Беларусь готовится к экономическому обвалу: «Не знаем, как будем жить после Нового года»

Сборочный цех СССР

«Смотрите сами: вот белорусский ЖК-телевизор Horizont. Но что в нем, собственно, белорусского? Штампованный пластмассовый корпус и дядя Вася с отверткой, который все блоки скручивает воедино. Ну, еще картонная коробка и инструкция, — говорит Сергей Мамонов, инженер минского ПО „Горизонт“.

— Все прочее — жидкокристаллическую матрицу, тюнер, остальную электронику — мы закупаем в Корее, Тайване или Китае. А это валюта. То есть в цене телевизора валютная составляющая — 70–80%. Продавая телевизор в той же России, мы должны эту валюту „отбить“. А рубль упал на 40% — значит надо на столько же поднимать цены в России, но тогда наш телевизор никто не купит».

Даже по официальной статистике в конце 2014 года реальный сектор экономики Белоруссии оказался буквально на грани краха. Промышленное производство сократилось, по одним оценкам — на треть, по другим — наполовину. Формально белорусская экономика в достаточной мере диверсифицирована: только 40% всего экспорта поступает в Россию, столько же — в Европейский союз.

Но в ЕС Белоруссия продает сырье, нефтепродукты и полуфабрикаты — древесину, калийную соль, железо, химические компоненты. При этом продукция многочисленных белорусских предприятий (когда-то БССР справедливо называли «сборочным цехом СССР») Европе не нужна: не подходит по стандартам качества. Зато до недавних пор ее покупали на постсоветском пространстве. Белорусские тракторы, сельхозтехника, грузовики, автобусы и шасси для ракетных комплектов, телевизоры, холодильники и стиральные машины — 80% этой продукции уходило в Россию, еще 7–10% — в другие страны СНГ.

Обвалившийся рубль сделал белорусские товары для жителей России слишком дорогими; белорусским же экспортерам теперь все чаще просто невыгодно их поставлять.

«Девальвация российского рубля приводит к тому, что обесценивается наша дебиторская задолженность, и мы несем большие убытки из-закурсовых разниц. Наши попытки перевести продажи в доллары на российском рынке ни к чему не привели», — констатировал министр промышленности Белоруссии Дмитрий Катеринич. Чуть позжепремьер-министр Михаил Мясникович (в выходные Лукашенко отправил его в отставку) заявил, что из-за девальвации российского рубля должны были пропорционально расти цены, но этого не произошло — и потому белорусским производителям нужно искать другие рынки сбыта.

Более оптимистично выступил министр экономики Николай Снопков: «Влияние событий в российской экономике на белорусскую — бесспорное. На данный момент наш ВВП прямо или косвенно наполовину зависит от России». Однако, по его мнению, даже в случае снижения ВВП России в 2015 году спрос на белорусскую продукцию будет сохраняться. «От таких товаров, как продовольствие и нефтепродукты, которые мы сегодня в большом объеме поставляем в Россию, отказываются в последнюю очередь. Поэтому мы не ожидаем снижения экспорта этих товаров в Россию», — считает министр экономики.

«У нас до сих пор работают станки, вывезенные в 1945-м из Германии»

Даже официальная статистика признает: такого падения производства в Белоруссии не было с начала 1990-х. С начала 2014-го и по ноябрь включительно производство металлообрабатывающих станков упало на 36,7%, деревообрабатывающих — на 55,3%. Телевизоров и стиральных машин за 11 месяцев 2014-го выпущено лишь 40% от прошлогоднего уровня. С продажами дела обстоят еще хуже. Если на складе производителя скопился двухмесячный объем производства, это считают удачей. Минский тракторный завод, например, многие тракторы не может продать годами. Как и «Гомсельмаш» — свои комбайны.

Проблема в том, что белорусская промышленность сохранила советскую структуру: 80% заводов находятся в собственности у государства и управляются отраслевыми министерствами. Главные показатели успешности экономики — ВВП и объем выпущенной продукции; ежегодно министерства «спускают» предприятиям планы, которые в Белоруссии называют «прогнозными показателями». В результате до недавних пор заводам попросту запрещали снижать объемы производства. Нераспроданная продукция забивала склады, а убытки компенсировались госсубсидиями.

«Какая может быть рентабельность, если у нас на производство единицы продукции уходит в два с половиной — три раза больше энергии, чем в Европе? У нас до сих пор работают металлорежущие станки, вывезенные в 1945-м из Германии! — рассказывал „Медузе“ начальник одного из отделов Минского автозавода (МАЗ).

— Я был на стажировке в Германии, на заводе MAN. И сам видел: там один инженер выполняет ту работу, для которой у нас требуются десять человек. Там компьютеризация на несколько порядков выше, да и в России КамАЗ уже далеко вперед ушел по технологиям». По словам сотрудника МАЗа, ситуацию усугубляет то, что на предприятии висит огромная «социалка» — детские сады, санатории, поликлиники и проч. Расходы на ее содержание также сказываются на себестоимости производимых грузовиков и автобусов.

В итоге дошло до того, что президент Александр Лукашенко предписал белорусским послам в разных странах лично заниматься продажей тракторов и грузовиков — других способов разгрузить склады уже не оставалось. Несмотря на эти меры, в 2014 году правительство вынуждено было разрешить директорам заводов сокращать объемы выпуска продукции.

Очень вынужденный отпуск

Белорусская модель социального государства исключает безработицу, поэтому на предприятиях не могут сокращать сотрудников. Падает производство — падают и зарплаты. Формально размер средней заработной платы в стране с начала 2014-го не изменился — он остается на уровне 6 млн рублей [$577 в августе 2014-го, $450 — сейчас).

Но реальные зарплаты обесцениваются. Во-первых, они не увеличиваются, тогда как инфляция за десять месяцев составила более 15%. Во-вторых, из-за снижения объема производства руководству предприятий приходится отправлять работников в вынужденные отпуска; на многих заводах введены неполные рабочие недели, в результате чего рабочие теряют от трети до половины зарплаты.

Например, всех сотрудников завода МАЗ в Минске отправили в вынужденный отпуск с 25 декабря по 12 января. Производство грузовых автомобилей МАЗ за год снизилось более чем на 30%, автобусов — на 26%.

Не лучше ситуация и в других сферах белорусской промышленности. «Нас каждый месяц заставляют брать три-четыре-шесть дней отгулов. Кроме того, с августа [2014-го] цеха работают по сокращенной рабочей неделе — три-четыре рабочих дня, — рассказывает рабочий гомельского завода „Гомсельмаш“ Вадим Кашликов. — Летом был надежда на рост спроса на сельхозтехнику. Из-за того, что Россия ввела эмбарго на западные продукты, аграрии готовились к большим доходам. Но все обломилось. Простая продукция еще кое-как продается, а вот разных комбайнов — тысячи непроданных, стоят по всей заводской территории. А это автоматически означает долги перед поставщиками комплектующих. Теперь говорят об увольнениях, хотя в это никто не верит».

По данным государственного статистического ведомства «Белстат», в октябре 2014 года «Гомсельмаш» собрал только четыре зерноуборочных комбайна. С начала года объемы производства на предприятии упали на 20%.

С 1 января государственный завод электроники и бытовой техники «Горизонт» будет работать три дня в неделю. «На протяжении этого года у нас была четырехдневка, мы уже и забыли, когда работали полную рабочую неделю. А недавно вышел приказ, что с 1 января 2015 года мы переходим на трехдневку. Такого у нас еще никогда не было! — цитирует профсоюзное издание praca-by.info рабочих предприятия. — Сотрудники уже ознакомлены с приказом и подписали дополнительное соглашение. На заводе продолжают трудиться около 300 человек. Зарплаты — от 2,5 до 4 млн рублей [по официальному курсу — от $227 до $363]. Теперь они еще уменьшатся. Даже не знаем, как будем жить после Нового года».

Производитель крупнейших в мире карьерных грузовиков БелАЗ сократил производственную программу на 46% по сравнению с прошлым годом, «Минский моторный завод» — на 23%. То же самое происходит и на многих других предприятиях.

Как все это началось и чем кончится

«Проблема падения промышленного производства относится и к Белоруссии, и к России. Мы создали очень плохие условия для взаимного товарообмена, — утверждает белорусский экономист, руководитель аналитического центра „Стратегия“ Леонид Заико. — Создание Таможенного союза было большим проколом. Экспорт Белоруссии упал на 25%, но во многом упал он и в России. И те же самые чиновники из ТС сидят и молчат. Надо было бить тревогу еще раньше, а представителям Белоруссии и России собираться и решать эти вопросы непосредственно, потому что плохо и у россиян, и у нас».

По мнению Заико, белорусскому правительству в последние годы следовало не просто распродавать складские запасы, а заниматься реструктуризацией предприятий. Впрочем, в белорусском правительстве «модернизацию» понимают так: надо распродать складские запасы, купить и поставить новые станки — и опять производить то, что не будет продаваться.

«Это видение выхода из ситуации заведующего складом Васи Пупкина, который окончил машиностроительный техникум. А профессиональные экономисты будут говорить о том, что проблема заключается в неэффективности самих предприятий, — рассуждает экономист Заико. — Это показатель кризиса промышленности Белоруссии, и здесь важно — вместо того чтобы „дербанить“ дурацкую проблему технических регламентов Таможенного союза — создавать условия для повышения эффективности предприятий».

Другой белорусский экономист, глава «Центра Мизеса» Ярослав Романчук полагает: общий план местного правительства — в первые месяцы 2015 года провести девальвацию национальной валюты в пределах 20–30%. «В противном случае промышленность и агропром положат зубы на полку, а их работники возьмутся за монтировки», — говорит он.

В самом деле, в Белоруссии сегодня многие полагают, что разовая и значительная девальвация белорусского рубля позволила бы восстановить конкурентоспособность товаров и на внутреннем, и на российском рынке. Именно так произошло в 2011 году, когда после президентских выборов белорусский рубль упал более чем в два раза относительно американского доллара США.

Однако до следующих выборов президента осталось меньше года, и Лукашенко совсем не нужны массовые народные выступления, которые неизбежно последуют за девальвацией.