«Правильные» войны

«Правильные» – от слова «правила». Войны – бич человечества. Независимо от степени их «правильности». Есть несколько любопытных изречений насчёт самого феномена войны (хотя часто и без упоминания этого термина – «война»). Короче говоря, бессмысленно и бесчестно делать вид, будто можно вести войны по каким-то гуманным правилам, ибо гуманность и война так же, а может, ещё более не совместны, чем гений и злодейство.

 Эптон Синклер, писатель, США: «История человечества катится кровавой рекой – и как вообще жить, если всё время сидеть на её берегах и плакать?» (скрытая цитата из Псалмов Давидовых, псалом 137-й). 

Франклин Рузвельт, Президент США в 1933-1945 годах: «Сегодня мы стоим перед исключительно важным фактом того, что для спасения цивилизации мы должны развивать науку о человеческих взаимоотношениях – развивать способности всех людей жить вместе и трудиться вместе на одной и той же планете в условиях мира» (1945; вот: слово «война» здесь не фигурирует, но ясно – и по дате, и по существу,- что речь идёт о необходимости прекращения войн). 

Роберт Джексон, главный обвинитель от США на Нюрнбергском процессе главных немецких военных преступников: «Эти четыре десятка лет ХХ столетия будут занесены в летопись истории в числе самых кровавых в её анналах» (1946; из заключительной речи на процессе). 

Грэм Грин, писатель, Великобритания: «Мир сегодняшнего дня кажется особенно расположенным ко всякой жестокости». 
Ги де Мопассан, писатель, Франция, Х1Х век: «Когда я только подумаю об этом слове "война", я впадаю в какую-то растерянность, словно мне говорят о колдовстве, об инквизиции, о чём-то ушедшем далеко-далеко, окончившем своё существование, отвратительном, чудовищном, противоестественном». 

Фёдор Достоевский, писатель, Россия, Х1Х век: «Выражаются иногда про "зверскую" жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей; зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток». (Достоевский тоже не употребляет слово «война», однако ясно, что в череде человеческих жестокостей она играет неоспоримо первенствующую роль). 

В вышеприведенных высказываниях стоит ещё обратить внимание на ключевые слова и словосочетания, как-то: «кровавая река» (об истории человечества), «самые кровавые» (о первых четырёх десятилетиях ХХ века), «всякая жестокость» (присущая миру сегодняшнего дня), «отвратительное, чудовищное, противоестественное» явление (о войне). 

Зададимся вопросом: как отнеслись бы «наши» авторы к вошедшему ныне в политический (и юридический, что ещё нелепее) лексикон понятию «военные преступления»? Речь ведь здесь идёт не о войне как таковой, а о каких-то нарушениях её правил. Тем самым признаётся, что сама по себе война – легитимное (хотя и нежелательное) средство решения конфликтных ситуаций, возникающих во взаимоотношениях разных стран и противоборствующих социальных групп внутри одной страны (гражданские войны). Ужас и безумие! 

Таким образом, пожелание Ф.Рузвельта о необходимости развивать науку (?) о человеческих взаимоотношениях (понятно, во избежание войн) абсолютно нереалистично. Тогда как большинство сегодняшних политиков и политологов согласны в том, что для спасения цивилизации мы должны развивать Науку Войны, которая не устранила бы опасность всё новых и новых войн, а лишь узаконила некие Правила, обязательные для исполнения всеми воюющими сторонами.

Но ведь это, по сути дела, запрет пользоваться на войне артиллерией и бомбардировщиками – во избежание страданий и гибели мирного населения. И ещё: прежде чем открыть стрельбу (из огнестрельного оружия) по объекту, из которого только что в твою сторону вылетела ракета, ты обязан точно выяснить, а не является ли это скопление людей или сооружение сходкой мирных граждан, школой, больницей, жилым домом, наконец. Такое возможно, особенно в наше время, когда все воюют со всеми (по крайней мере, на Ближнем Востоке)? 

Ответ предопределён. Во всяком случае, мне кажется, что точно так же ответили бы на этот вопрос авторы представленных мною постулатов. Потому что насколько противоестественны войны (таково, напомню, убеждение Мопассана), настолько же естественно считать преступными войны как таковые, а «военные преступления» во время войны – это, знаете ли, оксюморон. 

Мало того. Люди, которые пользуются этим ханжеским термином, не хуже нас с вами понимают, что обвинять в «военных преступлениях» воюющие стороны (тем более только одну из них, совершающую сии «преступления» исключительно в силу невозможности их избежать,- в отличие от другой, совершающей их намеренно) – это тоже своего рода преступление, преступление против здравого смысла. (Я уж не говорю о таких прецедентах, как неразборчивые бомбардировки Дрездена в 1945 году и Белграда в 1999-м, когда «законодатели мод» в мировой политике совершенно не считались с неизбежными жертвами среди мирного населения и ни в коей мере не собирались развивать смехотворную «науку» о миролюбивых человеческих взаимоотношениях). 

Короче говоря, бессмысленно и бесчестно делать вид, будто можно вести войны по каким-то гуманным правилам, ибо гуманность и война так же, а может, ещё более не совместны, чем гений и злодейство. Когда Абу-Мазен и присные обвиняют Израиль в «военных преступлениях», будто бы совершённых в ходе операции «Несокрушимая скала» (2014), это нормально: вор кричит «Держи вора!» А вот когда соответствующие иски принимаются к рассмотрению Гаагским судом, это не просто ненормально, но бессовестно. Это поощрение бандитов, террористов и убийц и порицание жертв их преступлений за то, что они смеют сопротивляться преступникам. 

Авторы: Михаил Копелиович, Маале-Адумим, newswe.com