Воскресный марш в Минске назывался «Я выхожу!». Это последние слова Романа Бондаренко, которого во дворе собственного дома запихали в «бусик» и избили неизвестные, срезающие бело-красно-белые ленты. От полученных травм Роман скончался в больнице, пишет “Новая газета“.
Участники марша должны были начать сбор в полдень около метро «Пушкинская». Здесь 10 августа, на второй день массовых протестов, Александр Тарайковский стал первой жертвой нового-старого режима. Уголовное дело до сих пор не возбуждено, проверка по факту смерти приостановлена Следственным комитетом.
Предполагалось, что люди принесут цветы к месту смерти ранее погибшего от рук «правоохранителей» Александра Тарайковского, таким образом восстановят стихийный мемориал, дальше проследуют до «площади Перемен» (то есть дома 23 по улице Червякова), где жил Роман Бондаренко, а сейчас создан мемориал и его памяти.
В 9.15 в городе отключают мобильный интернет, закрывают центральные станции метро. В 12.00 на «Пушкинской» начинают разгонять людей. Сначала запрещают собираться возле места возложения цветов. Затем хватают всех, кого «собралось больше двух».
В это время на дороге без остановки сигналят машины. К кинотеатру «Аврора» подъезжает большое количество микроавтобусов и несколько автозаков. Выскакивают омоновцы, бегают толпой за людьми, задерживают их, тащат в автозаки и микроавтобусы. Люди разбегаются, собираются снова. Примерно в час дня несколько сотен человек выходят на проезжую часть, против них применяют слезоточивый газ.
Около гостиницы «Орбита» задерживают ребенка. Люди кричат: «За что ребенка, сволочи?» Но в это время девочку-подростка с рюкзаком валят на землю. Молодых людей задерживать стало нормой.
А в последние выходные на митингах у силовиков проявилась какая-то особая вера в собственную безнаказанность. Ветераны протестов говорят, что так было только в августе.
Вот и сейчас омоновцы молотят без разбора, забирают и детей, и стариков, и женщин.
Жители соседних домов открывают подъезды, чтобы протестующие могли спрятаться, но омоновцы бегают за ними и внутри дворов. Интернета нет, но работает сарафанное радио. Протестующие передают друг другу, что не одиноки: «В Гродно, в Бресте вышли. В Витебске вышли!»
Часть людей призывает опять идти на дорогу, но большинство говорит, что «нас еще мало, нужно подождать». Однако силовики не ждут, и поэтому все, перезваниваясь друг с другом, решают, что на «Пушкинской» не дадут собраться. Люди разными путями начинают добираться до «площади Перемен».
На тротуаре стоит женщина лет семидесяти с иконкой в руках и бело-красно-белым флагом на плече. К ней подходит женщина помоложе и начинает вести переговоры: «Уйдите отсюда, зачем вы привлекаете внимание!»
Автомобили продолжают сигналить, призыв блокировать «бусики» и создавать пробку поддерживают очень многие. Но основные заторы возникают благодаря сотрудникам ГАИ, перекрывшим движение в городе. На дорогах много людей, двигающихся группами в направлении «площади Перемен». Водители в автомобилях и пешеходы показывают друг другу знак V.
Уже на подходе к улице Червякова видны микроавтобусы с силовиками, автозаки, скорые, в которых тоже сидят бойцы спецслужб. Район оказывается в окружении.
Позже выяснится, что в этих домах есть жители, которым мешает гул машин, сбор людей во дворе, и ради собственного спокойствия и тишины они звонят в милицию и просят разобраться с этими «негодяями». Имен своих они, как правило, не называют. Радует только, что подобные доносы, а по сути, призывы к расправе, единичны.
С балкона одного из домов я вижу, как «площадь Перемен» начинают окружать. Рядом со мной женщина лет пятидесяти. Но она, оказывается, уже пенсионерка и завтра идет на марш пожилых людей, которые проходят по понедельникам: «Я жила при Лукашенко нормально, ни в чем не нуждалась, но это не его заслуга. Я голосовала вместе с внучкой, мы шесть часов ждали в очереди, сначала кончились бюллетени, потом что-то еще, но мы проголосовали. Внучка меня спросила: «Бабушка, нас услышали?»
Я голосовала против Лукашенко, не за Тихановскую, а именно против него. Он узурпировал власть.
Нас провоцируют на жестокость, но я не убийца и никогда не пойду с оружием на этих уродов».
Люди скандируют: «Уходи!» Возле супермаркета «Гиппо» в толпу летят светошумовые гранаты. Крики. Люди начинают разбегаться кто куда, на них в сцепке идет спецназ. «площадь Перемен» окружена, собравшиеся скандируют: «Один за всех и все за одного!» Их не так много — человек 600, вокруг гораздо больше представителей разных силовых структур.
Как пугало по городу возят водомет, но на него вообще всем глубоко плевать.
Мне сообщают адрес, где я могу укрыться в случае, если невозможно будет выйти из района. На тот момент уже были задержанные журналисты, но многие вели трансляции. Вдруг проходит команда отключить проводной интернет во всех домах рядом с «площадью Перемен».
«Так делают всегда, когда готовится большая зачистка. Значит, будут бить всех, — говорит Роман — парень, с которым я познакомилась случайно. Его люди приняли за «тихаря», но когда поняли, что ошиблись, извинились. — Сейчас ты увидишь карателей, это ублюдки. Те самые, которые забивали людей в изоляторе на Окрестина, в «бусиках». Они борются с организованной преступностью. Преступники — это мы».
Появляются сотрудники спецназа с помповыми ружьями, целятся в окна. Из окон их кроют «фашистами», требуют отстать от людей на площади.
«Из такого ружья убили Тарайковского, — показывает Роман на помповое ружье. — Из такого же ружья они стреляли по нашим окнам, где висели флаги. Мой друг что-то им крикнул с балкона на 9-м этаже. Они выстрелили в окно, он даже сразу и не понял, что произошло, стекло рассыпалось, он в крови».
Мы спускаемся с относительно безопасного балкона и идем в сторону «площади Перемен». Сотрудник ГАИ в балаклаве разворачивает машины. Проходим вдоль частного сектора, и я слышу, как некоторые жители домов принципиально закрывают на замок ворота, чтобы не дай бог никто не забежал в их двор. Но есть и другие, кто кричит: «Бегите, мальчики, они там, они справа подъезжают! Вас окружили! Сволочи, отстаньте от людей! Мальчики, бегите в подъезды!»
В метре от нас останавливается штук десять микроавтобусов. Из них выскакивают люди в балаклавах, бронежилетах и спортивных костюмах. Хватают всех вокруг — и девушек, и парней, и женщин. Рядом стоящий мужчина берет меня под руку и говорит: «Главное — не беги никуда, иначе точно возьмут, это каратели!» За какие-то полторы минуты образуется хаос, людей тащат за волосы, за капюшоны, бьют. Один парень теряет сознание прямо у автозака. Женщина пытается объяснить задержавшему ее сына-подростка карателю в шлеме, что ребенок не протестующий, что они местные. Ей в ответ: «Пошла на ***, ***!»
С «площади Перемен» никто уже не может выйти. Парня закидывают в микроавтобус, кто-то из карателей в трениках говорит ему:
«Каждого из вас ждет судьба Ромы!»
В это же время микроавтобусы подъезжают к супермаркету «Гиппо». Спецназовцы вытаскивают оттуда людей за волосы, волокут по полу пытающихся спрятаться. Покупатели и продавцы стараются отбивать протестующих.
На «площади Перемен» силовики выстраивают коридор и по нему пропускают людей, но не на свободу, конечно, а в микроавтобусы. «Бусиков» не хватает, подгоняют и подгоняют новые.
Из окружения не выходит никто, задерживают целую площадь.
После силовики идут по подъездам искать укрывшихся. Пригоняют коммунальщиков, которые немедленно должны убрать цветы, лампадки, закрасить мурал. На «площади Перемен» вводят паспортный режим, люди могут попасть домой, только предъявив документы. Это делается для того, чтобы найти всех, кто укрылся в квартирах сочувствующих.
Вечером появляется информация о том, что людей опять избивают в Фрунзенском РУВД Минска. В Советском РУВД задержанные стояли на холоде несколько часов подряд, некоторых доставили по скорой в больницы. Было задержано 23 журналиста, отпущено только несколько из них. Общее количество задержанных 15 ноября, по данным правозащитного центра «Весна», превысило 1100 человек.
Автор: София Демина; «Новая газета»