Игра в Межморье — возможности и реалии

Никколо Макиавелли, один из основателей современной теории политики и международных отношений, сказал, что трезвые политические действия определяют два типа факторов: «necessità» и «occasione». С одной стороны, мы имеем ограничения, вытекающие из существующего положения вещей. А с другой в тех редких случаях, когда такое положение дел внезапно изменяется, одни теряют – другие выигрывают. Проблема с «ocassionе» заключается в том, что они не могут быть предсказаны.

Это то, что Нассим Талеб называл «черными лебедями». Эти события имеют абсолютно решающее значение для истории, но с точки зрения нормального хода вещей они очень редки и не очень вероятны. Относительно «occasione» следует быть максимально открытыми и изучать их на основе общих исторических аналогий. Но история никогда не повторяется буквально.

Центрально-Восточная Европа: между «necessità» и «occasione»

Согласно классической теории геополитики Центральная и Восточная Европа, или Межморье — это коридор между зонами влияния западных морских держав и наземных азиатских держав. Через этот геополитический регион простирается большая равнина. Тут нет естественных барьеров, которые могли бы, например, замедлить движение иностранных войск. «Necessità» для каких-либо политических проектов, возникающих в Центральной и Восточной Европе, следовательно, чрезвычайно строги. Центральноевропейские политики имеют узкое поле для маневра, их общества на протяжении сотен лет живут в страхе, который неведом жителям иных геополитических регионов. Недаром Тимоти Снайдер определяет эту части Ервопы как «Кровавые земли».

По крайней мере, со времен Средневековья были более-менее жизнеспособные проекты объединения региона против очевидных внешних угроз. Геополитические ограничения означают, однако, что успех этих проектов всегда пренебрежимо мало зависит от политической воли их создателей, а в большей степени от того, что хотели и были в состоянии на данный момент сделать их сильные соседи на востоке и западе.

В случае проектов, связанных с польской политикой, Межморье как понятие общественно-политическое относится к межвоенной политике маршала Юзефа Пилсудского и Юзефа Бек. Эта политика, в свою очередь, отсылает к традициям Ягеллонов. Но что интересно, даже владычество Ягеллонов было создано не в вакууме на основании лишь одного желания. Требовалось геополитическое везение. Которое заключалось в том, что восточные и западные политические силы были крайне ослаблены в тот момент, когда родился этот проект, впоследствии ставший Речью Посполитой Обоих Народов.

Более тридцати лет до брака Ягайло и Ядвиги в Европе свирепствовала самая массовая в истории эпидемия. В 1347 – 1353 годы в западной части континента население сократилось более чем наполовину, в то время как чума обошла большинство земель Королевства Польского. В результате, Западная Европа следующие сто пятьдесят лет не имела демографического потенциала для колонизации новых районов силами немецких государств (в том числе и Тевтонского Ордена).

Кроме того, далее на западе сегодняшние Франция и Англия в течение многих десятилетий были охвачены Столетней войной. В свою очередь, российские земли были в ХІІІ веке завоеваны Золотой Ордой. Что важно, вскоре после этого завоевания Монгольская империя достигла пределов своего расширения, а ее лидеры начали заниматься внутренними раздорами и потеряли интерес к дальнейшей экспансии. С геополитической точки зрения, трудно представить себе лучшее время, чтобы построить сильные политические образования в странах Центральной и Восточной Европы, чем рубеж XIV и XV веков. И дело не в гениальности Ядвиги, Ягайло, или (позже), например, кардинала Олесьницкого. Просто как раз тогда было открыто «окно возможностей» и элитам удалось его использовать.

В ХVI веке Речь Посполитая и весь регион Межморья еще частично используют проценты «occasione», хотя битва при Мохаче и победа Сулеймана Великолепного была первым предупреждающим знаком.

В XVII веке Речь Посполитая почивала на лаврах и не заметила, что ее соседи восстановились и усилились. К концу XVIII века в Центральной и Восточной Европе не осталось государств, выросших из местных политических традиций, регион был захвачен и колонизирован внешними силами.

Возрождение стран региона снова стало возможным только после того, как повторились геополитические условия в период брака Ягайло и Ядвиги, т.е. ослабление могущества на западе и на востоке. Символическим является 1918 год, когда уже свершилась революция в России и закончилась разрушительная война на Западе. Однако амбициозные планы конфедерации закончились ничем, ибо период геополитической «оттепели» был слишком коротким. Оттуда происходит немецкий термин «сезонное государство».

История однозначно показывает, что в нашем геополитическом положении мы должны играть в Межморье так, как позволяют нам наши внешние, как сейчас говорят, «партнеры».

Времена меняются, а геополитическое положение — не всегда

Учитывая вышеуказанную закономерность, следует отметить, что даже сегодня слишком рано, чтобы вернуться всерьез к идее Межморья в качестве постоянного военно-экономического союза. Экономически в регионе абсолютно доминирует Германия в военном отношении по-прежнему Россия — или, в ином смысле — США. Польша, сильнейшее государство в возможном проекте Межморья, может развивать региональное сотрудничество, но не может в данный момент поставить такие страны, как Венгрия, Чехия, Словакия или Румыния перед выбором «мы или Германия».

При всех различиях между, например, Виктором Орбаном и Ангелой Меркель, немецкие инвестиции в Венгрии все еще растут. Даже Ярослав Качиньский, несмотря на очевидные противоречия между ним, канцлером и немецкой прессой, вынужден тепло отзываться о Меркель. Альтернативой являются теплые речи в адрес Путина. Без согласия Германии Польша не может, независимо силы своего желания, реализовать свои цели во внешней политике. Сотрудничество с Россией на том же уровне, является невозможным не только потому, что Германия, как и Польша, входят в ЕС и НАТО.

Даже без ЕС, который все сильнее подвергается дезинтеграции, и НАТО, роль которого явно ослаблена, Германия на данном этапе партнер гораздо более предсказуемый. При всей своей экономической эффективности Берлин не видит себя в качестве кандидата на статус мировой державы и готов к более чем партнерскому сотрудничеству с малыми и средними странами. Россия тем временем, вопреки фактам, утверждает, что она по-прежнему так же, как США является мировой державой и имеет право на свободное использование силы в «ближнем зарубежье»; она исключает даже видимость партнерских отношений со странами Межморья.

В обосновании своей политики Кремль, вероятно, руководствуется правилом, что если в руках есть только молоток – то все проблемы воспринимаются как гвозди. После распада СССР Москва может рассчитывать только на военную силу и в этом отношении, она бросает тень на всю Центральную и Восточную Европу.

Тень становится все больше, так как НАТО после усиления авторитарной модели в Турции и ее резкого возвращения к антиамериканизму испытывает кризис, аналогичный тому, который ЕС испытывает с Brexite. Кроме того, несмотря на символическое обозначение своего присутствия в регионе, Соединенные Штаты гораздо более вовлечены в игру с Китаем в районе Тихого океана, и нет никакой гарантии, что в случае серьезного конфликта в Центральной и Восточной Европе Вашингтон или другие страны НАТО рискнут ввязаться в потенциально ядерные разборки с Россией.

Так что же, кризис ЕС и очевидное ослабление влияния НАТО в регионе должны поощрять страны Центральной Европы к укреплению сотрудничества? Естественно да, но этот процесс идет медленно и стоит дорого. С польской точки зрения именно поэтому он должен проводиться очень тщательно. Потому что чехи, венгры, словаки, румыны и болгары могут увидеть в нас мегаломанов. В Эстонии и Латвии есть некоторые надежды на сотрудничество, но они довольно слабы.

Литовцы воспринимают поляков как почти потенциальных агрессоров. Неправильное использование ягеллонских «паролей» и навязывание идеи Межморья способно вызывать у многих потенциальных партнеров смех или страх, или восприятие идеи как преждевременной. В регионе с такими разделами и с такой сложной историей как Центрально-Восточная Европа ничего нельзя продвинуть, действуя необдуманно или принуждением.

Впрочем, и в прошлом лишенные прочной основы попытки объединить регион рано или поздно заканчивались неудачей. Используя мягкую политику, стоит помнить, что и она не до конца получилась даже у немцев, которые великодушно осыпали деньгами четверть века центральноевропейских политиков, аналитиков, ученых и мозговые центры. После чего они добились только того, что когда Франк-Вальтер Штайнмайер и Жан-Марк Айро предложил создание единого федерального государства вместо ЕС, это не было сразу осмеяно в Центрально-Восточной Европе. Страны Вышеградской группы собрались, чтобы серьезно рассмотреть этот вариант, а затем отвергли его.

Этот факт дает нам представление о том, сколько сил и энергии должны были бы приложить поляки, прежде чем удастся склонить наших соседей в Центральной Европе к более тесному сотрудничеству в других, нежели НАТО и ЕС, структурах. Кроме того, эта работа потребует предвидения и ресурсов. Таким образом, мы должны развивать наше экономическое влияние, но не по принципу эксплуатации более слабых партнеров, а устойчивого развития на основе взаимной выгоды. Более важными являются инвестиции, чем торговля.

На институциональном уровне мы должны разработать механизм, чтобы построить прочные отношения, не только с милыми нашему сердцу демократическими кругами, но и с правящими кругами, даже авторитарными. Стоит обратить внимание на идею Петра Трудновского, который на страницах «Новой Конфедерации» выдвинули проект, чтобы польские политические партии часть денег, полученных в рамках бюджетной дотации, обязательно тратили бы для международного сотрудничества с политическими партиями наших восточных соседей и постсоветского пространства.

Таким образом, независимо от изменения власти мы имели бы прочные связи с различными структурами на Востоке. На данный момент идея не нашла отклика. А это был бы отличный проект «на сейчас». Который можно реализовывать, не дожидаясь редкого стечения геополитических обстоятельств. Дальнейшие шаги, более глубокая интеграция и совместное отстаивание региональных интересов возможны только в условиях, аналогичных тем, которые преобладали во второй половине XIV века или в 1918 году. Нечто подобное может произойти, но не обязано произойти.

С незначительными сокращениями. Окончание следует.

Автор: Михал Кузь, Ośrodek Analiz Strategicznych. Первод: bsblog.info