Украину в скором времени ожидает серьезнейший конфликт героических парадигм

Плохие люди могут совершать хорошие поступки. А хорошие могут совершать плохие поступки. Первые от этого не становятся в одночасье лучше, а вторые — хуже. Нам просто очень хочется так считать. Да только оценочные суждения слишком человечны, чтобы быть истинными. Страсть к фантазиям превратила нас из ловких обезьян не в царей природы, а в мечтательных ленивцев.

Нам не просто хочется, чтобы хороших людей становилось больше, а плохих — меньше. Но чтобы этот процесс был ощутим и наблюдаем немедля. Поэтому ожидаемое так же легко превращается в действительное, как кляксы в тесте Роршаха — в сказочных бабочек или кошмарных чудовищ. В зависимости от уровня нашей зависимости.

Мы зависимы от множества своих ожиданий. В частности, мы крайне нуждаемся в героях. Не в тех, античных, занимавших место между богами и людьми. Собственные герои избавляют нас от необходимости постоянных мелких добрых дел, от самоотверженного труда как богоугодного занятия. Они искушают участием в лотерее эксклюзивного поступка, который мгновенно, в обход кармы и уголовного кодекса, возносит выигравшего на пьедестал славы и всенародного обожания. Порой это случается посмертно. Но тут уж как повезет.

Мы поэтому так варварски любим (и варварски ненавидим) всевозможные памятники и культивируем безоглядное почитание мертвых. Ибо они-то уж точно больше не совершат в жизни ничего такого, что позволило бы потомкам усомниться в их выдуманной post mortem безупречности. Историки знают, как много героических поступков было совершено ввиду отсутствия других альтернатив.

Вот вспомним героический Майдан. И посмотрим, мягко говоря, на негероический сейчас. А ведь значительная часть из нынешних камуфлированных бомжей была там и зимой. Это одни и те же люди. Но тогда их считали героями, защитниками свободы и справедливости. И лишь волей случая они не оказались в рядах Небесной Сотни. Что изменилось? Изменились обстоятельства. Люди — нет.

А вот нам — оккупация Крыма, фактическое начало войны с Россией. Десятки примеров героизма и верности воинской присяге, гражданскому долгу. И тысячи — дезертиров и предателей. А если бы не было армейское и флотское командование парализовано врагами сверху донизу? И если бы дали отпор? Глядишь, и оказались бы нынешние бесславные беглые героями. "Нет, нет! — панически кричит наше сознание. — Герои не могут быть такими!".

Еще как могут. Сколько разудалых бандитов во время Второй мировой войны оказались на фронте, героически сражались с фашистами. Были награждены, а после победы, помыкавшись в скучной цивильной жизни, вернулись с новыми навыками к прежним разбойным занятиям и… к прежним местам заключения.

А посмотрите на непонятную, на первый взгляд, чехарду вокруг нынешней волны мобилизации. С одной стороны, желающие попасть на фронт, в частности, в добровольческие батальоны, не переводятся. Украинские патриоты буквально обивают пороги соответствующих инстанций.

С другой — те же пороги тех же инстанций обивают граждане, истово желающие "откосить" от призыва. И на некоторых военкомов проливается поистине "золотой дождь" дензнаков, хотя они заслужили лишь его эротическую разновидность.

Ну и тут же отдельной красной строкой — подозрительно хорошо организованные и обильно цитируемые русскими медиа "матери-жены-невесты" солдат, желающих, разумеется, своим мальчикам всего самого лучшего. А страна им как-то побоку. То торжественно провожали на войну, теперь не менее торжественно отзывают. С теми же слезами.

Все это может одновременно происходить в одном населенном пункте Украины. Причем как бы разные идеологически люди довольно неплохо уживаются друг с другом на бытовом уровне. В глаза, правда, при этом друг другу не глядят. Потому что их взоры традиционно обращены исключительно в сторону Киева. В поисках героев и злодеев. А они все тут, под боком.

Майдан и война изменили Украину прежде всего качественно. Хорошие стали еще лучше, плохие — значительно хуже. Но мы видим, очень хотим видеть эти изменения как количественные. Хороших не стало больше, они стали заметнее. Еще и потому, что мы, разумеется, всегда среди них. Ведь хорошие — это всегда мы. А плохие — всегда они. Возможность наличия героического поведения у врага категорически отметается еще на уровне предположения. У нас — разведчики, у них — шпионы. "Нужда закон меняет, где платят, там и родина", говаривал кошевой атаман Сирко. А уж на что казак был геройский.

Равнодушное большинство встрепенулось, напуганное близкой необходимостью делать осознанный и публичный выбор, отвечать прямо на прямые вопросы. Теперь это напуганное и виляющее хвостами политических симпатий большинство назначает себе героев попроще и попонятнее. Там, где положен Тризуб, у них — вилы, традиционно заточенные на соседа.

Сейчас не просто время героев, а острейший их дефицит в массовом сознании. Поэтому — у каждого свои, и иногда на всех не хватает. Назначаются из тех, кто есть. Это как в анекдоте: продирает пьяница глаза, а у изголовья барсук сидит. "Ты откуда?" — "Да на всех вас белочек не напасешься". Потом те, кто назначает себе героев впопыхах, обижаются, что они какие-то не такие. Но похмелье — оно везде похмелье.

А вот бывают еще дополнительные обстоятельства. Например, взял боец АТО в плен предателя с поличным. Не расстрелял его на месте, хотя очень хотелось, а честно доставил гада компетентным органам. А предателя везли-везли в Киев и не довезли, отпустили. Боец, может, за это геройскую медаль получит. А гад вернется в место, где гадил. И поможет убить еще пару десятков наших солдат. Или патриот-предприниматель, беззаветно снабжающий бойцов высококлассными бронежилетами и шлемами. Это вы думаете, что он герой тыла. А он просто их напрокат сдает. Как свадебные платья. И то не всем, ибо попортить же могут.

Лики настоящего воинского героизма совершенно непарадные. Они неумытые, бедновато одетые, плохо пахнут окопной гнилью и академий не кончали. Изрядной частью этой непарадности герои обязаны уже новой власти, поставившей их в такие условия выполнения воинского долга, что само по себе выживание уже является подвигом. О них говорят сквозь зубы, иначе придется говорить о сопутствовавших подвигу обстоятельствах, и общество может придти в недоумение: так где у нас, собственно, засели враги?

Нас в скором времени ожидает серьезнейший конфликт героических парадигм: официально-медийной, удобной для канонизации, и не умеющей себя выражать иначе, чем гранатой из подствольника. И там, и там — живые люди, Можно сказать, одни и те же. Каждый совершил что-то в определенных обстоятельствах, каждому был обещан пока пустующий пьедестал. Вернувшиеся герои с обостренным чувством справедливости — физическая угроза для любого лжеца. Роды смерти, а не школьный образ жизни. И тут вопросец: готовность отнять чужую жизнь в новых условиях — тоже героическая черта или как? Укравшие у вора, они кто?

На войне это называется трофеем. А в мирной жизни на роли робин гудов нет такого большого запроса — риски другие и слава сомнительна. Мы много говорим о тяготах и лишениях жизни перемещенных с Востока лиц (все больше сомневаясь в сказанном), но крайне скудно — о тех, кто не просто остался там, а героически сражается за нас с вами. Да, рушится традиционное представление о Западной Украине как единственной колыбели патриотизма. Для многих это некомфортно — обнаружить миллионы неучтенных патриотов и тысячи героев на другом конце страны. А придется привыкать. Или они вернутся и приучат.

Собственно, этот конфликт героических парадигм уже вовсю идет. Молодая, не успевшая опериться бюрократия только-только начала примерять на себя героические военные наряды и становиться в грозные позы, как оказалось, что все это АТО крайне далеко от корпоративного пейнтбола, малоэстетично и вообще вредно для здоровья. Два генерала из всего корпуса повели себя как боевые генералы — покойный Кульчицкий и здравствующий Муженко. Про остальных солдаты отзываются непечатно. А что, прежде эти генералы были какими-то другими? И так везде.

Нет никаких гарантий того, что какой-либо человек был, есть и будет на самом деле хорошим. Никакие клятвы, присяги, обещания и росписи тому не способствуют. Это как в римском праве — если существовал некий обычай, его записывали в виде закона, и тогда работало. Не наоборот. У человека есть набор черт поведения, как клавиши. Ситуация может играть на них разную музыку, но есть клавесин, а есть фортепиано. А тут еще Восток со своим аккордеоном. Можно играть самую что ни на есть героическую музыку на любой региональный, партийный и политический вкусы.

"Все, что мы называем героической доблестью, и чем восхищаемся как величием и возвышенностью духа, есть не что иное, как спокойная и твердо обоснованная гордость и самоуважение", говорил английский философ Дэвид Юм. Героизм как черта — это производная характера, не позволяющего страху смерти руководить вашей жизнью. Но люди, живущие такой жизнью, парадоксальным образом крайне тихи и незаметны, и делают свое дело постоянно.

В общем, они даже не подозревают, что они — герои. Как только, утомившись, смолкнут фанфары — это верный признак того, что вскоре можно будет услышать их шаги. Шаги новой, героической Украины.

Автор: Олег Покальчук, «Зеркало недели. Украина» №27