Продолжение приключений сибирского антенщика: устанавливая телеантенны в аду

Новый блокбастер — продолжения  приключений самородка из Сибири, который хотел стать журналистом, служил в ВДВ, работал автослесарем  а теперь испытывает себя в роли установщика антенн. На этот раз Алексей опускается в совсем лютый ад и вспоминает, как он ездил по пустым просторам страны и привозил телевидение в российский психоневрологический интернат, в российский дом инвалидов и в российский дом рьяно верующих. Спасибо вам, Алексей!

 Текст «О людях, которые смотрят телевизор», в котором установщик телеантенн в провинциальных домах рассказывает о своей лютой работе, был одним из хитов вашего любимого самиздата — текст прочитали больше 44 тысяч раз. Автор текста, Алексей Понедельченко, — самородок из Сибири, хотел стать журналистом, служил в ВДВ, работал автослесарем и устанавливал антенны в домах россиян.

Однажды я поехал работать в психоневрологический интернат. Перед поездкой я, как обычно, позвонил по телефону, который был указан в заявке:
— Алло! Здравствуйте, меня зовут Алексей. Я — установщик антенн.
— Да-да, я так сразу и поняла, что это вы звоните. Вы у нас бывали?
— Нет, не бывал, с чего бы?
— Ну, мало ли. Всякое случается.
— Нет.
— Дорогу к нам знаете?
— Нет.
— В общем, вам нужно ехать в сторону крематория. Крематорий-то вы должны знать…
— Да. Крематорий я знаю.
— Вот, едете в сторону крематория. Но он направо, а вам прямо…

В интересном месте живу, думаю. Вроде дорога одна, а столько любопытных вариантов возможно, если заблудиться. Все как в жизни: прозеваешь поворот — и вот ты уже на кладбище, раньше свернешь — в крематории, а если быть очень наблюдательным и внимательным в процессе своего пути — добро пожаловать в учреждение психиатрической помощи. С этими мыслями я ехал вдоль небольшой речушки и окончательно заблудился в новой для себя местности.

Вдоль дороги шла женщина и несла на плечах большой мешок картошки. Я остановился возле нее и опустил стекло.
— Извините, вы не подскажете, как проехать в психоневрологический интернат?
— Тебе картошки не надо?
— Нет.
— Мальчишечка, подвези меня, а? Денег у меня нет, правда. Могу тебе картошки ведро насыпать. У тебя есть ведро?
— Да не нужна мне картошка, я просто так подвезу. Вы мне скажите: где тут психоневрологический интернат?
— Военкомат?

Ну, приехали, думаю…
— Почти. Психоневрологический интернат.
— А что там?
— Я не знаю. Больные, наверное…
— А… Психушка тебе нужна?
— Да-да…
— Поехали. Мне тоже туда.
— В психушку?
— Нет, я там живу.
— В интернате?
— Да рядом там. На соседней улице. Открывай машину свою…

Мы загрузили картошку в машину. Мешок был довольно тяжелым, и я до сих пор не понимаю, как эта женщина пенсионного возраста тащила его на себе.
— Своя ноша не тянет. Главное — не ставить. Как поставишь — так уже и не твоя…

В динамиках моей машины пел Цой. Песня была про то, что мы все тяжело больны. Женщина все время порывалась высунуться в приоткрытое окно, голосом указывала дорогу, и, когда я останавливался на очередном перекрестке или развилке, она махала руками в необходимую сторону и кричала: «Трогай, не боись!».

Так мы доехали до ее дома.
— А сейчас тебе прямо нужно ехать. Там увидишь, как собака загавкает. Она всегда на машины лает. Там налево, и почти сразу увидишь ворота. Тебе туда.

Моя попутчица вышла из машины и скрылась за забором своего дома.
— Картошку, картошку свою заберите!
— Сейчас!

Женщина вернулась с пустым полиэтиленовым пакетом и стала перекладывать туда картофелины. Когда пакет был наполнен, она протянула его мне.
— Бери! Бери, кому сказала. Картошка хорошая.

Я отказывался, но женщина открыла заднюю дверь моей машины и поставила картошку на коврик. В общем, пришлось взять. Я поехал указанным маршрутом и уперся в нужные мне ворота. Двухэтажные корпуса психоневрологического интерната были выстроены в одну линию. Небо было затянуто осенними тучами, в воздухе стоял мелкий дождик, желтые листья лежали на растрескавшемся асфальте с нарисованными классиками. За забором протекала все та же небольшая речушка. На другом ее берегу простиралось кладбище. Ближний ряд могил в осеннем сумраке казался очень неухоженным.

Возле корпуса, где мне предстояло работать, находилось несколько скамеек. На одной из них стоял радиоприемник. Вокруг приемника ходил мужчина и что-то бормотал. Когда по радио передавали рекламу или погоду, мужчина укоризненно мычал и кому-то махал рукой. Но стоило приемнику запеть, как мужчина пускался в пляс и нечленораздельно подпевал. Неподалеку от танцора на двухместной качели раскачивались две старушки и громко смеялись детскими голосами. Входные двери корпуса открылись, из них выскочил мужчина и, размахивая ведром в одной руке, бегом устремился в сторону хозяйственного блока.

Выгрузив из машины все необходимое для работы, я направился внутрь. В коридоре стояла женщина очень маленького роста и, топая ножкой, забивала кулаком что-то воображаемое во что-то воображаемое. Палаты пациентов и мебель в них имели яркую расцветку и чем-то напоминали детский садик. На каждом этаже корпуса было по два крыла, между которыми располагался своеобразный холл с телевизором. В холле на одном из этажей несколько женщин в возрасте от сорока до пятидесяти лет гладили беременную кошку и устраивали ей коробку со старыми тряпками внутри:
— Пусть Лиска тут котится.
— Лиска, котись!
— Она не хочет!
— Лисонька, кошечка моя, напугали тебя, мою девочку…
— Отстань ты от нее, дура, она тебя боится.
— Сама ты дура. Лиска, котись. Котята у тебя красивые будут…
Женщины перемещали беременную кошку в коробку и назад, а она все никак не котилась. Кто-то запнулся о чей-то костыль и заплакал. Стриженый наголо мужчина без бровей щипал себя за кожу головы, пытаясь ухватить отсутствующие волосы. Увидев меня, он встал, подошел к окну и, прислонившись головой к стеклу, сказал: «Холодное!». В конце коридора несколько женщин развлекались прыжками со скакалкой.

В помощь мне попросились двое пациентов. Один из них хвастался своим особым положением здесь, а второй постоянно спрашивал сигарету и будет ли показывать канал с фильмами без рекламы. Через некоторое время с ним что-то случилось.
— У тебя есть эта, а дай сигаретку?
— Да нету у меня.
— А я же с тобой тогда зазазазаза, с тобой зазазаааа…
— Уйди от него! — крикнула из коридора санитарка, и мы разбежались в разные стороны.

На тот объект я убил почти весь день. Работу принимала женщина в белом халате, с которой я разговаривал по телефону. Ей же я сдал все пульты от ресиверов. Когда все телевизоры заработали — холлы всех этажей наполнились ликующими людьми.
— Так! А ну прекратили толпиться тут. Каждый пошел и принес свою табуреточку. А ну, девчата, давайте, быстренько.

Через несколько минут все уже сидели и внимательно смотрели телеканал «Россия». Я подошел к телевизору, посмотрел на лица телезрителей и почувствовал себя одним из братьев Люмьер.

Дождь на улице усиливался. Я ехал обратно. На одном из перекрестков на дорогу выскочил какой-то дедушка, похожий на Ленина, и замахал руками. Я остановился.
— Ты в город?
— Ну, да.
— Добрось? А то фуфайка уже промокает…
— Садись.

Мужик сел в машину, и мы поехали.
— А ты откуда такой едешь?
— Из интерната.
— Из дурки нашей что ли?
— Вашей, ага.
— Навещал кого или отметиться?
— Работал.

Я вкратце поведал свои впечатления о танцоре с радиоприемником, бабушках и кошке Лиске.
— Ха-ха! Ты вот говоришь про этого, который с радио, а у нас на пятаке на скамейках каждый вечер молодежь так же собирается. Включают на своих телефонах херню всякую и так же мычат и пританцовывают. Качелей вот нет у нас. Раньше были, да сплыли. Я бы и сам покачался… Мы с бабкой еще молодые были, любили в парк ходить по выходным. Я ее там часто на качелях качал. Она орет, мол, страшно, а смеемся оба. Слушай, а ты мимо базара не поедешь? Высадил бы меня там. Картохи надо купить. Люди уже выкопали, продают вовсю.
— Вам много надо?
— Да ну, куда мне много… Так, с ведерко.
— Сзади вас пакет стоит. Хватит столько?
— Ого! Да за глаза. Сколь должен буду?
— Нисколь…
— Вот уважил. Так ты меня тогда и высаживай. Я же на базар шел. Шутка ли, в колхозе живу, а картошку в городе покупаю. Высаживай давай, мне же еще назад идти.

Я остановил машину. Мужик вышел и забрал картошку.
— Спасибо, парень!
— Не за что! Супруге привет!
— На могилку пойду — передам. Будь здоров…

В динамиках пел Дельфин: «Открой мне дверь, и я войду и принесу с собою осень. И если ты меня попросишь — тебе отдам ее я всю».

Русский человек — странное существо. Вроде и дурак дураком иной раз, а все равно себя завсегда умнее всех считает. Я в этом сотню раз убеждался, когда антеннщиком работал.

А потом такие как я приезжают, хватаются за голову и начинают все переделывать и делать как надо, но уже за двойной ценник. А надо бы и за тройной, потому что упертые хуже скупых. Примерно с такими думами я ехал в небольшой городок по неизвестному мне адресу настраивать антенну. По телефону заказчик сообщил, что он все сам уже давно поставил, но дать ума получившемуся никак не может. В моем распоряжении был адрес из названий города и улицы, а также номеров дома и комнаты.

На улице стояла зима, темнело рано, нужный мне дом я искал уже в сумерках, а когда нашел, то немного удивился, потому что по искомому адресу находился дом инвалидов. Я вошел через главный вход. В фойе сидели два гопника в форме охранников.
— Чо надо?
— Я — антеннщик. Тут кому-то надо антенну настроить.
— Чо? Какую антенну. Тут, бля, режимный объект, ты в курсе, а?
— Ясно.

Я вышел на улицу и позвонил заказчику.
— Тут у входа охрана. Не пускают, в общем…
— Охрана, блять… Подожди минут пять, тебя встретят.

Я покурил и зашел обратно. Сверху в фойе спустилась девушка с белым без морщин лицом.
— Вы мастер?
— Ага.
— Пойдемте.

Девушка что-то объяснила гопникам, протянула им пачку сигарет, и мы пошли. В комнате меня встретил усатый мужчина в тельняшке. Он сидел в инвалидном кресле. У него не было обеих ног.

— Привет! Короче, вот там за окном антенна. Я все уже поставил. Открывай, смотри, делай там, что нужно, у меня не получилось.

Я высунулся в окно, посмотрел на труды мужика в тельняшке и понял, что переделывать придется все.
— Скажите, вы все сами делали?
— Да. Слава богу, руки не из жопы растут.
— Гм…
— Что-то не так?
— Ну… Не важно. Я все сделаю.
— Что не так? Что-то сделал неправильно?
— Все не так. Все неправильно.
— Блять. Так и знал. Ты скажи, что надо переделать, и я переделаю сам. У меня лишних денег нет тебе платить, я сразу говорю.
— Забей…

Повозиться пришлось достаточно. Антенну нужно было снять, правильно собрать и переставить в другое место. Мужчина, не имея обеих ног, как-то умудрился приделать кронштейн настолько далеко от окна, что я даже сперва не мог до него дотянуться. Молодец мужик, в общем.
— Проблемы? Я весь день ебался с ней. Меня Светка держала за пояс. Подержать тебя?

Когда работа была окончена и все запоказывало, мужик начал спрашивать про дополнительные платные пакеты каналов. Пакетов было два: один — про футбол, а второй был для взрослых.
— Как мне дополнительные эти каналы подключить?
— Футбол?
— Да нафига мне футбол? Никогда его не любил. Мне эти… Ну, там где это… Ну ты понял.
— А… Сиськи, письки, два ствола? Да там скукотища, смотреть особо не на что. Сейчас куда интереснее программы такого вида существуют. У вас же ноутбук есть. Попросите кого-нибудь накачать с Интернета.
— Это вам скукотища. Избалованные все стали. Поживи тут, как я…

Мы тогда интересно поболтали, мужик остался доволен работой. Я пошел к выходу. В фойе сидели все те же гопники в костюмах охранников.
— Чо, сделал антенну?
— Ага.
— Слышь, а сколь она стоит?
— Я не знаю, почем он покупал и где.
— Ну, примерно.
— Примерно — десять.
— Косарей?
— Ну.
— Сука, калечи ебаные. А все ноют, что денег у них нет.

Дорога в деревню Н. напоминала стиральную доску. Волны радиостанций до тех мест не доходили, компакт-диск в магнитоле все время заикался от тряски, и потому вместо музыки я ехал под грохот подвески и содержимого багажника.

Парни замолчали и повернулись ко мне.
— Чо хотел? — громко спросил самый здоровый. Судя по камуфляжу, он недавно демобилизовался.
— Полевую улицу мне надо.
— Ща мы тебе покажем улицу…

Толпа устремилась в мою сторону. Самые шустрые уже подбежали к машине и задергали дверные ручки.
— Открывай, сука, мы тебе ща покажем и полевую и хуевую…

Тип в камуфляже перекрыл дорогу и ногами распинывал булыжники на обочине. Когда он нагнулся, чтобы подобрать один из них, я бросил сцепление и рванул с места. Толпа осталась позади, камень пролетел в метре от машины.

Название улицы или способ проезда — это самое глупое, о чем можно спросить в спивающейся деревне. Если вы не знаете улиц — значит, вы не местный. Кроме того, вы спрашиваете улицу, а не какого-то конкретного человека, а значит, вы тут вообще никто, звать вас никак, и никто за вас не заступится.

Я подумал, что возле Полевой улицы должно находиться поле. Так я выехал на край деревни, где и нашел дом с синей табличкой «Полевая 1». Других домов на Полевой не было. Впрочем, самой улицы тоже не было. Дом имел два этажа, находился буквально на отшибе, и с деревней его связывало лишь электричество.

У калитки висел колокольчик, который использовался вместо звонка. Из дома вышли женщина и парень с карабином в руках. Женщина пошла в мою сторону. Парень остался стоять в сумраке у входа в дом.
— Здравствуйте! Чего вам от нас нужно?
— Ничего. Это вам от меня нужно. Я — антеннщик. В машине ваша антенна. Я должен ее поставить, а вы мне за это заплатить. Во всяком случае, в моей заявке указана ваша деревня, улица и дом.
Женщина повернулась к мужику с карабином.
— Вась, буди отца.

Через пару минут из дома вышел огромный бородатый дед. Он был настолько здоровым, что на нем не застегивалась фуфайка. Он шел через огород и кричал своим:
— Зинаида, Василий, ну что же вы? Человек к нам с благой вестью приехал, а вы что? А ну иди, скажи матери, пусть на стол накрывает, чтоб все как положено… Встречайте гостя! Здравствуй! Меня зовут Федор Михайлович.
— Алексей. Просто Алексей. Серьезно у вас тут…
— Так живем-то где… Да и суббота.

Мы пожали друг другу руки. Федор Михайлович помог выгрузить из машины инструмент и коробку с антенной.
— А мы тебя уже и не ждали…
— Да я заметил.

Мы прошли в дом. Федор Михайлович начал знакомить меня со своим многочисленным семейством и кратко рассказывать о каждом человеке. Я разглядывал обстановку в доме и икону в углу. Все уселись за стол.
— Алексей, сколько тебе пельменей положить?
— Вы знаете, а покажите лучше, где у вас телевизор?
— Да успеем еще с телевизором… Ты с дороги, тебя покормить нужно.
— Федор Михайлович, давайте я сперва дело сделаю, а там уже и насчет пельменей поглядим.

Телевизор находился в большой комнате на втором этаже, окна выходили удачно, фасад дома не имел сайдинга, и я управился меньше чем за час. Пока я работал, Федор Михайлович донимал меня расспросами о том, где я учился, крещен ли, обучен ли всеясветной грамоте и действительно ли будут показывать каналы «Союз» и «Ермак». Я отвечал по существу и зачем-то брякнул, что заочно учился на филфаке. Зря.
— А мы, Алеш, простые крестьяне. Знаешь, да? Крестьянин — крестьянин. Вас такому не учили? А чему учили?
— Да я не запоминал. Я был плохим студентом и не доучился.
— Эх… А я думал, с ученым человеком поговорить.

В другое время я бы с удовольствием поговорил с Федором Михайловичем. Настолько аутентичных верующих в естественной среде обитания я еще не встречал. Но за окном уже смеркалось, а я хотел бы выбраться из этой деревни до темноты. Живым. По всем законам жанра обитатели деревни в темноте должны были превратиться в упырей и среди ночи заманить меня в какую-нибудь западню.

Когда работа была сделана, Михалыч рассчитался, расписался в документах и вспомнил о пельменях.
— Пойдем, покушаем. Все тебя ждут.
— Федор Михайлович, простите меня, пожалуйста, но я не голоден, и мне нужно ехать.
— Уважь…
— Да некогда, правда. Домой нужно уже, темнеет.
— Ладно, поезжай.

Я унес в машину инструмент и вернулся в дом за сумкой с документами, которую оставлял на вешалке в прихожей. Сумки на месте не было.
— Федор Михайлович, я сумку с документами найти не могу.
— Да ты садись, поешь. А там, глядишь, и сумка найдется…
Делать нечего, сел. Вся семья к тому времени уже поела. Зинаида на пару с маленькой девочкой мыли посуду.
— Сколько вам пельменей?
— Эммм…
— Сколько?
— Вы знаете, я никогда не считал пельмени, которые ем.
— Сколько скажете, столько и положу…
— Ну, штук пятнадцать-двадцать…

Женщина ушла в малую кухню и вернулась оттуда с огромным блюдом. Каждый пельмень был размером с кулак. Я смог съесть пять или шесть. Все в этом доме прекрасно понимали, что я бы ни при каких условиях не съел больше десяти этих пельменей, но зачем-то наложили мне их целый тазик. Вот оно наше русское гостеприимство — бессмысленное и беспощадное. Точнее, безсмысленное и безпощадное, ибо бес, как известно, пощадным не бывает.

Сумка с документами нашлась там же, где я ее оставил.
— Алексей, вот ты материалист, спутники ловишь, а крещеный. Кто тебя решил крестить?
— Мама у меня верующая.
— Это хорошо. Очень хорошо. Она за тебя молится. Ну, с Богом…

На обратном пути в безоблачном небе уже появилась полная луна. Покинув деревню и выехав на разбитую грунтовку, я остановился, вышел из машины и закурил. Забавно, думал я, в одной деревне одни чуть не убили, а другие накормили до отвала. Интересно, каких людей в деревне больше: первых или вторых?

Рядом остановился встречный УАЗик.
— Братуха, сломался что ль?
— Да не…
— А чего стоишь?
— Да я это…
— Посрать вышел? Хоть бы палку взял волков отгонять. Ахахахаха!
УАЗик поехал дальше.
Наверное, все же, больше вторых.

Автор: Алексей Понедельченко,  самиздат «Батенька, да вы трансформер»