23 мая Печерский райсуд столицы приговорил сержанта вс рф Вадима Шишимарина к пожизненному лишению свободы за убийство безоружного 62-летнего жителя Сумской области. Меньше недели понадобилось Фемиде, чтобы пройти путь от начала судебного следствия до вынесения вердикта. Скоро таких шишимариных появятся сотни и даже тысячи, ведь по данным Офиса генерального прокурора с начала широкомасштабного вторжения рф было зафиксировано более 13 тысяч военных преступлений на территории Украины.
Поскольку война продолжается, практически каждый день документируются сотни новых преступлений. Безусловно, военные преступники должны понести наказания за свои деяния, но что потом делать Украине с этой массой осужденных убийц и насильников? Содержать и кормить за бюджетные деньги в тюрьмах или существуют варианты добиться компенсаций? В этом вопросе разбирались в издании “Апостроф“.
Первые суды
Согласно данным Офиса генерального прокурора, большинство военных преступлений (12,9 тысяч из 13,3) квалифицируются по статье 438 УК Украины – “Нарушение законов и обычаев войны”. Сюда входит и жестокое обращение с военнопленными, гражданским населением, разграбление оккупированных территорий, убийства. Сроки наказаний предусмотрены внушительные: от 8 лет лишения свободы до пожизненного заключения.
Кроме того, правоохранителями задокументировано еще более 6 тысяч преступлений против национальной безопасности. Под эту категорию подпадают коллаборационизм, государственная измена, пособничество государству-агрессору.
Первые суды над военными рф уже начались: в столице сержант Шишимарин получил пожизненное, а в Полтавской области перед судом предстали российские военные Александр Иванов и Александр Бабыкин, которых следствие обвиняет в обстрелах поселков Харьковской области из РСЗО “Град”.
Очевидно, что вскоре таких судов будут сотни, а потом и тысячи, ведь буквально каждый день прокуроры регистрируют дополнительно до 300 преступлений, связанных с войной – а это серьезный процессуальный массив.
Вероятно, большинство судов будут заканчиваться обвинительными приговорами, так как ни Шишимарин, ни Иванов с Бабыкиным не отрицали своей вины. А тысячи обвинительных приговоров — это тысячи новых заключенных в украинских тюрьмах. И что дальше с ними делать?
Заочные преследования
С одной стороны, нет никаких сомнений в том, что убийцы, насильники и военные преступники рф должны быть наказаны.
“Преступления предполагают наказание, и виновные должны быть решением суда лишены свободы”, – поясняет “Апострофу” правозащитник Эдуард Багиров.
С другой стороны, содержать в тюрьмах тысячи оккупантов на средства украинских налогоплательщиков, наверное, не самый выгодный для страны вариант. Как минимум, российские фашисты должны не только свободой, но и реальными средствами компенсировать ущерб Украине и ее гражданам. Есть ли для этого механизмы?
Во-первых, стоит понимать, какие именно 13 тысяч дел возбудил Офис генпрокурора.
“Эти дела зарегистрированы, уголовные производства ведутся, но по большинству из них подозреваемые не задержаны правоохранительными органами Украины, так как находятся в россии”, – комментирует “Апострофу” член набсовета Ассоциации адвокатов Украины Зоя Ярош.
То есть обвинительные приговоры судов по большой части уже открытых дел будут заочными. Что будет означать заочное осуждение для военных преступников?
“Такие уголовные производства будут основанием для объявления данных лиц в международный розыск. Если они пересекут границу со страной, которая выдает преступников по запросам Украины, то они будут арестованы”, – добавляет Ярош.
Впрочем, для какого-нибудь сержанта Иванова из Сызрани, который дальше местного ларька с водкой за всю свою жизнь не выбирался, заочный обвинительный приговор в Украине не создаст никаких трудностей.
“Но тут вопрос не в том, чтобы создать проблемы для россиян, а в том, чтобы решить наши проблемы”, – поясняет “Апострофу” юрист Виталий Титыч.
А главной украинской проблемой будет промоция будущего большого дела против рф. И в этом контексте каждый заочный приговор – гвоздь в крышку гроба путинского режима.
“Это материалы не только для украинского правосудия, это еще и материалы для представления в международные суды относительно преступлений непосредственно россии”, – отмечает Ярош.
“Суть заочных решений сводится к возможности ограничить лицо в ресурсах или, если есть какие-то активы, то найти их и использовать для возмещения ущерба, причиненного в ходе уголовного правонарушения. Очевидно, что такие подходы касаются не шишимариных, а высшего руководства. Но нижнее звено исполнителей в этом контексте очень важно, ведь на этой стадии закладывается понимание легитимности процесса. Нам нужно начать накатывать процессуальную стратегию из расчета, что таких шишимариных будет не одна тысяча. А нам нужно такое судебное решение, которые было бы воспринято международным сообществом и принималось к исполнению в разных юрисдикциях уже для заочных решений”, – добавляет Виталий Титыч.
Трудоустройство денацификаторов
В то же время Украина располагает и реальными задержанными россиянами, которых возможно физически привести в суд и вынести приговор. Но! По словам экспертов, в соответствие с нормами международного права, осуждению подлежит далеко не каждый российский солдат.
“В соответствие с Женевской конвенцией, комбатанты не подпадают под общие статьи уголовного кодекса. Например, незаконное пересечение границы, нарушение территориальной целостности, разрушение инфраструктуры и даже убийство военнослужащих. И если они попадают в плен, они защищены Женевской конвенцией, ратифицированной Украиной – и Украина обязана ее выполнять”, – уверяет Титыч.
Впрочем, поиметь выгоду от тысяч военнопленных в лагерях страна может. Самый очевидный профит – обмен. Но это будет еще одним экзаменом уже для украинской власти.
“Еще с начала войны в 2014 году по всем вопросам обмена пленными Украина должна была оперировать нормами международного гуманитарного права, привлекать международные институции, международные правительства, которые обязаны это делать, ведь они такие же подписанты Женевской конвенции. Эти процедуры накладывают обязательства на правительства иностранных государств. Если бы Украина накатала эту дорожку тогда, не выдумывая велосипед с переговорщиками медведчуками, то сейчас всех этих цирков с Папой римским, мамой Макрона не было бы”, – отмечает Титыч.
Еще один профит – работа военнопленных по восстановлению страны.
“У нас после войны будет минимум 20 тысяч военнопленных. Их можно будет направлять в тот же Мариуполь, Бучу, чтобы они своими руками компенсировали какую-то часть материального ущерба”, – добавляет Багиров.
Но вот так взять и отправить орков на работу – не так и просто. Дело в том, что международное гуманитарное право в этом отношении имеет множество оговорок.
“Их можно привлекать к работам, разделяя офицерский и рядовой личный состав, но при этом им даже заработную плату необходимо выплачивать”, – отмечает Титыч.
Так, согласно Женевской конвенции от 1949 года, “держащая в плену держава может использовать трудоспособных военнопленных в качестве рабочей силы”. Но! Офицеры, например, вообще не могут принуждаться к работе. Кроме того, военнопленные могут привлекаться только к сельскохозяйственным, транспортным, торговым и коммунальным работам, а вот в металлургической, машиностроительной и химической отраслях они работать не могут. Более того, к работающим военнопленным должны применяться все национальные законы по охране труда.
Будут сидеть
Что же касается военных преступников из числа военнопленных, то обменивать их, по словам экспертов, не выйдет.
“Если военные совершают военные преступления: геноцид, преступления против человечности, то на стадии фильтрационных лагерей таких людей необходимо выявлять и начинать уголовное производство. При этом, коллективной ответственности быть не может. За эти преступления их можно и нужно привлекать. Международные преступления — это самые тяжкие преступления и виновные в них никуда не обмениваются, не передаются, а отбывают наказания”, – резюмировал Титыч.
Но и с этой категории оккупантов возможно добиться компенсаций. Во-первых, они также могут работать.
“У нас достаточно правовых механизмов для того, чтобы решением суда обязать подсудимого компенсировать затраты моральные, материальные, в отношении потерпевшего. Осужденный может работать в колонии, а с его зарплаты пенитенциарная система отчисляет деньги и перечисляет потерпевшему”, – уверяет Багиров.
“Возмещение ущерба может быть заявлено непосредственно во время уголовного производства. А суд при вынесении приговора рассматривает заявки на возмещение материального ущерба”, – добавляет Зоя Ярош.
Во-вторых, платить за своего военного преступника сможет и сама рф, и для этого не обязательно дожидаться победы.
“Здесь работает другой механизм финансовой компенсации: ответственность государства рф. И те замороженные 300 миллиардов (золотовалютные запасы Центробанка рф, замороженные вследствие санкций, – “Апостроф”) как раз могут быть использованы для компенсации, потому что, например, военный летчик, который нажал на кнопку и разрушил завод или дом, хоть 100 лет будет работать, но не сможет компенсировать ущерб”, – резюмировал Эдуард Багиров.
Путинисты по принуждению
Отдельная категория военных преступников – мобилизованные в ОРДЛО. С начала широкомасштабного вторжения на оккупированных территориях Донбасса идет насильственная мобилизация мужчин. И если военнопленного рф в теории можно будет хотя бы обменять, то на “ополченцев” путинский режим уж точно плевать хотел.
“Это расходный материал. Их если и будут обменивать, то в самую последнюю очередь – и то не сразу”, – поясняет “Апострофу” правозащитник Павел Лисянский.
Да, принудительно мобилизованные – на то и принудительные, что воевать не собирались.
“Мужа забрали в начале апреля. Просто пришли на работу военком и полиция, дали два часа на сборы и увезли. У нас малолетний ребенок, который болен раком, второй год проходит лечение, но это никому не интересно. В последний раз связь с ним была в конце апреля: он был где-то в районе Волновахи. Подробностей никаких не знаю, просто сказал, что пока еще жив и повесил трубку”, – рассказывает “Апострофу” жительница оккупированного Донецка Елена.
“Но раз уж принудительно мобилизованные взяли в руки оружие и пошли на передовую, то по закону они совершили преступление, – отмечает Лисянский. – Ведь что такое хотя бы один принудительно мобилизованный? Его выпускают на передовую, ВСУ по нему отрабатывают, вскрывается огневая точка и туда прилетает российская ракета. То есть каждый мобилизованный — это жизнь нашего военного”.
Соответственно, задача Украины сделать так, чтобы принудительно мобилизованных было как можно меньше.
“И тут есть два пути: либо мы им говорим уходите и сдавайтесь в плен, даем им потом два года условно и отпускаем. Но это ошибочный вариант. Я изучал решения судов 2015 года, когда, например, измаильским сепаратистам буквально всем дали условные сроки и это ни к чему не привело. Поэтому если мы сейчас будем давать маленькие сроки, то это не будет понуждать принудительно мобилизованных мужчин с той стороны прятаться от мобилизации. Потому что, по сути, у них сейчас выход только прятаться. А если мы тут будем давать им маленькие сроки, то они там будут рассчитывать, что сдадутся в плен, Украина их простит, и они будут идти на фронт. И нам нужно добиться как можно меньшего количества людей, которые будут принудительно мобилизованы. Это мы можем сделать только большими сроками. Это второй вариант. Когда война закончится, тогда мы уже можем проявлять какую-то гуманность, есть совет при президенте по помилованию, писать ходатайства и вместо пожизненного давать 10 лет. Но сейчас задача государства сделать так, чтобы как можно меньшее количество людей попало в ряды боевиков”, – резюмировал Лисянский.
Автор: Артур Гор; АПОСТРОФ