Полная кошмаров дорога в Крым

Отправился на машине в Евпаторию — доехал полуживой и обобранный милицией. По трассе Киев–Крым с десяток участков, которые называют тромбами дорожной артерии. Кошмары для транзитных водителей. И их не объедешь. Это и есть дорога во всемирно известную здравницу Крым. Дорога жизни… 

Все! Я — в Крыму! В Евпатории. Два часа как приехал. И все! Готов! Теперь меня можно… ну, пока еще не в морг, но в реанимацию — точно. И то, пощупав да послушав, там скажут: «Ничего не гарантируем». Или — в дурдом (ежели там есть такая палата, где лежат живые овощи: неподвижные, ничего не соображающие, токмо в потолок смотрящие). Это уж как доктор решит. А ведь 15 часов назад я был еще здоровым, полным сил и надежд (еще бы: отпуск начинается, и не где-нибудь , а на юге) человеком. Но прошло 15 часов. 15 часов дороги от Киева до Евпатории.

15 длинных, как тянучка в Красноперекопске, и мучительных, как разговор с крымским гаишником, часов… Ну чего там доктора решили? Куда меня? Пульс, говорите, не нащупывается. А проедете с мое, когда на улице 45 градусов, в салоне нет кондиционера, тогда не то что пульс — вен не обнаружите. Ну пускай эскулапы там себе пишут, анализы берут, а я пока расскажу вам, как с семьей ехал в Крым отдыхать…

Подъем в четыре утра, чтобы с рассветом тронуться в путь и как можно больше проехать до начала жары. Загружаем в машину сумки. На этом этапе самое главное — закрыть багажник: как ни стараешься, и коленкой, и локтем подсобляешь, а сумка с харчами торчит наружу, будто булочка из кармана воришки. В конце концов вместе с дворником (который к тому времени уже вовсю хлопочет во дворе) на «раз-два-три» топим в глубинах багажника непотопляемую поклажу. И — в дорогу! На юг!

Первое впечатление — откуда столько гаишников? В шестом-то часу утра? Только на столичной Окружной дороге я насчитал шесть экипажей в засадах с радарами. Правда, потом, когда я увидел, какие машины они тормозят, до меня дошло: сейчас в буквальном смысле золотое время для инспектора — из ночных клубов и кабаков возвращаются поддатые гуляки.

Только успевай жезлом махать да карман подставлять. Вон возле серебристого джипа в позе отдающейся барышни трется сержант и внаглую — ни стыда ни страха — поднял к восходящему солнцу зеленую купюру и на просвет проверяет: не фальшивая ли?

Заканчиваются многоэтажки, супермаркеты, Киев позади, и… вдруг я включаю нейтральную передачу и, тихо матерясь (в машине ребенок и женщина), останавливаю автомобиль. С нами происходит то, что можно назвать синдромом уезжающего. Это когда внезапно начинают вспоминать о невыключенных утюгах, зажженных плитах и прочих незакрученных кранах.

Мы с женой на 35-м километре движения усомнились, закрыли ли квартиру. Долго вспоминали, прокручивали разные варианты, были бы курящими, поди, полпачки от волнения скурили бы, вспоминали о том, что возвращаться нехорошо, вину друг на друга сваливали, но когда солнце уже поднялось над горизонтом, таки поехали дальше. Подействовал железобетонный аргумент супруги: «Я же не могла не закрыть!» Вперед — на юг!

Тут откуда ни возьмись…

Итак, мы на знаменитой трассе Киев—Одесса — гордости отечественного Укравтодора, той самой магистрали, в которую покойный министр Кирпа, говорят, половину годового бюджета страны вложил, точнее, закатал вместе с асфальтом. Такой себе украинский автобан. Стойте! А может, это не та дорога? Разве на автобане могут быть ухабины глубиной в полколеса?

Разве на автобане отрываются колесные колпаки и, как летающие тарелки, отправляются в автономный полет? Разве на автобане люди, ожидающие автобуса, станут прятаться за расписанными всякими словечками стоянками, потому как щебенка из-под колес мчащихся фур выстреливает, как пуля, и до жемчужины у моря можно добраться без глаза? Я поначалу думал, что они от солнца прячутся, а присмотрелся — нетушки — они от камешков уворачиваются… 

В Черкасской области дорога улучшается, ям становиться меньше, добавляю скорость, приятно урчит хорошо отрегулированный двигатель (к тому же, экономный), весело шумит резина по асфальту, чего-то на ухо щебечет сзади восьмилетняя дочка, я мыслями уже на 800 километров впереди — купаюсь в море, словом, красота. И тут откуда ни возьмись…

Вот скажите: за что их уважать? Или хотя бы не проклинать, сжимая от злости руль и давя на газ? Мол, водители у нас не уважают стражей порядка на дорогах — нехорошо это. Мол, на Западе по-другому. А за что? За засаду в самом неожиданном, глупом, опасном месте? Представьте ситуацию: дорога в четыре полосы движения, разделенная высоким отбойником, который защищает от лобового столкновения, населенного пункта, и вообще живой пешеходной души нет и близко, а впереди спуск. Не то чтобы крутой, но машина скорость набирает сама по себе.

Притормаживать, сбрасывая газ — не хочется рвать движок, придерживать машину тормозами — тоже неохота, зачем зря палить колодки? Автомобиль плавненько разгоняется до 120 — смешной, надо сказать, для нынешних авто скорости — и тут… Нате вам! Свист из милицейского рта, свист тормозов и мой, вырвавшийся изнутри свист: ни фига себе!

Ситуация не просто аварийная — я бы сказал, катастрофическая: сзади движущиеся машины еле уворачиваются от столкновения (маневр на спуске — дело опасное), а я от неожиданности не знаю, куда сворачивать — ведь инспектор выбежал не с обочины, как обычно, а слева, из-за отбойника. Они там прятались! В железном отбойнике откуда-то взялся разрыв (непонятно для чего он там — разворота нет), очевидно, инспекторы сами их «болгарками» распиливают, чтобы прятать там машину.

Я, подрезая задних, сдаю вправо (а как же по-другому в подобной ситуации припарковаться?), громко матерюсь, уже забыв о своих женщинах, и лезу в бардачок за документами. Не спеша, остановив поток машин, дабы перейти дорогу, к нам подходит старший прапорщик милиции. Упитанный, краснощекий (вы заметили, их на дороге большинство таких?) инспектор показывает мне перемотанный изолентой, тысяча раз склеенный радар, а на нем циферки «114».

Этим прибором еще, наверное, молодой Глеб Жеглов тормозил юного Кирпича. «Вы превысили скорость. Документы?» — лениво козырнул гаишник. Да, превысил, потому что на большинстве наших дорог предельная скорость движения — 90 км/час. В свое время Тимошенко, будучи премьером, на некоторых категориях дорог хотела повысить скоростной потолок (и разумное ж было решение), но МВД запротестовало, пугая народ горами трупов на шоссейках.

Оно и понятно: в таком случае засад в нише отбойников (коих я на участке от столицы до Умани насчитал аж 14) по выколачиванию денег поубавилось бы на порядок. После общения с инспектором ГАИ мне расхотелось ехать на юг. Я захотел ехать туда, где нет милиции.

Газовая атака

Проехав двести с чем-то километров по одесской трассе, перед Уманью сворачиваем влево. Отныне, как пел Владимир Высоцкий, «это не езда, а ерзанье». Мало где можно включить пятую передачу, лишь нервно дергаешь рычаг со второй на третью и обратно, доводя радиатор едва ли не до кипения.

Как известно, короли дорог — это фуры-дальнобойщики, и ладно, если этот «король» едет по двух-трехполосной дороге, где его легко обогнать. Но двигаться за фурой по узкому, тем более с крутыми спусками, шоссе — то же самое, что тащиться за похоронной процессией, где покойник еще издевательски машет вам рукой. Кто не ездил — не поверит, но кто крутил баранку в Крым — согласится со мной на все сто: фуру на той трассе можно обогнать, лишь нарушив правила и попав в руки знамо кого. 

Двигаться за фурой по узкому шоссе то же самое, что тащиться за похоронной процессией

Едем за длинным рефрижератором, впереди спуск, и чтобы не сорваться со своими 70 тоннами груза вниз, он постоянно вынужден притормаживать, балансируя между 30 и 40 км/час. Мы волочимся за ним, ибо на спусках и подъемах обгон запрещен. Дальше подъем. Он со своим тоннажем еле его одолевает снова же на 30-40 км/час. От чрезмерного газования за фурой тянется жуткое облако выхлопных газов.

Внутри этой газовой стены — моя семья. Дышать нечем, и ничего не видно. К тому же автопоезд своими колесами продавливает расплавившийся на жаре асфальт, и выделяется ядовитый смрад. В смысле, нам в легкие. Но вот, наконец, подъем закончился! «Обгони ты его, ради Бога», — умоляет жена, прикрывая пеленкой дыхательные пути малышки. Ого! Обычно она, когда я иду на обгон, закрывает глаза и хватается за все рукоятки.

Но как же, родная, его обгонишь, если дорога тут извилистая, как змея, и сплошная разделительная линия (запрещающая обгон) почти не прерывается? О, разрыв можно обгонять. Я включаю левый поворот и… Ага, сейчас! По встречной идет такой плотный поток машин, что стоит только высунуться, и… но в дороге о таком не говорят. Словом, за той коптящей фурой мы тащились до самого Первомайска (райцентр в Николаевской области).

Таких городов, как Первомайск, по трассе Киев–Крым с десяток наберется. Это тромбы дорожной артерии. Кошмары для транзитных водителей. И их не объедешь.  

Дорожные тромбы

Итак, центр Первомайска — тесный, ухабистый, с кучей перекрестков и переходов, налепленных где ни попадя. Через него идет весь поток автомобилей на Крым. Не забываем, что на дворе август и сей поток неиссякаем. Передо мной пешеходный переход с кнопочным светофором. Рядом базар, где бабушка, красная как те раки, что она продает, не может разойтись с покупателем — нет мелочи для сдачи.

Тогда она решает сбегать через дорогу к своей приятельнице, орущей на весь центр «Свежая рыба!», и разжиться мелочью. Внимание! Из-за горсти наверняка пойманных уже дохлыми раков враз парализуется все автомобильное движение на полуостров Крым. Тысячи автомобилей из Германии, Польши, России, Беларуси, Украины, Прибалтики, ясное дело, останавливаются в ожидании, громадное количество туристов, которые едут оставить в нашей казне свои рубли, евро, доллары, гривни, застопорились и ждут, когда бабка-мухлевщица гривню разменяет. А ведь такой переход не один, и такая бабушка не одна. ЭТО И ЕСТЬ ДОРОГА ВО ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНУЮ ЗДРАВНИЦУ КРЫМ. Дорога жизни…

А между тем на дороге к имению Виктора Януковича в Новых Петровцах недавно отменного качества асфальт положили. Гладкий, хоть яйцо кати…

Виталий Цвид, газета «Новая»