Ментовские байки: угрозыск – это скучно!..

Когда надо – свидетелей преступления и не сыщешь. А как не надо – прямо косяком прут в РОВД заявители всех мастей. Тот на соседа старательно стучит: «Прошу проверить, на какие шиши он процветает, гадина. А то все вокруг недоедают и почти не бухают, а он жене новое кожаное пальто купил, и своей «шестёрке» – резину новую… Может, ограбил кого-нибудь – проверьте!» Отмахнёшься от того – этот тебя уже достаёт, и тоже – разоблачает. И ведь кого – самого себя! ЭТИ НАДОЕДЛИВЫЕ ЗАЯВЫ…

Пишет: «Каюсь в ужасном злодеянии… В позапрошлом году по пьяни забрался через окно в чужую квартиру (улица такая, такие-то дом и квартира), забрал оттуда старый магнитофон и кошелёк с 15-тью долларами. Всё тотчас пропил, а теперь – совесть замучила… Ночами не сплю, ворочаюсь, терзаюсь. Хочу наконец-то спать спокойно – арестуйте и судите меня!» Да арестовать-то недолго, мест в камерах хватит. Но только на 80% уверен я, судя по личному опыту, что самооговор это. От жизненных передряг да от потреблённых градусов тронулся мужик мозгами. Вот и накручивает на себя придуманное или приснившееся ему преступление. Чаще всего – в абсолютной убеждённости, что именно он его и сотворил.

Но есть и другой вариант, много хуже: действительно кража была, и украл – именно он. Но тогда, полтора года назад, чтобы не вешать на райотделовские показатели очередного «глухаря», уговорили мы взять её на себя одного из ранее судимых за отбомблённые хаты домушников, снова пойманном на горячем. Ему ведь без разницы, за 8 эпизодов краж пойдёт под суд или за 9. А нам – лишнее раскрытие в актив. Вот за курево и кормёжку домушник по нашей просьбе «левую» кражу на себя и берёт… И вот теперь представьте: появляется некое чудо в перьях и гундосит: «Тогда-то именно я украл!» Блин, да ведь за твою вонючую кражу, вкупе с другими, человек уж в «зоне» срок мотает! Начни мы по твоей заяве полагающиеся оперативно-розыскные мероприятия проводить – сразу всплывёт, что по данному эпизоду уже есть вошедший в силу судебный приговор. Следовательно – налицо судебная ошибка! Но если этот эпизод – сфабрикован, то, может, и другие – тоже? Может, вообще абсолютно невиновного человека осудили?! А где же тогда были судья, прокурор, следователь и господа – оперуполномоченные уголовного розыска? Да уж не массовой ли фальсификацией уголовных дел они все занимаются и по сей день? Начнут ворошить старое, копать по-всякому, и неизвестно, что накопают… Так что не надобен угрозыску этот запоздалый самодонос. Раньше надо было на самого себя стучать, а нынче – вредно это правосудию!

Но припёршемуся на «явку с повинной» не скажешь: «Вали отсюда, козёл, со своим покаянием!». Поэтому ищешь какие-то отмазки, чтобы от него отделаться: заговариваешь зубы, обещаешь разобраться в ситуации, досконально проверить фактаж. Но при этом: «зайдёте потом, чуть позже…», «сейчас у нас очень много тяжких преступлений – немножко не до вас», «ещё подождите со своим вопросом, месячишко-другой, хорошо?..»

А слишком настырным приходится и грубить, пугать их всячески. Типа: «Будешь надоедать нам со своими глупостями – участкового на тебя натравлю или на обследование к психиатру направлю…» Чуть ли не в лоб бьёшь человека в ответ на его страстное желание добровольно посадить себя в тюрьму! Да что там – «чуть»… Даже и бивал я в лоб таких типчиков – многократно.

И заявы на соседей тоже – почти всегда выеденного яйца не стоит. Либо человек и не шикует вовсе, как его завистливому соседу показалось. Либо хоть и шикует, но на вполне законные, внезапно полученные доходы (скажем – наследство получил или пошёл в альфонсы к состоятельной старушке). Но допустим наихудшее: действительно человек разбогател преступным путём. Ну и что дальше? Что, всем райотделом всё бросить и кинуться выяснять, где и что он хапнул? Ни хрена, у нас и других дел – выше крыши. Тут, дай Бог, от очередных, свежесотворённых преступлений как-то отбиться-отчитаться, удержав показатель раскрываемости на должном уровне, а не искать себе новых напастей и не создавать очередные проблемы на ровном месте… Сумел мужик где-то ухватить чуток, да так, чтобы не засветиться и не попасть в поле зрения правоохранительных органов (тогда мы просто вынуждены были бы им заняться) – ну и отлично: живи и радуйся, дядя! Мы ж – не против, особенно если очистил ты не какую-нибудь несчастную пенсионерочку-божий одуванчик, а «крутого» богатея. А то и наше бесстыже-вороватое государство, исхитрившись, киданул… И плевать мне на то, что вор не будет сидеть в тюрьме. Любого из наших нынешних олигархов возьми – ворюга ещё тот, иначе в наших условиях и не поднялся бы. Но их же не сажают, совсем даже наоборот – столпы общества, что ты! А раз с ними – так, то почему бы и с этими – не так же? Чем укравший тысячу хуже укравшего миллиард? Ничем совершенно – старая истина…

Но самый большой массив заяв в РОВД составляют слёзные бумаженции от граждан потерпевших. Того обворовали, этого побили, тех развели, как лохов, этих изнасиловали, и все требуют немедленного наказания виновников. Мы тоже в принципе – обеими руками за наказание. Но ведь по всем зарегистрированным в РОВД преступлениям надо проводить оперативно-розыскные мероприятия. А времени и сил хватает от силы на половину падающего на наши головы объёма работы. Вот и отбрехиваемся, отбиваемся руками и ногами… Либо вовсе заяв от потерпевших под каким угодно предлогом не принимаем. Либо, приняв, не регистрируем и благополучно кладём себе под задницу. Либо, наконец, вынужденно зарегистрировав бумажку, ищём возможности по данному материалу ничего не делать, и поскорее закрыть его с благовидной формулировкой… Диалектика милицейской работы: чем меньше той работы, за которую ты всё же берёшься, тем выше уровень того, что в итоге удаётся сделать. Тем краше показатели твоей деятельности в отчётности, тем довольней твоё непосредственное руководство. А иначе – нельзя, не получается иначе: за сто дел возьмёшься – сразу утонешь в бурном потоке. И ни одно из этих дел до успеха не доведёшь.

Но бывают парадоксальные случаи: отобьешься от заявителя, а тут – бац! – появляется срочная необходимость вынуть из корзины уже выброшенный туда сигнал и немедля пустить его в ход. Так что одна из неписанных оперских заповедей: выкидывая что-либо – выкидывай медленно!

Для иллюстрации – конкретный пример. Глухой ночью звонят в дежурку нашего РОВД. Именно в райотдел, а не через 0-2 (там-то все звонки регистрируются, а у нас – нет, и появляется возможность при желании схимичить)… Женский голос взволнованно пробубнил в трубку: «Мой сын пришёл только что домой весь в крови… Говорит, что убил человека! Приезжайте!» Дежурный по райотделу, капитан Масик, заслышав такое, только посмеялся про себя… Сынок с кем–то подрался или с лестницы неудачно упал, на рубашку из расквашенного носа накапало, а мамаше со сна померещилось: вся рубашка – в крови убиенного! И если с сынулей отношения у неё перед этим сложились не ахти, то вполне ясно, что хватается она за телефон, ментов вызывать: «вяжите сынка – кровопийцу!» На подобное реагировать – райотдел тебя потом засмеёт, ещё и дежурная следственно-оперативная группа, которой пришлось бы выехать на вздорный вызов, финдюлей навешает… Вот почему Масик, пообещав немедленно принять все необходимые меры, с лёгкостью необыкновенной выкинул бумажку, на которой он начал было заносить сведения о звонившей. В полнейшей убеждённости, что мамаша, разобравшись, больше не позвонит.

Она и не позвонила. Но утром ровно в десять с адреса поступил вызов на м о к р у х у. Послали наших, приезжают… Лежит на диване мужик, кровищи – море, 14 колото-резанных ран, из них две – в области сердца. Рядом – зарёванная женщина. Оказывается, накануне вечером этот покойник, бывший тогда ещё вполне живым и даже весёлым, ейный сожитель с прошлых майских праздников, между прочим, – после работы притопал к ней не один, а с давним корефаном. Уединились они в одной из комнат и начали жрать водку. Хозяюшка, не дождавшись конца застолья, ушла спать. Ночью её разбудили грохот и страшные крики в соседней комнате. Вбежав туда, она увидела, как её хахаль дерётся на кулачках с корешом. Бросилась разнимать их, но лишь сама слегка получила по мозгам, причём драчуны даже вроде бы и примирились на почве общей неприязни к её вмешательству: «Чего суешься в мужские разборки?!» Плюнула она, вернулась в спальню досыпать, уже не обращая внимания ни на какие громкие звуки. Утром проснулась, вошла в соседнюю комнату – а дружок её лежит на диване, окровавленный и уже закоченевший… Вот такая получалась петрушка!

Долго и нудно пришлось бы искать того неведомого корефана-душегуба, но тут капитан Масик вспомнил о дурацком ночном вызове матери к сыну-убийце. Всем угрозыском бросились искать ту бумажку, на которой дежурный нацарапал координаты звонившей. И – о, радость! – выискали её в мешке с мусором, уже собранным райотделовской дежурной из наших мусорных корзин и подготовленным к приезду мусоросборочной машины. Тотчас послали на адрес оперов. И через полчаса коренастый парниша с фингалом пол левым глазом рассказывал в одном из кабинетов угрозыска, как дружка своего старинного по пьяной лавочке замесил беспощадно… Втолковывал он, что жмурик (тогда ещё – живой, естественно) сам первый на него накинулся, и он лишь оборонялся, нанося ответные удары схваченным со стола кухонным ножом. У парниши на торсе тоже нашли две колотые раны, но небольшие, так что на «необходимую оборону» вряд ли потянет. Даже и с «превышением» – не тот характер ранений… А навесят на голубя «тяжкие телесные, с последующей смертью пострадавшего», а то и чисто мокруху… Реально от 7 до 15 могут впаять. Что называется – допился! И это уж не говоря о том, что одним старым другом у него в итоге стало меньше…

Другой случай. Один из сексотиков слил мне информацию: давно уже интересующий угрозыск рецидивист Жарковский (погоняло – «Жало») планирует сегодня вечером ломануть хату в районе Фабричной улицы. Хорошая весточка, давно пора закрывать парня, просто повода не было, а теперь «Жало» сам его нам в руки совал… Устраивать засаду на Фабричной я не стал – уж больно улица длинная, возле каждого дома по оперу не поставишь. Вместо этого засел в дежурке и стал ждать, когда поступит сигнал о краже в этом районе. Как будет соответствующий вызов – сразу мчим на притон к Роману Берёзе, у которого в последнее время «Жало» на постоянку кантуется. И либо закрываем «Жало» с поличным (в случае удачи), либо просто ждём, и, дождавшись, волокём в РОВД и выколачиваем сознанку. Эффект неожиданности и стремительности наших действий обязательно сработает, да и из уворованного барахла при нём хоть что-нибудь, но окажется… Сижу я, жду. Время идёт, а сигнала о краже на улице Фабричной или где-либо по соседству – нет! Я уж волноваться начал. В чём курьёзность ситуации? Обычно ведь дежурный, заслышав по телефону о совершённой краже, в первую очередь пытается от т е р п и л ы отбиться. Убедить его в том, что, скажем, украденное у него – жалкий мизер в сравнении с тем, что было похищено час назад на соседней улице, и потому – «не морочьте нам головы фигней!» А тут сидим как на иголках, трясёмся от нетерпения, сами молим, чтоб поскорее поступил вызов. Ведь «Жало» мог запросто и передумать, не идти сегодня на дело, перевести на другой день, или же провернуть кражонку в соседнем районе, поди лови его потом… Но – дождались, ура!.. Тревожный баритончик заголосил в трубку о вскрытых дверях своего жилища и унесённом ш м о т ь е. Боялся пострадавший, что менты лишь посмеются над его тревогами. И посоветуют с такой мелочёвкой придти к ним с заявой на следующей неделе, не раньше, пока они освободятся от более важных дел… «Сейчас же выезжаем!» – радостно гаркнул я в трубку, и через пять минут «уазик» уже мчал нашу группу на адрес к т е р п и л е (дом № 23 по Фабричной улице), чтобы проверить – не розыгрыш ли, точно ли хату отбомбили. Ну а потом – на притон к Берёзе, домушника брать за жабры! (Пострадавший аж гляделки выкатил от изумления, увидав, что ментуре уже известна личность вора, совершившего у него кражу буквально полчаса назад. «Да, мы всегда именно так оперативно и работаем…» – скромно пояснил я ему. Какой-нибудь американской полиции такая эффективность деятельности, небось, и не снились!)

И полная везуха была нам в тот день. Поскольку «Жало» только-только притащил на адрес к Берёзе мешок с краденным, а тут – дверь с петель, и в притон врывается ищущий вора уголовный розыск! Как вспомнишь ошарашенные хари «Жала» и Берёзы – до сих пор приятно…

НА СЛУЖБЕ

Кто сказал, что в угрозыске интересно работать? Плюньте ему в глаза!

В принципе, везде хорошо, где нас нет. И служба в милиции кажется занимательной лишь тому, кто там не работает. У кого про ментов – лишь киношно–литературные, самые что ни на есть романтические представления: бандитские пули, схватки, благодарственные слёзы мирных граждан, кающийся в злодеяниях криминалитет… Брехня это. То есть и такое встречается, не без того. Но на 95% наша работа состоит совершенно из другого: грязь, злоба, разврат всех и во всём, всеобщая тупость, нищета, жадность и скука… Да-да, как ни странно – именно скука. Казалось бы – угрозыск! Да там!.. Да тут же – такое!.. А вот тем не менее… Бесконечное писание служебных бумажек, нервные объяснения с руководством, опросы и допросы всевозможных обывателей и люмпенов. Отнимающие кучу времени поездки по рутинным, необязательным, но тем не менее навязываемым нам руководством делам с одного конца города на другой… Скукотище!

Для понятности опишу лишь свой сегодняшний день. С утра отписывался по материалам о совершённых преступлениях. Из них самое вонючее – ограбили парня вчера вечером в Никитском переулке. Около полуночи возвращался с именин, его окликнула компашка юнцов. Он обернулся – и больше ничего не помнит: его шарахнули сзади по голове обрезком трубы. Хорошо хоть – на голове была вязанная шапочка, смягчила удар, а то и до смерти могли ухайдакать… Но и так полежал в беспамятстве пару часов на асфальте. Очнулся – побитый, без бумажника, документов, часов, туфель и вязанной шапочки. Три недели потом в больнице отлеживался. Никого из окликнувших его юнцов в лицо не знал, особых примет их не помнит, свидетелей нет – типичный г л у х а р ь. Искать бесполезно, особенно если чудили пришлые – нагадили на чужой территории и слиняли… «Своих»-то рано или поздно мы вычислим по другим делам, не всё ж переть им везухе… Но разбой с телесными средней тяжести – это тебе не фухры-мухры. Если даже и не собираешься ни черта делать, то нарисовать в бумажках надо иное: вот чёткий, расписанный по пунктам план действий, вот отчёт о реализации этого плана, вот предложения о корректировке плана на будущее… А что вместо результата – пустышка, так то ни тебя, ни твоё начальство по-большому счету не колышет: главное, чтоб на бумажке всё смотрелось красиво. Хотя, с другой стороны, как ни рисуй – «глухарь» в показателях всё равно появится, поэтому лучше всё-таки тот разбой как-нибудь да раскрыть. Или, как минимум – своевременно уговорить пострадавшего не регистрировать у нас заяву о произведённом на него разбойном нападении. Тут наш дежурный по РОВД явно не доработал…

Потом, черканув ещё парочку подобных же «намечающих план действий» бумажек, я вышел на «территорию» (обслуживаемый мною микрорайон), искать нужного человечка… Расклад был таков. Одна воровка, Надька Чёрная, во время совместного бухалова со знакомым хмырём выкрала у него ключи от квартиры. Назавтра он с бодуна и не вспомнил, где ключи посеял, взял запасные – и всех делов. А Надька, выждав какое-то время и дождавшись, пока хмырь укатил на выходные на дачу, вышла на местный базарчик с объявлением: «Продаю холодильник». Поскольку цену она заломила божескую, то вскоре нашёлся и покупатель, работяга средних лет. Надька ему говорит: «Пошли ко мне домой, холодильник в квартире». И повела на адрес к тому самому хмырю. Работяга лично её не знал; раз дверь ключами открывает – значит, хозяйка! Отдал ей деньги , положил холодильник плашмя на прихваченную с собою тележку, и был таков. А радостная Надька с «бабками» умчалась по своим пакостным воровским делишкам. Но не повезло ей, сболтнула об уворованном холодильнике своему приятелю. А тот п о с т у к и в а л, когда чем-либо надо было откупиться от регулярно наезжавшего на него угрозыска. Вот в этот раз Надькой он и откупился. Теперь мне надо было это дельце раскрутить. К самой Надьке я пока что не пошёл, ввиду полного отсутствия уличающих её вещдоков (информация сексота – никакое не доказательство; агентурное сообщение к делу не пришьёшь, и в суде на него не сошлёшься), а стал искать покупателя того самого холодильника. Вроде бы базарная торговка Никитична, по словам агентика, была свидетелем того, как Надька с покупателем о цене холодильника сговаривалась. И более того – знала этого покупателя по имени, и где именно он живёт. Вот и пошёл я на базар искать эту самую Никитичну. Точного адреса её я не знал, но на рынке она ежедневно ошивалась… Пока что мне не повезло – именно сегодня Никитичны на своём обычном месте не было. Ничего, завтра снова приду, к терпеливому ожиданию мне не привыкать. Чую, результат будет: на ручной тележке холодильник далеко не укатишь, работяга явно живёт где-то по соседству. Выйдем с помощью Никитичны на него, получим показания на Надьку, устроим им очную ставку – и хана воровке! И хмырю холодильник вернём (не в смысле – на дом привезём ему, мы ж не бюро бесплатных услуг. А просто за небольшую сумму шепну я ему адресок, где его имущество обретается, пускай сам побеспокоится о транспортировке. Ежели, разумеется, сумеет как-то с новым владельцем холодильника полюбовно договориться).

И на вечер у меня куча разных дел намечена, тоже – малоинтересных. Хочу застать на адресе одного малолетку, 16-ти годков. За ним числилась куча уличных и квартирных краж. С его матерью я уже говорил, она полу-парализована, считает сынка единственной опорой в жизни, говорит: «Арестуете его – я умру!» Старая сказка, вечно эти мамаши сгущают краски, на слезу ментуре давит… Но если и взаправду умрёт – ну и что? Это уже не вопрос моей компетенции: раньше надо было думать; сын вором растёт, а ей – хоть бы хны!

Но даже при большом желании с моей стороны (которого у меня нет), не трогать того лихого мальца я никак не могу, там есть куча нюансов… У этого парнишки имеются два подельника. Один из них – большая сволочь, а другой – так, какашка средней терпимости. Но у него есть кореш, друг детства, так на том пробу ставить негде. Позарез угрозыску понадобились подходы к нему, вот этот самый кореш его такую зацепочку нам и даст… Итак, берём пацана и, фигурально выражаясь, прессуем его, он сдаёт нам подельников (то есть не только адреса их нынешнего обитания, но и даёт уличающие показания). Потом хватаем обоих гаденышей, легонько бьём по почкам первого из них и куда серьёзнее допрашиваем второго… И в случае удачи этот самый второй под сильным нажимом сдаёт нам своего друга детства. Оперативная комбинашка – не из самых хитрых, но трудоёмкая, требующая времени и точности в деталях при её реализации. И если ценой брошенному за решётку опасному падлюке должна стать одна (всего лишь!) смерть паралитички-матери попутно угодившего в СИЗО за кражи шалопая, то пусть так и будет… Жестоко? Возможно. Но без таких издержек производства уголовный розыск просто немыслим.

Однако только представьте себе, как это будет смотреться на практике. Вначале, сидя в засаде на адресе малолетки, часами вынужден общаться с больной и истеричной бабёхой, дышать исходящими от неё нездоровыми ароматами. Вообще – находиться в море миазмов бедности и отчаяния, заполнившим до отказа тесненькую, скудно обставленную квартирку. Потом, дождавшись появления парнишки, тащишь дитё в угро. Оно визжит и мочится под себя от страха, но тебе – плевать, тебе надо дожать его любой ценой, и ты – жмёшь. Слабонервному ли ребятёнку выстоять перед твоим железным напором? Требуемый результат в оконцовке будет обязательно. Но сколько же нервов при этом ты спалишь!

И был бы один только подобный случай, а то ведь – десятки, сотни, тысячи! Сперва такое – будоражит, потом – устаёшь. И чем дальше – тем больше… Гоняешься ли за кем-либо, орёшь на кого-нибудь или бьёшь чью-либо харю, шуршишь ли протоколами или справками, звонишь ли куда-нибудь по телефону, беседуешь ли с коллегами или начальством, но при этом – так муторно на душе!.. И – серо, однообразно, скучно…

Владимир Куземко, специально для «УК»

P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!