Преследование нацистских преступников и германская общественность: взгляд ученых

Извлечение уроков из истории «третьего рейха» заняло целую эпоху в германском общественном сознании, эпоху, которая включила активную жизнь трех поколений и которую, очевидно, нельзя считать завершенной.  Новое коллективное исследование немецких ученых нацелено на восполнение недостающего звена в исторической науке ФРГ. 

«Смена ориентиров в понимании криминального характера национал-социализма» оказалась для германского общества «затяжным мучительным процессом самопознания», длившимся несколько десятилетий. С начала 1950-х Западную Германию охватила «эпидемия оправданий», Бундестаг долгое время держал курс на замаскированную амнистию нацистских преступников, процессы над ними сопровождались давлением на суды, в том числе со стороны США.

По словам философа Ю. Хабермаса, преодоление нацистского прошлого «произошло на востоке Германии поверхностно, а на западе страны с громадным отставанием». Но противоположная тенденция отнюдь не исчезла. Поэтому главное достоинство рецензируемой книги – в том, что она противостоит забвению преступлений гитлеровского рейха.

Выпуск коллективного исследования «Процессы над нацистскими преступниками и германская общественность. Оккупационный период, ранние годы ФРГ и ГДР», издателями которого являются Клеменс Фолльнхальз, заместитель директора Института имени Ханны Арендт (Дрезден), и Йорг Остерло, сотрудник Института имени Фрица Бауэра (Франкфурт-на-Майне), нацелен на преодоление «недостающего звена» германской исторической науки.

Перед нами комплекс содержательных статей двадцати историков, представляющих молодое и среднее поколение немецких ученых. Такой обобщающий труд издается в ФРГ впервые. Авторы книги исходят из необходимости анализа так называемой «субъективной реальности» прошлого. На этом пути возникает, говоря словами Лорины Репиной, возможность прорыва к исторической действительности – «сквозь толщу языковых и текстовых опосредований» [1].

Основой судебного преследования нацистских преступников стала Московская декларация руководителей СССР, США и Великобритании об ответственности гитлеровцев за совершенные зверства, датированная 30 октября 1943 года. Было решено, что главы фашистского режима должны быть судимы международным военным трибуналом.

Офицеры и солдаты германских вооруженных сил и члены нацистской партии, виновные в зверствах на территории оккупированных стран, должны быть отправлены в места своих преступлений и предстать там перед местным судом. 20 декабря 1945 года союзный Контрольный совет четырех оккупационных держав утвердил закон № 10 «О наказании лиц, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и против человечности». В соответствии с этими документами был сформирован и действовал Международный военный трибунал в Нюрнберге в составе представителей СССР, США, Великобритании и Франции. Процесс стал одной из главных вех ХХ века.

Надежды немецких антифашистов были неразрывно связаны с деятельностью Международного военного трибунала. Но, как убедительно показала исследовательница Хейке Крёше, «степень заинтересованности немецкого населения ходом Нюрнбергского процесса была невелика» (s. 105). Большинству граждан Германии процесс принес не только страх, но и облегчение: наказание главных военных преступников значило тогда еще и то, что с «попутчиков» режима (Mitläufer) – рядовых немцев – фактически снималась проблемы вины и ответственности за преступления гитлеровского режима.

В условиях начинавшейся «холодной войны» продолжение деятельности Международного военного трибунала, тем более с участием представителей СССР, представлялось нежелательным. Утратили силу прежние договоренности держав о совместном судопроизводстве над нацистскими преступниками «второго ряда». В 1946–1948 годах американская военная администрация в Германии провела на сепаратной основе 12 процессов над немецкими военными преступниками. На скамье подсудимых (в том же зале Дворца юстиции в Нюрнберге) все же оказались генералы вермахта, промышленники, дипломаты, юристы, врачи, палачи СС и СД. Но сама организация работы американского суда и характер его приговоров серьезно отличались от того, как действовал Международный военный трибунал в 1945–1946 годах.

Так, в процессах не участвовали не только советские обвинители и судьи, но и те американские юристы, которые активно выступали за разоблачение и наказание приспешников Гитлера. Иногда создавалось впечатление, что немецкие адвокаты играли в этих разбирательствах роль не меньшую, чем судьи и прокуроры. На процессах против собственников и сотрудников концернов Флика, Круппа и «Фарбениндустри» интересы подсудимых защищали 92 немецких адвоката.

Из 177 обвиняемых (суммарно по 12 процессам) 24 были приговорены к смертной казни (из них 12 позднее помилованы оккупационными властями США), 120 – к пожизненному заключению или длительным срокам тюрьмы, 35 были оправданы. О реакции германской общественности на указанные процессы подробно рассказывается в статье Йорга Остерло (s. 107–129).

В Восточной Германии задача искоренения фашизма понималась достаточно упрощенно – преимущественно в рамках экспроприации крупной капиталистической собственности. Этим можно объяснить то особое внимание, которое пресса Социалистической единой партии Германии уделяла американским процессам против немецких промышленников – Флика, Круппа, «Фарбениндустри».

В сборнике уделено немало внимания проблеме, активно разрабатывающейся в ФРГ после объединения страны и открытия восточногерманских архивов, – «советским спецлагерям» НКВД/МВД. В советской зоне оккупации первоначально находились десять таких лагерей, в 1948-м их осталось три. К неудовольствию немцев (но говорить об этом было опасно), они располагались на территории бывших нацистских концлагерей Заксенхаузен и Бухенвальд, а также в бывшей тюрьме Баутцен. Фактически речь шла о зарубежных филиалах ГУЛАГа.

Заключенные «спецлагерей» НКВД делились на «осужденных» и «интернированных» в зависимости от того, прошли ли они процедуру рассмотрения их дел советским военным трибуналом. Те, кто эту процедуру не прошел (или не успел пройти), находились в лагерях без указания сроков заключения. Причиной интернирования могло служить подозрение в создании оппозиционных политических групп, контакты с гражданами и организациями западных оккупационных зон, что расценивалось как шпионаж. В таких случаях могла применяться статья 58 советского Уголовного кодекса об антисоветской деятельности.

Процессам над нацистскими преступниками, проведенным в Восточной Германии как советскими оккупационными властями, так и властями ГДР, посвящены в коллективной монографии несколько обстоятельных статей, основанных на впервые публикуемых материалах (авторы Мике Шмайтцер, Геральд Хакке, Борис Бём, Юлиус Шарнецки, Карина Баганц, Фалько Веркентин).

В отличие от ряда вышедших ранее в ФРГ публикаций по проблематике восточногерманского судопроизводства, статьи, помещенные в этой книге, лишены привкуса злорадства, столь характерного для немалого числа современных изданий по истории Германской Демократической Республики. Но все же авторы проявили известную предвзятость, не упоминая, например, о том, как «пропагандистские» (!) действия ГДР повлияли на вынужденную отставку одиозных представителей нацистской элиты (Оберлендера и Глобке), занимавших ключевые посты в правительстве Аденауэра.

Если советские власти в первые послевоенные годы прежде всего руководствовались идеей «ликвидации классовых корней фашизма», то мотивация военной администрации США была иной: использовать судебные процессы для осуществления миссии незамедлительного «перевоспитания немцев в духе демократии». Роберт Зигель обращается к истории массовых процессов 1945–1948 годов, осуществленных американскими трибуналами на территории бывшего концлагеря Дахау.

Перед американскими судьями предстали 1672 обвиняемых, из них 426 были приговорены к смерти, казнены 268 (s. 132–133). В ходе этих процессов четко проявилось давление на суды, исходившее как от немецких политических и религиозных группировок, так и от консервативных кругов США. Широкий отклик в международной прессе вызвало осуждение офицеров танковой дивизии СС, виновных в расстреле 86 американских военнопленных 17 декабря 1944 года близ бельгийского города Мальмеди.

С требований оправдания эсэсовцев и «разоблачения» американских судей как «агентов евреев и коммунистов» начал свою политическую карьеру сенатор от штата Висконсин Джозеф Маккарти, ставший впоследствии символом идеологической «холодной войны» (s. 133–134). Речь у Маккарти и его последователей шла не о ревизии отдельных судебных эпизодов, но об отказе от всей первоначальной американской политико-юридической программы (War Crimes Program). Ускоренными темпами происходила «трансформация американской политики, которая с началом «холодной войны» трактовала ФРГ как союзника» (s. 147).

С начала 1950-х Западную Германию охватила «эпидемия оправданий, в значительной мере определившая политический климат этих лет» (s. 63). Если в 1949 году в ФРГ были проведены 1465 процессов, то в 1950-м – 957, в 1951-м – 386, в 1952-м – 225 (s. 55). Резко выросло число оправдательных приговоров, полным ходом шла интеграция нацистских функционеров в государственные и экономические учреждения Федеративной Республики. В западногерманском общественном мнении, по словам Андреаса Айхмюллера, надолго утвердился «менталитет подведения черты под прошлым» (s. 60). Немцы отворачивались от позорных страниц своей истории.

Но правда о нацистских преступлениях, запоздалое осознание необходимости их осуждения все же пробивали себе дорогу. В рождественскую ночь 24 декабря 1959 года в Кёльне фашиствующими хулиганами были осквернены только что отстроенная синагога и памятник жертвам национал-социализма. Общественность – западногерманская и зарубежная – была встревожена. Мыслящих людей беспокоила нараставшая активность неонацистов, принявших, как писал Генрих Бёлль, «причастие буйвола» и выступавших против самой идеи разрыва с коричневым прошлым.

Было принято решение о создании Центрального ведомства ФРГ по расследованию нацистских преступлений, истории которого посвящена статья сотрудницы Йенского университета Аннет Вайнке [2]. Отыскать в тогдашней ФРГ хотя бы небольшое число квалифицированных юристов с ненацистским прошлым оказалось предельно трудным делом. Первый руководитель ведомства Эрвин Шюле (проделавший, впрочем, значительную позитивную работу) при Гитлере был членом СА и нацистской партии (s. 263–282).

Событием международного значения стал франкфуртский процесс против палачей Освенцима, который проходил с декабря 1963-го по август 1965 года и, по оценке еженедельника «Die Zeit», «изменил лицо Федеративной Республики» [3]. Впервые крупный процесс над нацистскими преступниками был проведен правосудием ФРГ. Франкфуртский процесс, как показано в исследовании Вернера Ренца, неразрывно связан с именем Фрица Бауэра (1903–1968) – убежденного борца против гитлеризма, выдающегося юриста, в 1933–1936 годах – политического эмигранта, а с 1956-го – генерального прокурора земли Гессен [4].

Вопреки многочисленным препонам он добился решения Верховного суда ФРГ о начале расследования преступлений находившихся на свободе палачей Освенцима, что открыло дорогу франкфуртскому процессу и сделало возможным осуждение преступников (s. 349–362). После 1963 года слово «Освенцим» стало для немцев синонимом нацистского режима. Общество через двадцать лет после капитуляции Германии вернулось к мучительной проблеме национальной вины и национальной ответственности.

«Удручающей страницей германской истории» (s. 399) назвал Клеменс Фолльнхальз многократные обсуждения этой проблемы на заседаниях бундестага ФРГ. В течение нескольких десятилетий парламент (в котором, как правило, преобладало консервативное большинство) фактически держал курс на замаскированную амнистию нацистских преступников, что ясно показали дебаты 1965-го и 1969 годов. С протестами против этого выступили известные ученые Карл Ясперс, Вольфганг Абендрот, Иринг Фетчер, Голо Манн, теолог Мартин Нимёллер, писатели Уве Йонсон, Ганс Вернер Рихтер [5]. И только в июле 1979-го западногерманский парламент принял закон об отмене срока давности за нацистские преступления (s. 375).

Подводя итог рецензируемому коллективному исследованию, Фолльнхальз указывает на то, что в ФРГ происходил «затяжной мучительный процесс самопознания общества», в течение десятилетий «интенсивно шла смена ориентиров в понимании криминального характера национал-социализма» (s. 401).

Извлечение уроков из истории «третьего рейха» заняло целую эпоху в германском общественном сознании, эпоху, которая включила активную жизнь трех поколений и которую, очевидно, нельзя считать завершенной. Ритмы преодоления прошлого совпали с ритмами формирования гражданского общества в ФРГ, вхождения в жизнь новых поколений, смены соотношения политических сил в стране, расширения пространства научного познания нацистской диктатуры. Но противоположная тенденция отнюдь не прекратила своего существования.

Главное достоинство рецензируемой книги состоит, на мой взгляд, в том, что она противостоит забвению гитлеровского рейха, подтверждает необходимость новых подходов к изучению германской истории ХХ века, новых методов, нового инструментария ее исследований. И, хотя преодоление нацистского прошлого (приведу слова знаменитого немецкого философа Юргена Хабермаса) «произошло на востоке Германии поверхностно, а на западе страны с громадным отставанием» [6], мы все же можем назвать это свершение значимой победой гуманистической мысли и демократического действия.

Примечания:

[1] Репина Л.П. Культурная память и проблемы историописания (историографические заметки). М., 2003. С. 3.

[2] Weinke А. Eine Gesellschaft ermittelt gegen sich selbst. Die Geschichte der Zentralen Stelle Ludwigsburg 1958–2008. Darmstadt, 2008.

[3] Die Zeit. 2005. 20 August.

[4] Недавно в ФРГ опубликована научная биография Бауэра: Wojak I. Fritz Bauer. Eine Biographie 1903–1963. München, 2009.

[5] См. также: Dubiel H. Niemand ist frei von der Geschichte- Die nationalsozialistische Herrschaft in den Debatten des Deutschen Bundestages. München, 1999.

[6] Die Zeit. 1994. 13 Mai.

Автор: Александр Борозняк, ПЕРСПЕКТИВЫ