом, клянусь тебе…» (17 ноября 1867 г., Saxon les Bains). «Аня, милая, бесценная моя, я все проиграл, все, все!… Никогда, никогда я не буду больше играть… Я заложил и кольцо и зимнее пальто и все проиграл… И потому умоляю тебя, Аня, мой ангел-спаситель: пришли мне, чтоб расплатиться в отеле, 50 франков…» (18 ноября 1867 г., Saxon les Bains). «Ангел Аня… Я пошел играть в 8 часов – и все проиграл!… Друг мой! Пусть это будет моим последним и окончательным уроком, да, урок ужасен!..» (4 апреля 1868 г., Bains-Saxon). Увы, это был далеко не последний проигрыш и не последний «урок».

За годы советской власти (с 1917 г. до конца 80-х гг.) все легальные виды азартных игр (казино, игральные автоматы и др.) были запрещены. Однако у людей сохраняется интерес к ним, и игорный бизнес уходит в глубокое подполье. На частных квартирах, в курортных городах (особенно в г. Сочи на побережье Черного моря) собираются нелегальные компании для игры на деньги в карты (прежде всего – преферанс и «21» или «очко»). В результате проигрывались и выигрывались огромные для советского времени деньги. Наряду с «честными» азартными игроками активно действовали картежные мошенники – шулера. Они считались криминальной «элитой».

С развитием игорного бизнеса, дополненного в наши дни компьютерными играми, «игорная аддикция» приобретает все более широкие масштабы, а потому становится все более проблемной и требующей специальных исследований.

Существуют объективные факторы расширения масштабов игорного бизнеса и вовлечения в него все большего числа потребителей (игроков, gamblers) в современной России.

Во-первых, в стране с развитием рыночных отношений и предпринимательства появился значительный круг богатых людей, имеющих возможность играть и проигрывать крупные суммы денег. Причем это люди, ранее не имевшие значительных капиталов. Отсюда – «странное» для западного «капитализма» поведение «новых русских»: непомерные траты и рисковое поведение, включая гемблинг. Во-вторых, одновременно сохраняется бедное большинство населения, «исключенных», не имеющих шансы на легальное повышение статуса и доходов. Среди этого большинства – множество молодых людей, безработных. Для некоторых из них «выигрыш» в игровых автоматах – единственная надежда разбогатеть. Иллюзорность такой надежды редко осознается молодыми (и не очень) людьми. В-третьих, игорный бизнес – выгодный источник легального, полулегального и нелегального обогащения для владельцев игорных заведений. Эти заведения (казино и др.) – хорошее поле для мошенничества, «отмывания денег». Вот как описывает некоторые возможности игорных заведений один из представителей российского криминалитета в интервью сотруднику исследовательского Центра Девиантологии Социологического института Российской Академии Наук (РАН) Я. Костюковскому:

«Интервьюер: Как в отношении азартных игр?

Респондент: Если ты спрашиваешь о казино… Это дело подходящее. Я могу пригласить в казино интересного для меня человека, и он будет выигрывать. Он сможет выиграть столько, сколько я захочу. Это ситуация простая и прекрасная: нет взятки, нет коррупции. Человек доволен, нет проблем…. Через казино можно реализовать огромные деньги без контроля. Иногда бывают полицейские налеты. Обнаружить нарушения в казино всегда можно. Но кто будет проверять, когда вице-губернатор сидит? В общем, белые начинают и выигрывают…».

А вот отрывок из интервью полицейского офицера Управления по борьбе с организованной преступностью (УБОП) руководителю упомянутого Центра Девиантологии Я. Гилинскому:

«Респондент (Р.): Сегодня организованной преступности нет: ее сменили менты. Кто «крышует» ларьки, рынки, «точки»? Менты. Посмотрите: вот ларек. К нему время от времени будет подходить мент и получать деньги. А вот в том доме напротив на 4-м этаже «точка». Она под контролем Х-го отдела милиции. Сегодня все мелкие торговые предприятия, мелкий и средний бизнес под ментовской «крышей».

Интервьюер (И.): А как обстоят дела с сексбизнесом?

Р: Это тоже под ментами.

И: А игорный бизнес?

Р: Это ФСБ. Игорный бизнес ментам не по зубам. Там такие деньги! Это – ФСБ крышует».

Социально-экономическая предпосылка расширения гемблинга – важная проблема, на которой остановимся подробнее. Большинство проявлений девиантности в современной России есть закономерный, необходимый и неизбежный результат непомерного разрыва уровня и образа жизни сверх богатого меньшинства («включенных», «included») и нищего и полунищего большинства населения («исключенных», «excluded»). Этот разрыв, экономически отражаемый децильным коэффициентом и индексом Джини, все возрастает, сопровождаясь ростом убийств, самоубийств, алкоголизма и других девиаций.

Так, официальный фондовый (децильный) коэффициент в 1990 г. составлял 1:4,5, а к 1994-1999 г. вырос до 1:15 (по данным экспертов, 1:25, в Москве – 1:60). Такой разрыв уровня доходов богатых и бедных – гарантия нестабильности, конфликтности общества. Самое страшное – фактическая невозможность «исключенных» «включиться» в экономическую, политическую, социальную, культурную жизнь. «За годы реформ уже сотни тысяч жителей бывшего СССР стали «отходами» трансформационного процесса, еще многие тысячи беженцев оказались в России без всяких перспектив найти работу, жилье и обрести достойный образ жизни. Для многих Россия стала «транзитным пунктом» на пути в никуда». По мнению профессора Ф. Бородкина, «свыше 50% населения России – «исключенные»», т.е. люди вынужденные существовать на обочине жизни, не будучи включены в активные трудовые, социальные, политические, культурные процессы. А вот данные Всемирного банка, основанные на официальной российской статистике: доля населения за национальной чертой бедности в России – 30,9%, а за международной чертой бедности (с доходом менее $2 в день) – 23,8%. Индекс Джини, показывающий степень неравенства в распределении доходов населения, к началу текущего столетия был в России 0,456, тогда как в Австрии – 0,309, в Германии – 0,283, в Бельгии – 0,250, в Японии – 0, 249. Близкие же российскому были показатели в Боливии (0,447), Иране (0,430), Камеруне (0,446), Уругвае (0,446)… Не удивительно, что за десятилетие 1990-1999 гг., исследованное С. Ольковым в вышеназванной статье, в год с максимальным индексом Джини (1994 г. – 0,409) в России было зарегистрировано наибольшее количество убийств – 32,3 тыс., а в год с минимальным индексом Джини (1990 г. – 0,218) – наименьшее их количество – 15,6 тыс. Аналогичная зависимость установлена за 25 лет (1980-2004) в вышеназванной диссертации И. Скифского. Большинство «исключенных» – подростки и молодежь – без образования, без профессии, без работы, без легальных доходов, но окруженные «гламуром», иномарками, ресторанами, бутиками… Совершенно очевидно, что безнадежность существования большинства россиян не может не вызывать соответствующую реакцию.

Распространение игорного бизнеса в современной России влечет ряд негативных последствий:

– игорные заведения служат удобным объектом криминального бизнеса, мошенничества, «отмывания денег»;

– вовлечение в занятие азартными играми все большего числа людей приводят к их аддикции, разорению, кражам ради денег на игру, самоубийствам, семейным конфликтам и разводам.

Однако это пока недостаточно осознается обществом и государством. Меры по сокращению гемблинга сводятся к попыткам вывести игорные заведения (казино, залы игровых автоматов) за пределы метрополий – Москвы и Санкт-Петербурга или их центра. Но и эти явно недостаточные меры практически не реализуются, иногда сводятся лишь к замене вывески (вместо «казино» или «зал игровых автоматов» – «зал отдыха и развлечений»).

Отсутствуют объективные публикуемые данные о количестве игровых заведений, их денежном обороте, количестве клиентов и др. Необходимые научные исследования практически не проводятся. Разработанное сотрудником Центра Девиантологии профессором И. Гурвичем «Техническое задание на проведение комплекса исследовательско-аналитических и внедренческих работ по теме «Игорный бизнес Санкт-Петербурга»» остается не востребованным.

Обратимся к одной из сторон игорного бизнеса. Из интервью Я. Гилинского с В., одним из руководителей Управления налоговой службы по Санкт-Петербургу (октябрь 2006):

«Респондент: Игорный бизнес очень трудно контролировать. Это один из самых «неконтролируемых» видов предпринимательства.

После длительных попыток определить доходы игровых предприятий перешли к системе т.н. «вмененного налога», когда определенная (достаточно большая) сумма налога взимается с предприятия независимо от подсчета реального дохода.

Следует заметить, что за последние годы – по сравнению с 90-ми годами – относительно меньше граждан «западают» в казино и, соответственно, прибыли последних не столь велики, какими были.

Конечно, деятельность казино сильно криминализирована. Во-первых, в Санкт-Петербурге, существует две основных группы казино, «хозяин» одной из которых отбывает наказание по приговору суда (уголовное дело не было непосредственно связано с игровым бизнесом). О руководителе второй группы тоже разное говорят… Во-вторых, через казино могут «отмываться» деньги. В-третьих, нередки случаи мошенничества со стороны персонала или технических служащих».

В настоящее время в стране развернута большая компания против игорного бизнеса. По предложению президента РФ В. Путина, должны быть выведены все игорные заведения из всех городов и регионов с созданием четырех зон на всю Россию, где и будет сосредоточен игорный бизнес (очевидно, по примеру Лас Вегаса). Такие зоны ориентировочно предполагается разместить – две в Европейской части России и две – в Сибири и на Дальнем Востоке.

С учетом российских расстояний и российских дорог (точнее, их отсутствием или же негодным состоянием) реализация этого проекта вызывает существенные сомнения. Если же проект будет реализован (во всяком случае, в части полного запрета игорного бизнеса в городах России, включая мегаполисы – Москву и Санкт-Петербург), то легко предсказуемыми последствиями может стать широкое распространение нелегального, подпольного бизнеса, полностью подконтрольного криминальным структурам. Места для нелегальных азартных игр, как уже упоминалось, существовали в советской России. Но тогда в это была вовлечена относительно небольшая доля населения (если не считать массового распространения азартных игр в «зонах» – местах лишения свободы). В годы широчайшего легального распространения казино и игровых автоматов в современной России огромные массы населения оказались причастными к игре (богатые – в казино, бедные – в залах игровых автоматов). Сегодня лишение масс населения привычных занятий, отлучение от игровой «иглы» не может не породить уход в подполье при запрете легальной деятельности игрового бизнеса.

Более подробно состояние и проблемы игорного бизнеса и его клиентов были изложены в интервью автора этих строк с Н. – одним из руководителей группы казино в Санкт-Петербурге (октябрь 2006 г.).

«Респондент: Первое легальное казино ( «Три семерки») было открыто в СПб в 1992 или 1993 г. В те же годы начали работать и игровые автоматы. Постепенно игорный бизнес набирал обороты. В стране крутились огромные нелегальные и полулегальные деньги, «братва» (представители криминалитета, организованных преступных группировок – Я.Г.), коррумпированные и криминализированные чиновники бездумно проигрывали безумные деньги. Вакханалия длилась до 1998 г., когда дефолт одних лишил денег, других образумил. После 1998 г. игорный бизнес постепенно восстановился, но до уровня середины-конца 90-х гг. так и не дошел.

«Братков» мы практически давно не видим. Сейчас стало «модным» для менеджеров средней руки посещение казино и игра в ограниченных размерах (порядка $200-300), это для них и место общения. Не ходят к нам представители низших экономических слоев, включая пенсионеров, они – постоянные клиенты игровых автоматов, начиная от «столбиков» (одиночных автоматов в общественных местах, типичных «лохотронов») до современных залов игровых автоматов. Если в центре города и казино, и залы игровых автоматов обслуживают богатых или же иных «добропорядочных» граждан – учащихся, пенсионеров, то в спальных районах клиентами залов игровых автоматов (например, системы «Crazy Cash») могут быть и пьяницы, и рабочие рынков, в т.ч. иммигранты – легальные и нелегальные…

Вынос всех казино и игорных автоматов в четыре зоны абсолютно нереален. Ни у кого нет денег на развитие таких зон со всей инфраструктурой (дороги, гостиницы, рестораны, аэропорты и т.п.). Да и вряд ли помчатся туда нынешние клиенты казино и иных игорных заведений. Скорее, вновь уйдут в подполье. Ведь немногочисленные «катраны» (подпольные, нелегальные игорные квартиры – Я.Г.) и сейчас еще существуют. Все кончится тем, что кого-то ликвидируют, кто-то останется…

Кроме того, игорная зависимость все же «заменима» (в отличие от алкогольной и наркотической). Не будет казино, займутся компьютерными играми или сопьются…

И сейчас-то игорный бизнес в Питере на грани рентабельности. Вмененный налог большой, конкуренция большая, боремся за каждого клиента. Я не говорю о Москве. Там колоссальные деньги крутятся, даже я, зная кое-что о Москве, не могу себе представить масштаб происходящего там…

Что касается криминала… Теоретически отмывание денег через казино возможно, очевидно это происходило в 90-е гг., может быть и сейчас в Москве. Но вообще-то при сегодняшней прозрачности всех финансовых операций и существующем контроле это мало вероятно. Мошенничество сотрудников – крупье возможно только в сговоре с клиентом. Вообще-то крупье видят годами немыслимые деньги, и хотя они неплохо зарабатывают у нас, соблазн, конечно, огромный. Несколько лет назад был такой случай. Молодая девушка крупье, 20 лет, в сговоре с клиентом присвоила около 2 млн. рублей. Когда их поймали, стали разбираться с крупье. Мы ей говорим: как тебе не стыдно? Ты еще такая молодая! А она в ответ фыркнула: Стыдно? Да я за деньги мать родную убью!.. Сейчас такие случаи очень маловероятны. Техника слежения и контроля резко изменилась. У нас сплошное видео-наблюдение плюс служба собственной безопасности. Был сравнительно недавно случай, когда один из сотрудников присвоил 150 тыс. руб. из резервного фонда в нашем сейфе. Это могла произойти только потому, что сотрудники принимали друг от друга смену, не проверяя содержимое сейфа. Сотрудник сперва отрицал содеянное, но наша служба безопасности неплохо поработала, раздобыли бесспорные факты чрезмерных трат этого сотрудник, и он вынужден был признаться в присвоении.

Казино обучают крупье у себя и для себя. Единая независимая школа подготовки крупье вряд ли возможна. Здесь же проблемы конкуренции и т.п.».

Следует заметить, что отношение к игорной зависимости неоднозначно. С одной стороны, как всякая зависимость, она чревата многими негативными последствиями как для самого играющего, так и для его близких. С другой стороны, бытует мнение, что лучше зависимость от игорного автомата или компьютерных игр, нежели от алкоголя или наркотиков. Конечно, можно ограничиться сентенцией «обе хуже», но это вряд ли будет достаточно обоснованно.

Наше сугубо предварительное мнение с учетом российского культурального контекста сводится к следующему. Наибольшую реальную угрозу для России представляет массовая алкоголизация населения. Хотя с точки зрения сформировавшихся культурных представлений, отношение к пьянству и пьяницам более чем лояльно. Парадоксально непримиримым является отношение к наркотизации населения, хотя реальный ущерб от него неизмеримо меньше, чем от алкоголизации (хотя бы в силу несоизмеримости масштабов). Игорная зависимость пока недостаточно изучена. Однако, по мнению экспертов (упомянутый Н. и др.), она все же уступает другим видам по степени опасности, к тому же «заменима» иными формами аддиктивного поведения.

Однако необходимы серьезные сравнительные социологические и психологические исследования, в том числе, межкультуральные, для лучшего и обоснованного понимания «веса» каждой аддикции в российском девиантном поле, а, следовательно, и ответа на один из вечных российских вопросов: что делать?

Я.И. Гилинский , Центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции