Людоедская риторика Путина в отношении Украины и украинцев во многом перекликается с таковой нацистских военных преступников времен Второй Мировой. Об одном из таких живодеров идет речь в этом материале.
«…Рейх ни в коей мере не заинтересован в сохранении этого бесполезного народа. Фюрер прав — пусть они вымрут, как туземцы Мадагаскара, или же сохранятся в малом количестве в удаленных лесах, как объект для изучения антропологов. Право жить нашими рабами тоже надо заслужить — лояльностью, честностью, прилежанием…»
Так говорил хозяин Украины, гитлеровский наместник, одновременно гауляйтер и обер-президент Восточной Пруссии Эрих Кох — один из главных военных преступников ХХ века, отмечает «Свободное пространство».
В 1945-м он на ледоколе бежал из Кенигсберга, в Дании выдал себя за «майора Рольфа Бергера». Успешно скрывался от союзников. Но в 1948-м потерял бдительность, выступил на собрании беженцев и привлек к себе внимание. Англичане его арестовали, передали Советскому Союзу. А тот неожиданно — Польше… Почему, зачем? Тайна.
Суд над Кохом готовился без малого десять (!) лет, подробная книга о процессе, написанная журналистами Славомиром Орловским и Радославом Островичем, на русском языке вышла в 1961-м.
Обвиняемый был приговорен к смертной казни, но «по состоянию здоровья» — необъяснимо! — помилован. На суде он вел себя отвратительно. Лгал, юлил, изворачивался.
В толстой книге о процессе Украине посвящено лишь несколько страничек.
О чем говорил Кох?
Эта цитата из Эриха Коха гуляет по всем статьям о нем, по всем книгам.
«Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца, и, наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Если до этого по дороге они пристрелят еврея, это будет как раз то, что мне нужно…Некоторые чрезвычайно наивно представляют себе германизацию.
Они думают, что нам нужны русские, украинцы и поляки, которых мы заставили бы говорить по-немецки. Но нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли».
Даже в Википедию фраза попала! Откуда? А из книг (практически художественных) Героя Советского Союза, чекиста Дмитрия Медведева «Это было под Ровно» (1948) и «Сильные духом» (1951). Автор в них вспоминает, как ему пересказывал свой разговор с гауляйтером разведчик Николай Кузнецов, пытавшийся совершить покушение на Коха, тоже Герой Советского Союза.
Осторожнее приходится быть, цитируя. Хотя наверняка Коху ни украинцы, ни поляки, ни тем более евреи действительно были не нужны, что-то подобное он вполне мог сказать даже Кузнецову, явившемуся к нему на легендарный прием с целью покушения. Да и поступал Кох — практика показывает — в соответствии со сказанным.
Вот что пишет посланный с инспекцией «министром восточных территорий» Розенбергом некто Бройтигам (следует только учитывать, что Розенберг с Кохом друг друга терпеть не могли и вредили взаимно всячески).
Управление общей политики Берлин, 15.01.1944. P/56/44g
Главной задачей гражданской администрации в тылу борющихся войск было установление порядка, обеспечение безопасности путей снабжения и по возможности максимальное использование хозяйственных сил страны. Рейхскомиссар Украины оправдывает свою подвергаемую сильной критике политику притеснений тем, что она вызвана необходимостью наиболее эффективного хозяйственного использования.
Руководитель особого штаба аграрного порядка, который в эти дни через Галицию возвращался с Украины, сообщил мне следующее:
Волынь и Галиция находились до начала этой войны под польским господством и были оккупированы Советами. Хозяйственная структура обеих областей в общем одинаковая. После ухода Красной Армии Галиция перешла в административное управление Генерал-губернаторства, Волынь — к Рейхскомиссариату Украины. Работа началась при одинаковых условиях. Результаты были следующие.
В Галиции в 1943 году было собрано 470 000 тонн зерна, на Волыни — 7000 тонн. Галиция — совершенно замиренная область, в которой только в последнее время из-за приближения фронта стали заметны некоторые полностью войсковые партизанские группы. На Волыни, напротив, господствует всеобщее народное восстание. Разница последствий управления проявляется точно на границе обеих областей.
В то время как даже сейчас через Галицию можно просто проехать, проезд по дорогам Волыни возможен только под охраной. О народном восстании на Волыни сообщал уже летом этого года генерал-эмиссар Шёне.
Поэтому выводы следующие:
Цель — покой и порядок в тылу сражающихся войск и обеспечение безопасности снабжения — в Галиции достигнута, на Волыни не достигнута совершенно.
Хозяйственное использование Галиции полностью и совершенно удалось, хозяйственное использование Волыни провалилось.
Утверждение, что в Рейхскомиссариате Украины проводимая политика успешна для выполнения хозяйственных заданий, неверно. Это было также подчеркнуто в недавно появившейся статье руководителя отдела военной администрации доктора Штока в национал-социалистическом [бюллетене] «Ландпост», где напечатано, что необходимо «согласовать требования общей политики и аграрной политики». Если бы проводимая до настоящего момента политика, которую отстаивает рейхскомиссар Украины, послужила интересам экономики, высокопоставленный чиновник нашей сельскохозяйственной администрации не мог бы высказать эти претензии.
При сем, Господину рейхсминистру [Альфреду Розенбергу] Господину постоянному представителю рейхсминистра Господину начальнику управления политического штаба, второй главный отдел, главный отдел прессы и пропаганды Для тек[ущего] ознакомления. Бройтигам (от руки)
А вот другой документ, извлеченный из архивов современным исследователем А. Гогуном. Незадолго до появления приведенной выше записки Бройтигама влиятельная коллаборационистская структура в Галиции — Украинский центральный комитет (УЦК) во главе с Владимиром Кубийовичем — высказывала опасения, что с Волыни межэтнический конфликт может перекинуться в Галицию. Сотрудничавшие с немцами украинцы открыто указывали причину, по которой Галиция постепенно «волынизировалась», — рейд партизан Сидора Ковпака, проведенный летом 1943 года. Эта операция, за которую Ковпак получил свою вторую золотую звезду Героя Советского Союза, в значительной мере развязала руки бандеровцам, в тот момент уже вовсю воевавшим на Волыни.
«…Галиция, которая до настоящего момента была образцом порядка и покоя, несколько недель назад вошла в критический период. Существует угроза, что наш край может скатиться в бездну анархии и беспорядка. (…)
Рейд большевистских партизан потряс спокойную жизнь Галиции, недобитки большевистской банды разбрелись по всему краю и разворошили разные преступные элементы…
Плановое отступление немецких войск на Восточном фронте создало панику среди части нашего общества, а это существенно облегчило врагам их разлагающую работу.
Формирование Галицкой дивизии поставило в один фронт против творческой работы позитивного лагеря украинства всех его врагов — большевиков, поляков и украинский разрушительный лагерь уничтожения и анархии (к таковому УЦК относил бандеровцев. — П. Г.). Все эти силы на свой лад повели бешеную агитацию против дивизии и ее добровольцев. Для противостояния дивизии украинский разрушительный лагерь начал звать украинскую молодежь в лес — будто бы для военного обучения.
Вследствие всего этого произошло массовое дезертирство из Украинской службы родине (организация, проводившая стратегически важные работы), около 30 000 украинских юношей недостает в трудовых лагерях, что привело к существенным осложнениям в строительстве военно-важных объектов на территории Галиции. Массовое дезертирство повлекло за собой резкое обострение административных отношений в этом регионе.
Все чаще случаются убийства как украинцев, так и поляков. Какие-то темные силы и отбросы общества жируют на низменных инстинктах и подстрекают людей к межнациональной войне и резне.
Под влиянием непрекращающейся агитации вражеских агентов все чаще происходят случаи, когда крестьянские низы утрачивают здоровое отношение к необходимым повинностям военного времени…»
До конца 1940 года на территории Западной Украины (уже включавшей присоединенную в июле 1940 года Буковину и часть Бессарабии)
было арестовано и привлечено без ареста по различным статьям, включая уголовные, 69 517 человек (из них 15 518 поляков, 15 024 украинцев, 10 924 евреев), из них чуть более 300 было приговорено к ВМН.
Минимум 198 536 человек было выслано из западных областей УССР.
В связи с быстрым продвижением немецких войск в тюрьмах Западной Украины сотрудниками НКВД и НКГБ было расстреляно более 7 тысяч «контрреволюционного, уголовно-политического элемента» — прежде всего арестованных и осужденных по статьям УК УССР 54, 2, 11.
После всего этого надо было и правда постараться, чтобы уже через полтора года вся занятая немцами земля восстала.
В ходе процесса над Кохом было зачитано несколько фотокопий так называемых Berichte (рабочих записей «застольных разговоров» у фюрера). Вот выдержки 1941 года, где описывался обед у Гитлера: «Разговоры за столом шли на тему о «свободной Украине». Фюрер и рейхскомиссар Кох отвергают этот проект. Славяне подобны кроличьим семьям, которые никогда не выходят за пределы родственных связей, разве что их поведут хозяева. Дезорганизация свойственна их природе. Привитое им знание в лучшем случае является полузнанием, которое превращает их в недовольных и анархистов. Даже по этим соображениям следует отказаться от открытия университета в Киеве. Кроме того, от Киева мало что останется. Намерение фюрера, который считает, что уничтожение больших русских городов является предпосылкой прочности германского господства в России, было поддержано рейхскомиссаром (Кохом. — П. Г.), который хочет уничтожить украинскую промышленность с целью переместить пролетариат в деревню.
Группа немецких военных у входа в Киево-Печерскую лавру в оккупированном Киеве. Фото: waralbum.ru
Кох подчеркнул, что необходимо с самого начала быть твердым и грубым. Если, кроме того, установить монополию на алкоголь и табак, то население оккупированных территорий будет целиком в наших руках…»
«…Несколько дней тому назад между Кохом и фельдмаршалом Кейтелем произошло очень резкое столкновение, так как Кох обвинял военные власти в необоснованном поощрении украинцев и неправильном обращении с ними, что не соответствует идеям фюрера. Предполагая, что украинцы не согласятся с его политикой, рейхскомиссар потребовал от фюрера 20 тысяч человек полиции и жандармерии…»
«Настроение в главной ставке фюрера благоприятно для Коха. Все считают, что он (Кох. — П. Г.) надлежащий человек, который наилучшим образом выполнит свою задачу».
Кох или Розенберг?
В пространной работе американского исследователя Александра Даллина «Германское правление в России в 1941–1945 гг.» один из разделов посвящен личности Эриха Коха, причем особое внимание автор уделяет как раз его деятельности на посту рейхскомиссара Украины. Глава, посвященная Украине, начинается двумя эпиграфами — высказываниями Розенберга: «Наша цель — это свободное украинское государство» — и Коха: «Украины не существует. Нам нельзя забывать, что мы являемся народом господ». Оба эти эпиграфа Даллин считает характерными для политических концепций как Розенберга, так и Коха в отношении Украины.
О закулисной стороне назначения Коха рейхскомиссаром Украины говорится, в частности, следующее: «Борьба за власть между отдельными нацистскими главарями привела к открытому расколу в момент, когда предстояло назначить рейхскомиссара Украины. Розенберг хотел назначить Коха в Московский округ, а для Украины предназначал Арно Шикеданца или Герберта Баке. Однако на совещании 16 июля 1941 г. Геринг перечеркнул планы Розенберга, решив назначить Коха комиссаром Балтийского края или Украины, так как считал именно Коха более инициативным и лучше подготовленным. Выдвижение кандидатуры Коха было существеннейшим вкладом Геринга в восточную политику. Розенберг знал, что Кох был «любимчиком Геринга». Он справедливо опасался, что Кох не будет считаться с его указаниями. Геринг отстаивал Коха. В конце концов вмешался Гитлер, который распорядился о назначении Коха комиссаром на Украину».
В качестве комиссара Украины Кох благодаря дружбе с Борманом смог упрочить свое независимое в отношении Розенберга положение. Борман, будучи номинально начальником Коха (Кох — в первую очередь партийный функционер — как гауляйтер Пруссии отвечал перед начальником партийной канцелярии Борманом), фактически был посредником между Кохом и Гитлером.
Таким образом, возникла ситуация, в которой Кох как рейхскомиссар Украины практически имел возможность с помощью Бормана решать все вопросы непосредственно с Гитлером через голову своего министра — Розенберга.
В марте 1942 года Розенберг представил Гитлеру меморандум, в котором, не упоминая фамилии Коха, резко осуждал его политику. Вот что писал Розенберг о Кохе: «…Некоторые личности сделали (из политики фюрера. — П. Г.) вывод о том, чтобы везде, где это только возможно, употреблять резкие высказывания такого рода, как «колониальный народ, с которым следует обращаться как с неграми, при помощи кнута…», «…славянский народ, который следует держать в возможно большей темноте…» и т.д. Именно это подчеркнуто пренебрежительное отношение зачастую оказывало на волю (населения. — П. Г.) к труду более отрицательное влияние, чем все другие распоряжения». Розенберг считал, что «задача немецких представителей (в Украине. — П. Г.) не в том, чтобы издавать распоряжения и приговоры, которые могут довести до абсолютного отчаяния подчиненное население…». Не вдаваясь в оценку позиции Розенберга, Даллин констатирует, что он был прав, обвиняя Коха в том, что тот своей политикой способствовал росту антигерманских настроений среди украинского населения.
Кох ни на минуту не думал уступать украинским концепциям Розенберга. Поражение Германии под Сталинградом лишь усилило его ярость. Под влиянием этого поражения он разослал в различные административные органы подчиненной ему территории циркуляр, в котором, в частности, говорилось: «Я требую, чтобы принципом управления украинцами были твердая рука и справедливость. Не верьте, что условия, которые сложились в настоящее время (отступление немцев на Восточном фронте. — П. Г.), вынуждают вас быть менее твердыми…
Многие события последних дней убедили меня в том, что там, где немцы думали, что ввиду обстановки на фронте нужно делать украинцам уступки в виде улучшения питания и политической свободы, туземцы почти всегда платили за это изменой».
Возмущенный поведением Коха Розенберг 13 марта 1943 г. направил генеральным комиссарам всех учреждений (которые должны были получить циркуляр Коха) телеграмму с требованием уничтожить экземпляры этого циркуляра и доложить ему о выполнении данного приказа.
Кох не мог отменить приказ министра, которому он был подчинен, но ему удалось поколебать авторитет Розенберга. 16 марта он направил своим чиновникам письмо с требованием изъять из циркуляра цитированный абзац и возвратить ему. «Указания моего циркуляра остаются в силе», — добавлял он.
Одновременно с этим письмом Кох направил Розенбергу меморандум на 52 страницах, перечислив в нем все различия во взглядах со своим министром.
В ответ на давнее обвинение Розенберга в том, что Кох избивает украинцев, последний дал в цитированном меморандуме «классический ответ»: «Действительно, в 1941 году в Киеве было избито 20 украинцев. Полиция избила их, потому что они саботировали важные работы на строительстве моста. Я об этом распоряжении ничего не знал. Если бы знал, то, по всей вероятности, одобрил бы его. Однако если бы я знал, какое количество упреков в избиении вызовет этот факт, я, вероятно, приказал бы расстрелять украинцев за саботаж…»
В меморандуме Кох неоднократно подчеркивал соответствие своих взглядов взглядам Гитлера. Розенберг, отказавшись от прямой борьбы с Кохом, обратился за помощью к начальнику имперской канцелярии Ламмерсу. Он послал письмо на 17 страницах, в котором писал: «Во все большей степени имя Коха становится символом сознательно пренебрежительного отношения к народу. В настоящее время начинает давать себя знать явление, от которого я его предостерегал (…), все более сильное чувство безнадежности и связанный с этим рост ненависти, который охватывает всю страну.
Банды партизан, стоящие вне всякой политики и постоянно угрожающие безопасности, становятся магнитом, притягивающим разочарованных туземцев. Если украинцы повернутся против немцев, это будет результатом политической деятельности рейхскомиссара Коха…»
Через Ламмерса Розенберг пытался добиться у Гитлера разрешения отозвать Коха с поста рейхскомиссара Украины. С этой целью он написал Гитлеру: «…Я считаю его (Коха. — П. Г.) абсолютно неприемлемым в качестве представителя империи в настоящей обстановке… Ввиду срочности вопроса прошу дать мне полномочия на предоставление отпуска комиссару Коху».
Однако раньше, чем письмо Розенберга дошло до Гитлера, Кох появился у Бормана, который заверил его в своей поддержке. 19 марта 1943 г. Гитлер принял в своей главной ставке Розенберга и Коха, взял сторону Коха и отверг политические концепции Розенберга в отношении Украины. Ввиду такой позиции Гитлера Кох на практике оказался полностью независимым от Розенберга «сам себе министром».
«…Вполне понятно, — с издевкой писал Кох Розенбергу, — что вывезти 1,5 миллиона человек из моего рейхскомиссариата в Германию невозможно без применения германской администрацией определенной суровости. Вербовка происходит при помощи средств, предусмотренных законами. В случае нарушений я действовал официально. Следовательно, нет необходимости, чтобы Ваше министерство в многократных распоряжениях и по телефону продолжало подчеркивать, что следует избегать всякого принуждения при вербовке на работы.
В своем распоряжении от 20 мая 1942 г. я предложил, чтобы на лесистых территориях северной Волыни, где дело дошло до открытого сопротивления вербовочной комиссии, были использованы для поддержания германского авторитета средства принуждения вплоть до сожжения хозяйств.
Волнынская резня. Свезенные на идентификацию и похороны трупы поляков. Фото: Википедия
Как старый гауляйтер, я привык идти с заботами и пожеланиями к моему фюреру, и это мое право никогда не ставилось под вопрос министром, которому я подчиняюсь как оберпрезидент. Я должен подчеркнуть, что фюрер неоднократно передавал мне, как старому гауляйтеру, свои политические инструкции и что в некоторых случаях он уточнял перед моими подчиненными свои взгляды на украинскую политику… В беседах с фюрером я не раз имел возможность определить свою линию восточной политики. Многочисленные инструкции относительно восточной политики были переданы мне из его ближайшего окружения в последний раз в декабре 1942 года… Я всегда старался проводить свою политику в соответствии с директивами фюрера».
В очередном письме Гитлеру Кох доносит: «Мой фюрер. Поскольку прошло два года с момента завоевания Украины, я полагаю, что могу доставить Вам удовольствие, доложив, что за это время в империю вывезены продукты сельского хозяйства, горнодобывающей и другой промышленности стоимостью в несколько миллиардов марок. Кроме того, продолжающаяся с успехом вербовка на работы в империю уже давно превысила один миллион человек…»
Из меморандума Коха Розенбергу. «В своем декрете от 20 мая 1942 г. я указал, что на территории североволынских лесистых районов, где в одном из уездов дело дошло до открытого сопротивления вербовочной комиссии (речь идет о вербовке рабочих на принудительные работы в Германию. — П. Г.), в целях поддержания германского авторитета не следует останавливаться перед сожжением хозяйств. Вы устно и по телефону протестовали против этого декрета. Высказывались опасения, что я «сожгу обширные поля Украины». То, что Украина в основном пока существует и еще не сожжена, явствует из моих поставок хлеба и других продуктов.
В стране, где мои приказы, которые я отдаю по указанию высших властей империи, встречают сопротивление, я не могу поступать иначе, я должен применять суровые и поучительные наказания…»
Альфред Розенберг был повешен в Нюрнберге согласно приговору Международного трибунала в качестве одного из главных военных преступников.
Со времени, когда Кох стал рейхскомиссаром в Украине, отношения между ним и другими сановниками ухудшились до предела. Об этом пишет биограф Геббельса, называя Коха «демоном диктатуры»; Геббельс, как и Розенберг, пришел к выводу, что правление Коха на Украине наносит ущерб «Третьей империи». Его обвиняли в ненужной жестокости. Гудериан в своих «Воспоминаниях солдата» также пишет,
что деятельность Коха на Украине усилила движение Сопротивления и что даже та часть населения, которая, по мнению Гудериана, сочувствовала немцам, отвернулась от них.
Из книги мемуаров министра вооружений Альберта Шпеера: «…На месте одной из самых знаменитых церквей Киева я обнаружил груду развалин. Мне рассказали, что при Советах здесь находился склад боеприпасов, который затем по неизвестной причине взлетел на воздух. Позднее Геббельс рассказал мне, что на самом деле рейхскомиссар Украины Эрих Кох решил уничтожить символ ее национальной гордости и приказал взорвать церковь. Уже через полгода чинимые чиновниками германской администрации произвол и насилие привели к тому, что там повсюду появились партизаны…»
Кох просится в канцлеры
Немецкий журналист Ганс Иоахим Кауш, который беседовал с Кохом в его резиденции в Ровно, так описывает эту беседу: «Нелепо, — говорил Кох, — применять в отношении украинцев понятие «национальность» и включать их в семью европейских наций. Украина никогда не принадлежала к Европе… Если германский солдат завоевал Украину, то не для того, чтобы осчастливить украинский народ, а для того, чтобы подчинить его немецкому господству, создать для фронтовых солдат возможность переселения, а для Европы — рынок сбыта первостепенного значения».
Партия и собственная ловкость высоко вознесли Коха. Сын скромного рабочего стал наместником восточных рубежей «Третьей империи», а позднее, уже после начала войны, — «удельным князем» одной трети Польши и всей Украины.
Прибыв в 1928 году в Восточную Пруссию без единого пфеннига в кармане, через 15 лет он сколотил состояние в 400 миллионов марок.
Вопрос польского судьи на процессе над Кохом: «Подсудимый несомненно слышал и знает, что у него было партийное удостоверение НСДАП № 90. Была ли это порядковая нумерация?»
Ответ: «После взятия партией власти партийные удостоверения с золотым значком выдавались от 1-го до 100-тысячного номера. Партийные удостоверения от 1-го до 100-го номера были оставлены в распоряжении фюрера. Мне ставится в вину 90-й номер удостоверения. В то же время в империи было 20 рейхсляйтеров и 40 гауляйтеров. Вместе они имели номера удостоверений от 1-го до 60-го, меня среди них не было. Зато раньше меня стояли 89 обладателей партийных удостоверений, которые в настоящее время находятся на свободе в Западной Германии».
Среди многих тысяч документов, содержащихся в судебном деле Эриха Коха, находится и письмо, написанное им в 1950 году президенту Польской Республики.
Он пишет, что в связи с «надвигающейся войной» было бы хорошо, чтобы социалистические страны имели Германию на своей стороне. А как это можно сделать и кто это сделает? Разумеется, он, Кох.
Он разъясняет далее, что в Германии широкие слои населения держатся вдали от политики. Он утверждает, что в 20-х годах нашего века три четверти населения рейнского промышленного округа принадлежали к коммунистической партии. После ее запрета, когда Гитлер пришел к власти, эти люди дожидались поражения нацистов. Теперь они держатся в стороне. Следовательно, их надо вновь привлечь.
Кох хотел бы заняться и бывшими рядовыми членами НСДАП, «которые так же, как и он, боролись за социализм и стремились к нему». Наконец, он упоминает о немецких протестантах. Кох предлагает объединить всех этих людей и создать из них в Западной Германии одну большую партию. Она имела бы своей задачей «разбить фронт Аденауэра — Шумахера и поддерживать коммунистов Макса Реймана как в бундестаге, так и в повседневной партийной борьбе». Сам же он при этом должен остаться в тени. Временно, конечно, чтобы позднее, после проведения победоносной избирательной кампании, занять кресло канцлера ФРГ.
Кстати, Кох был единственным гауляйтером, который входил в состав немецкой правительственной делегации, прилетевшей 23 августа 1939 г. во главе с Риббентропом в Москву для заключения пакта о ненападении между Германией и СССР.
На снимке с ним чокается хрустальными бокалами с шампанским Сталин.
«Ужин был дан в соседних залах Кремлевского дворца и происходил в очень непринужденной и дружественной атмосфере, которая особенно улучшилась после того, как хозяева в ходе ужина провозгласили многочисленные, в том числе весьма забавные тосты в честь каждого из присутствовавших гостей. Первый тост был адресован г-ну министру (Риббентропу. — П. Г.). В нем содержалось приветствие «приносящему удачу» гостю, и он был завершен провозглашением «ура!» в честь Германии, ее фюрера и его министра…»
Умер в дачном поселке…
Люди Коха в Уманском районе (Волынь) истребили несколько десятков тысяч человек. Их преступления смутили даже Розенберга, который в апреле 1943 года просил Гиммлера провести специальное расследование этого дела. Заявление Розенберга Международный военный трибунал в Нюрнберге приобщил к делу в качестве доказательства.
В одном только городе Ровно после бегства оккупантов было обнаружено свыше 102 тысяч трупов стариков, женщин, детей и военнопленных, расстрелянных фашистами.
В августе или в сентябре 1941 года в Белостоке состоялось служебное совещание районных комиссаров, на котором обер-президент Кох инструктировал подчиненных: «Если вы не истребите евреев в Белостокском округе сами, то я вызову СС, и они по моему приказу справятся с этим».
В гетто евреи жили в страшных условиях. Дневная норма хлеба 150 граммов на человека позднее была урезана наполовину. В конце 1942 года, во время широко запланированной акции по ликвидации гетто было истреблено в течение двух месяцев 130 тысяч евреев. После подавления восстания в гетто было убито еще 30 тысяч человек.
В Белостокском округе было уничтожено 18 деревень. В окрестностях Грабувки немцы расстреляли 16 тысяч человек, в Гелчинском лесу — 26 тысяч, в Томкелах — 18 тысяч. Всего в Белостокском округе было убито 220 тысяч человек.
Ликвидация Белостокского гетто, 15–20 августа 1943 год. Фото: ZIH archives, Poland / Wikimedia Commons
Телеграмма Коха Гиммлеру. 25 февраля 1943 года:
«Дорогой Генрих. По твоему поручению группенфюрер Томас спрашивает о причинах моего демарша перед министром по делам восточных территорий по поводу сожжения деревень в ходе борьбы с бандами. Я очень удивлен этим вопросом, так как никогда не делал полиции упреков на том основании, что на территории, находящейся под угрозой банд, эвакуировано слишком много деревень. Скорее я говорил, что она практиковала это в недостаточных размерах. Я сторонник полной эвакуации полосы шириной от 50 до 100 километров по обе стороны железной дороги Брест-Литовск — Гомель, поскольку эти территории не представляют никакой ценности. Твой Эрих Кох».
Председательствующий: «Часто ли вам приходилось произносить речи, совершенно противоречащие убеждениям?»
Кох: «Согласно принципам честного человека, я должен был говорить в соответствии с установками НСДАП. В противном случае я бы нарушил присягу. Только перед соответствующими инстанциями — у Гитлера и Гесса — я выражал свои убеждения. В противном случае я должен был бы выйти из НСДАП и создать оппозиционную партию. А это, господин председательствующий, не имело бы смысла…»
Резкую реакцию у подсудимого вызвало оглашение выдержек из книги «К горькому концу», написанной бывшим высшим чиновником РСХА Гизевиусом.
«Это был, — пишет Гизевиус о Кохе, — один из самых ловких гауляйтеров, какие только были у Гитлера».
Автор книги не жалеет крепких словечек в адрес бывшего обер-президента. Так, он называет его дьяволом во плоти, смелым авантюристом, демагогом с исключительными способностями к вымыслу и т.п.
Кох окружал себя разного рода аферистами, комбинаторами и даже неудачливыми изобретателями. Гизевиус сообщает, что Кох поселил в Кенигсберге алхимика, который должен был заняться получением золота. Гизевиус приводит также направленное министру Шахту заявление Коха о том, что многие руководители германской экономики надоедают Гитлеру неинтересными цифрами. По мнению Коха, фюрера следует потчевать чем-либо оригинальным и поражающим, чтобы получалось «нечто вроде волшебной шкатулки».
После оглашения этих выдержек подсудимый пытался ослабить их значение:
— Гизевиус был платным американским шпионом. Я прошу, чтобы выдержки из книги были зачитаны по немецкому изданию, а не по английскому.
Председательствующий: «Текст был зачитан именно по немецкому изданию».
…Помилованный по нездоровью Кох умер в 1986 году в польской тюрьме Барчево. Из осужденных военных преступников его пережил лишь заместитель Гитлера Рудольф Гесс.
Однако некролог о его смерти, напечатанный в катовицком еженедельнике «Панорама», выглядел как сообщение о смерти почтенного пенсионера: «12 ноября 1986 г. в дачном поселке Барчево Ольштынского воеводства на 91-м году жизни скончался бывший гауляйтер Восточной Пруссии и рейхскомиссар Украины Эрих Кох».
Автор: Павел Гутионтов , обозреватель, «Свободное пространство»