«Киборг» Ворон о ситуации в донецком аэропорту

 Харьковский физик-ядерщик защищал Донецкий аэропорт в сентябре-октябре 2014 года, когда там был особенно горячо. Именно в то время 93-ю бригаду и Кировоградских спецназовцев прозвали “киборгами” за их тактическую грамотность и непобедимость. В октябре Дмитрий Сорока ушел на ротацию, несколько месяцев находился в расположении части 93-ю бригады в Черкасском, где его взвод получил новую технику и вооружение. Вернулся в зону АТО “Ворон” 17-го января, в самый разгар ожесточенных боев за ДАП. 

Сколько человек из вашей бригады пострадало в эти дни (середине-конце января – прим. Ред.) в аэропорту?

У нас трое 200-х, 20 раненых. Могло быть хуже.

Как обстановка сейчас в районе аэропорта?

Ситуацию мы контролируем. Нельзя сказать, что все идет безупречно гладко, но поводов для беспокойства однозначно нет. Конечно, чувствуется, что у россиян много боеприпасов. Прибытие нового “гуманитарного” конвоя чревато опять обстрелами.

Новый терминал, в котором базировались “киборги”, уже давно был сильно разрушен. Может быть, людей нужно было раньше выводить, чтобы избежать потерь?

Да, считаю, можно было по-другому оставить аэропорт. Но тут слишком быстро все меняется.

Но в целом нельзя сказать, что все так плохо. Мы стараемся воспринимать произошедшее без трагедии и драмы. Все нормально. На войне, как на войне.

Был ли шанс бороться за аэропорт?

Конечно, многим жаль, что аэропорт сдали. Но с другой стороны – зимой удерживать такое полуразрушенное большое здание – очень тяжело. Раньше в аэропорту была возможность держать технику и танки, которые вступали в бой с прорвавшимися на взлетку танками сепаров и не давали им там долго хозяйничать. Была возможность заезжать из Песок. Но боевые действия привели к тому, что украинские бойцы уже не контролировали плацдарм перед новым терминалом, поэтому боевики подошли вплотную к “киборгам”.

Как морально отразилось на ребятах то, что пришлось покинуть аэропорт?

Кто-то приуныл. Не скажу за другие подразделения. Но мои держаться нормально, собраны и готовы действовать. О заданиях пока не могу сказать. Но позиции мы не сдали. Сейчас в аэропорту и окрестностях бригад больше, чем когда мы были здесь летом. Бойцов достаточно для того, чтобы контролировать ситуацию. Хотелось бы все одним ударом разрубить и победить. Но я не знаю глобальной тактики, поэтому делаем все возможное.

Более обстоятельно с “Вороном” удалось поговорить в октябре, когда он после двух месяцев в Донецком аэропорту вышел на ротацию и приехал в отпуск в городок физиков в Пятихатки под Харьковом. В ДАП Дмитрий Сорока вел наблюдение с пожарной вышки, контролировал открытую территорию аэропорта, руководил зенитно-артиллерийским взводом 93-отдельной механизированной бригады.

Дмитрий, вы где-то учились военному делу?

Я – обычный физик, которого на военной кафедре учили боевые командиры, прошедшие Афганистан. 20 лет назад получил звание лейтенанта и специальность зенитчика. А кадровым военным никогда не был.

Как попали на войну?

После объявления первой мобилизации сам пошел в военкомат, записался. А когда 11 апреля пришла повестка, уже был морально готов.

Какие задачи перед вами стояли при защите аэропорта в сентябре-октябре?

Мой пост наблюдения был на пожарной вышке в аэропорту, с нее я наблюдал за залпами града, которые вылетали из Донецка. И я мог успеть предупредить по рации о том, что вижу залп. Есть несколько десятков секунд, чтобы люди спрятались.

Насколько это был опасный пост?

Один раз чуть не расстрелял танк, когда у меня было 2-3 секунды, чтобы скатиться вниз. Успел на 2-3 этажа скатиться. И тут же наверху разорвался танковый снаряд, в результате мои документы и мой планшет были уничтожены.

За особые заслуги вы были награждены орденом Богдана Хмельницкого третьей степени. Насколько это важно сейчас получить признание и награду от государства?

Я не чувствую себя героем. Герои – это солдаты, которые проливают кровь. Герои – это парни, которые стояли в аэропорту и выдерживали натиск боевиков.

Этот мифы или правда, что боевики несли большие потери, чем “киборги”?

С той стороны было больше погибших. Сложно подсчитать, но коэффициент по аэропорту более жесткий, чем по всей войне. Один к десяти где-то. Т.е. на одного нашего бойца приходится пять 200-сотых боевиков.

Чем Вы занимались в мирной жизни, что пришлось оставить?

Мой отец, Владимир Сорока, был физиком-теоретиком. Для меня было делом семейной династии продолжить исследования. Отец – выводил формулы, а я практик.

Особенность этого эксперимента в том, что физики со всего мира одновременно могут обрабатывать эти данные. Я надеюсь, что когда война закончится, либо у меня будет небольшой отпуск, я смогу увидеть, что нового происходит на передовой науки.

Как помогают на фронте знания физики?

Помогают не столько знания физики, сколько навыки строить команду. Ведь ученые – это амбициозные люди, к ним нужен особый подход, а значит и умение организовать совместную работу.

Вы очень спокойный с виду человек. Так и не скажешь, что военное дело – это ваша стихия.

Мой характер с детства формировал отец. Мы вместе ходили в походы на Кольский полуостров, в Коми АССР, верховье рек Енисей и Урал. В походных условиях отец учил, как должен вести себя мужчина, чтобы не паниковать в критической ситуации, проявлять выдержку, спокойствие.

Насколько я знаю, в мирной жизни вы были тесно связаны с Донецким регионом?

Я родился в Донецке. Там выросли мои родители. Дедушки – оба горные инженеры, работали на шахте. Каждое лето я ездил к бабушкам и дедушкам, так что Донецкий регион для меня родной. Конечно, никогда не мог подумать, что там мне придется воевать. В Угледаре живет мой дядя и сестры двоюродные. С ними поддерживаем нормальные отношения. Но это абсурд, когда в 21 веке брат идет на брата. Это самое сложное – не возненавидеть местное население, понимать, что они находятся под влиянием пропаганды.

Насколько важна помощь волонтеров для ДАП и вообще в этой войне?

Без украинского народа и волонтеров мы бы не продержались и недели. И дело не только в материальной поддержке, а часто в моральной. Постоянный поток помощи дает понять, что людям не безразлично, что ты их защищаешь. Особенно бойцы в аэропорту налетали на детские рисунки.

Это придает силы и уверенности в том, что ты побеждаешь. Когда ты чувствуешь необходимость помогать своему народу, своим детям, это удесятеряет силы. С апатией и разочарованием помогает справляться мгновенно.

Многие бойцы устали от боевых действий и нарекают на политиков, что они затягивают войну. Как в вашем взводе с мотивацией?

Да, не у всех хватает мотивации идти опять под пули. Моя задача – провести правильно ротацию. Если кто-то не готов, его нельзя кидать на передовую, потому что он не будет эффективно действовать в бою. В основе лежит грамотное командование. А страх… Юмор позволяет его где-то преодолеть, где-то он все время живет в тебе. На фронте формируется определенное воинское братство – как бы тебе ни было страшно, ты не должен оголить фланг или тыл, иначе твоему боевому товарищу будет тяжело. Опускать руки нельзя! Как говорится, пропал не тот, кто упал, а тот, кто не поднялся. 

Автор: Ольга Пригорова, LB.ua