Что наша жизнь? Игла!

Многие считают, что у наркомана может быть только одна проблема — как поскорее бросить наркотики. На самом деле бросить — это 21 день — столько длится детоксикация в стационаре. Проблемы начинаются потом. Как жить, если нет семьи, дома, работы, друзей. Как жить, если перед тобой закрыты все двери… Для наркомана главное — не перестать употреблять наркотики, а научиться жить без них. 

Александр вышел за ворота лагеря в том же, в чем его взяли, — в трениках и майке. Паспорт был потерян сто лет назад. В кармане лежало 320 рублей и справка об освобождении. Позади — четыре года заключения и семь лет «торча». Впереди — один большой вопрос.

Многие считают, что у наркомана может быть только одна проблема — как поскорее бросить наркотики. На самом деле бросить — это 21 день — столько длится детоксикация в стационаре. Проблемы начинаются потом.

Как жить, если нет семьи, дома, работы, друзей. Как жить, если перед тобой закрыты все двери…

Лене всего 20 лет с небольшим. Последние три недели она быстро угасает. Ее почти парализовало, она не может поднять руки, начала путаться речь. Ее мать Людмила в ужасе звонит по всем больницам и в «скорую». Но отовсюду приходит спокойный ответ: «Ваша дочь не является гражданкой России. Лечитесь по месту жительства». Единственным местом в Москве, где Людмилу с Леной не послали, оказался проект профилактики ВИЧ/СПИДа «Ясень».

— Все врачи, которым мы описываем симптомы, говорят, что у Лены инсульт! — говорит руководитель «Ясеня» Алина Максимовская. — Но у нее нет российских документов, только украинские. Ее кладут в больницу, а на следующий день выгоняют. Все началось как раз с того, что Лену досрочно выписали из наркологички из-за отсутствия миграционной карты. Она «сорвалась», употребила что-то непонятное, ее тряхануло. Именно тогда нам позвонила ее мама. Мы направили ее в 1-ю инфекционку, оттуда ее выписали на следующий день. Говорят: «не выявлено инфекционных заболеваний»! И это несмотря на ее прогрессирующий гепатит С! Но причина выписки в том, что Лена — наркоманка, и у нее нет разрешения на оказание длительной медпомощи, которое делают иностранцам. Мы связались с Департаментом здравоохранения, это разрешение ей сделают обязательно. Но только через две недели и в другую больницу. А Лена в очень тяжелом состоянии. Так обидно: имея все ресурсы, мы три недели не можем помочь…

Украинка. Наркоманка. Инсульт. Нет полиса, нет помощи. Город равнодушен к тем, кто упал.

— Ситуация с Леной объясняет, зачем нужна такая вещь, как «социальное сопровождение», — говорит координатор проекта «Ясень» Петр Никитенко. — Человек, который решает бросить наркотики, встает перед массой проблем. У него плохо со здоровьем и нет документов, как у Лены. Или его ищет милиция, он поссорился со всеми родственниками и друзьями и остался без работы и жилья. Если человек сам пойдет по кабинетам, его отфутболят, отошьют, потребуют какие-то справки. А у него ломка, его трясет, он депрессивный. Он не будет в состоянии этим заниматься.

Значит, такому человеку надо помочь. Договориться о приеме у бесплатного врача, помочь оформить разрешение, сделать флюорографию и так далее. Иногда просто отвести за руку.

Четыре подтверждения за день

Две минуты ходьбы от метро «Ясенево», подсобка при поликлинике №134 — это и есть «Ясень». Попадают сюда по-разному. И довольно часто после посещения кабинета №111 этой самой поликлиники. Здесь находится кабинет забора крови при «Ясене» — одно из немногих мест в Москве, где можно бесплатно и анонимно сдать кровь сразу на ВИЧ, гепатит и сифилис.

На столе у заведующей — тетрадь приема. Я ее вижу вверх ногами, но если и прочитаю, греха особого нет. Персональные данные там не пишут, только цифры, даты и вымышленные фамилии — сплошь Ивановы. Но на каждом развороте среди синих строчек есть хотя бы одна пометка красным. Это пришло подтверждение из лаборатории: гепатит С или ВИЧ.

— Только вчера пришло четыре подтверждения, — говорит заведующая кабинетом Татьяна Медведева.

— То есть эти люди еще не знают…

— Да, они придут на днях за результатом, и мы проведем послетестовое консультирование. Это обязательно по закону — до и после анализа на ВИЧ разъяснить человеку все вопросы и успокоить его.

— И долго вы можете так разъяснять?

— Иногда до часа.

О мастерстве «ясеневских» медсестер уже 10 лет ходят легенды. Говорят, они могут взять кровь из такой вены, что уже и сам человек найти не может. Поэтому адрес кабинета передается из рук в руки. Люди специально едут сюда из Подмосковья (из Дедовска приезжала целая группа). За последнее время были замечены жители Иркутска и Волгограда, много — из Средней Азии и с Кавказа.

Молодая девушка ходила сдавать анализы на ВИЧ целый год — бывший парень зло «пошутил» при расставании. А одного мужчину в кабинете запомнили, потому что до результатов анализа он кричал: «Убью суку, если вдруг что!» — а после результатов от радости рухнул на колени прямо в кабинете.

— А мы ему говорим, — вспоминает старшая медсестра Алевтина Ходасевич, — ее-то за что убивать? Не предохранялся — значит, и твоя ответственность есть. Впредь будь осторожней.

— До 30% наших клиентов, — говорит Татьяна Георгиевна, — не только из других районов Москвы, но и из других городов и даже республик. Бывает, совсем человек по-русски не говорит, тогда он с переводчиком приходит. Мы всех примем. Единственное, не возьмем выпившего, пригласим его прийти потом.

Ежегодно кабинет посещают более 500 человек. И если ВИЧ обнаруживают у 25—30 человек, то гепатит С — у каждого пятого (!).

— Примерно треть наших посетителей — это наркопотребители, — продолжает заведующая. — Но, по нашей статистике, до 60% новых случаев ВИЧ приходится на половой путь. Молодежи к нам приходит очень много. Уже были случаи ВИЧ у 89-го года рождения, очень много — у 88–го. Но есть несколько человек и под 60 лет. Муж, к примеру, вернулся из заключения, жена пришла обследоваться — ВИЧ. А ей 58.

— И тогда?

— Тогда человеку нужна информация. И мы после консультирования направляем его через двор направо — в «Ясень»…

Чужой в своем городе

Десять лет назад «Ясень» создавался именно для профилактики ВИЧ/СПИДа. Здесь проводятся очные и телефонные консультации, группы самопомощи и Школа пациента для тех, кто принимает противовирусную терапию (аналог Школы пациента для людей с диабетом). Но с самого начала было понятно: проблемы людей редко ограничиваются вопросами здоровья. Особенно когда речь идет о человеке, который долго употреблял наркотики. Так постепенно и возникло направление «социальное сопровождение».

— Как-то в Туле на тренинге, — рассказывает Петр Никитенко, — я проводил для специалистов интерактивную игру »Чужой город». Людям даются условия. Вы в незнакомом городе. У вас нет денег, жилья и возможности работать по специальности. Что вы будете делать? Что характерно, участковые, которые были на тренинге, сказали: «Не, ну если нельзя работать по специальности, в таких условиях остается только криминал!». Психологи и социальные работники все-таки решили, что можно для начала пойти работать грузчиком… Но все сошлись на том, что это реальный ужас.

Вот так и с теми, кто долго употреблял наркотики. Понятно, что до человека, у которого медовый месяц с наркотиками, мы достучаться не можем. В «Ясень» приходят в отчаянии, когда уже все. Когда человек по-настоящему хочет бросить. Он понимает, что дошел до дна, у него, к примеру, мертвеет рука и никого из близких вокруг. В своей среде он нормально справляется. А в социуме — уже нет. Мы — последняя открытая дверь. Наша задача — выяснить, что можно сделать, договориться со специалистом, проверить, доехал ли человек, и если надо, поехать с ним…

Эта открытая дверь иногда стоит нараспашку до 10 часов вечера. Приходят дискордантные пары (у одного партнера есть ВИЧ, у другого — нет), заходят мигранты.

— У нас тут много рынков. И вот бывает придет человек — у него и ВИЧ, и туберкулез, и «торчит», — говорит Никитенко. — Он не знает, что делать, ему плохо.

— А что вы можете сделать в такой ситуации? К примеру, он хочет завязать с наркотиками.

— В наркодиспансере №12 есть врачи, которые примут бесплатно и анонимно. Если человек «на кумарах», можем вместе с ним поехать, чтобы милиция по дороге не прицепилась. Сами к врачу они обращаться не будут. Потребители привыкли, что человек в белом или в погонах — враг. Как и все остальные привыкли считать, что наркоман — слабак и преступник.

Сделать все и не сорваться

Частые посетители «Ясеня» — люди, вернувшиеся из заключения. Сегодня в России не существует системы реабилитации даже для освободившихся несовершеннолетних. А ведь помощь нужна и вполне взрослым людям. Человек, который отсидел 10 лет, возвращается в совершенно изменившийся мир. Он не знает даже, куда карточку в метро прикладывать, а тут надо решить проблемы со здоровьем, документами, жильем, работой. И еще и за наркотиками не побежать.

— С зонами у нас постоянный контакт, — говорит Алина Максимовская. — Общими усилиями нам удается прямо там оформлять людям противовирусную терапию. Оттуда нам звонят регулярно с какими-то вопросами по ВИЧ, наркотикам, туберкулезу. У нас в офисе на стене иногда записано: такой-то выходит тогда-то, надо ждать. Потому что часто люди, освобождаясь, первым делом сразу едут сюда. И это лучше, чем поехать к себе в район, там встретить дружка, взять по пиву, а потом — понеслась! — старая доза и передоз. Передоз после освобождения, кстати, частая вещь… Поэтому мы и начали заниматься социальным сопровождением людей, вернувшихся из заключения. Мы и вакансии вместе с ним посмотрим в газете, и поможем красиво резюме написать. Было даже — на экзаменах ответы слали. …А вот тебе, кстати, человек лучше расскажет. Это Саша — один из наших бывших частых посетителей.

В этот момент в комнату для консультаций зашел молодой человек. Я удивилась. Если бы не последняя фраза про частых посетителей… Загорелый, широкоплечий. Самоуверенный. В пальцах он крутил ключи от машины.

— Да-а, я вышел тогда в чем меня забирали — в трениках и майке, — Саша сел на стул, вытянув ноги на полкомнаты. В голосе у него слышалась легкая ирония, как будто речь шла не о нем, а о каком-то другом человеке. В каком-то смысле так и оказалось.

— В кармане лежало 320 рублей и справка об освобождении. Позади — четыре года заключения и семь лет «торча». Впереди — один большой вопрос…

Ничего бы не случилось, если бы он страшно не напился на дне рождения у племянника. До этого он и не пил, а тут такой повод. Было Саше тогда 17 лет.

— Под действием алкоголя я совершил преступление. Меня посадили, я просидел 2,5 месяца и был отпущен под залог. Я вышел совершенно убитый. Я, такой весь хороший, из хорошей семьи — и из тюрьмы! До этого я думал, что такая вещь, как тюрьма, меня коснуться не может. В таком состоянии я работал и ждал суда. Перед судом, будучи сильно «на измене», я употребил наркотики и подумал: «Осудят — все равно не смогу в тюрьме продолжать. Не осудят — брошу на радостях». Но получилось так, что не осудили. Но и не бросил…

Спустя 7 лет Александр ехал лечиться от наркозависимости уже второй раз. Он приехал с мамой в больницу, но вышла заведующая и сказала, что они его не примут.

— А не примут потому, что пришли результаты моих анализов. И у меня — ВИЧ. Она сказала мне это в лоб. Да еще при маме. Это я сейчас знаю, что врач не имела права: а) не брать меня на лечение из-за ВИЧ; б) сообщать мой диагноз посторонним; и в) говорить мне это вот так. То есть она трижды нарушила закон. Но тогда я этого не знал. Меня кумарило — и тут такая информация! И еще маме сказали… В общем, когда я вернулся домой, то решил увеличить дозу. Как раньше говорили: «Лучше быстро сгореть, чем долго тлеть». И что-то не сгораю полгода, год… Так до 2001 года. И тут я совершаю повторное преступление, за которое мне грозит от 8 до 12 лет…

Шаг за «Шагами»

Поначалу в лагере Александр, как он говорит, «не понимал своего счастья». Но примерно через год к нему пришло осознание, что можно жить с ВИЧ. И можно жить без наркотиков. Он стал читать, заниматься спортом, хотя до заключения не мог подтянуться ни одного раза. Саша понял, что, если сейчас что-то не поменяет, этого за него не сделает никто.

— Я отсидел полсрока и вышел по УДО через 4 года. Ближе к освобождению я начал думать, что мне делать с ВИЧ. Кто-то в лагере выписывал «Шаги» (журнал для людей, живущих с ВИЧ. — А.К.), и там я прочитал о «Ясене». Я запомнил название и после освобождения начал усиленно его разыскивать…

Он искал его месяц и однажды приехал. После этого он стал приезжать каждый день. Александр запомнился всем одной особенностью — он все время молчал. За целый вечер он мог не произнести ни слова. Через год он произнес первую длинную фразу: «Я ручки дверные принес. Прикрутить?».

— В первое время я реально всего боялся, — вспоминает Саша. — Боялся сказать девушке комплимент, боялся сказать начальнику, что не могу выйти на работу. Жутким трусом был.

Александр ездил в «Ясень» на протяжении двух с половиной лет, но все это время он принципиально не уточнял, что у него происходит со здоровьем.

— И это несмотря на то, что умерли уже двое из тех, кто освободился одновременно со мной! Но два года назад вдруг все посыпалось — я женился и быстро развелся, потерял работу. Пришел в «Ясень» типа пожаловаться, а Алина меня спрашивает: «А ты здоровьем-то занимаешься? Нет?! Ну ты и свинья…». И так меня эта «свинья» задела, что я поехал в МОНИКИ. И вовремя. Оказалось, что мой иммунный статус — всего 178 клеток. (У человека с неповрежденной иммунной системой он составляет 800—1200 клеток. Снижение иммунного статуса до 200 клеток создает угрозу для жизни. — А.К.) И мне сразу назначили терапию…

Совершенно подавленный, Александр пришел в «Ясень» на Школу пациента.

— Прихожу к консультанту, говорю грустно: «Ну что, пошел отсчет…». А она говорит: «Да ты что! Я вот, например…» — и рассказала, что и как она принимает. Меня это очень поддержало. И сейчас я, правда, принимаю по 9 таблеток в день, но зато и иммунитет почти поднял до нормы…

Сегодня Александр организовал свое дело, учится в вузе и уже помогает другим людям, оказавшимся в его ситуации, если кому-то нужна консультация.

А четыре года назад он вышел за ворота лагеря…

Мила Кузина, «Московский комсомолец»