Российская аннексия Беларуси: что стоит за спекуляциями

Конец минувшего и начало 2019 года примечательны особо бурной истерией по поводу якобы предстоящей аннексии Беларуси Россией. Надо сказать, что подобные волны наблюдаются достаточно регулярно, последний раз перед учениями «Запад-2017». Но нынешняя выделяется как длительностью, так и масштабностью.

Если ранее поразмышлять о присоединении Беларуси к России могли себе позволить откровенно маргинальные российские СМИ, то сейчас тема прорабатывается уже на уровне федеральных медиа, в том числе и государственных.

Что позволяет утверждать о срежессированном характере происходящего. Интересно отметить, что вброс темы в массы осуществляется и через российские либеральные СМИ. Что заставляет задуматься, насколько российские продемократические масс-медиа свободны от влияния Кремля. Не менее интересно и то, что идея неизбежной ликвидации Беларуси была с энтузиазмом подхвачена и растиражирована в Украине. Причем, «впереди паровоза» побеждали те украинские СМИ, которые ранее обвинялись в связях с Россией.

Итак, сюжетная линия: аннексия Беларуси позволит продлить политические существование Владимира Путина после окончания его президентской каденции в 2024 году уже как руководителя некоего единого беларуско-российского государства. Как знамение грядущего краха беларуской государственности приводились неудачные встречи Александра Лукашенко с В. Путиным в ноябре-декабре минувшего года.

• Кремль давит Беларусь? 

В ответ из Минска последовали заявления в стиле «за бочку нефти суверенитетом не торгуем». Потом высокое минское начальство уточнило, что независимостью не торгует принципиально, вообще, а не только за нефть.

Но реальна ли угроза аннексии Беларуси Россией в принципе? Или это лишь эпизод игры Минска и Москвы?

Мы в очередной раз наблюдаем ситуацию, когда слова стоит внимательно соотносить с объективной реальностью.

Отношения Путин-Лукашенко. Действительно, последние три года наблюдается уже нескрываемое охлаждение личных отношений между руководителями двух стран. И для беларуской стороны это проблема: Лукашенко часто удавалось «продавить» Путина и получить желаемое. В то время как более молодые представители российской правящей элиты питают далеко не самые теплые чувства к беларускому руководителю. И предпочитают бухгалтерский баланс речевкам про то, как «гнили в одних окопах» и что «братья на веки». В Минске просто не заметили, как управленцев советской закалки, для которых отношения с Беларусью были важны в силу идейных соображений и личного опыта жизни в СССР, сменили «эффективные менеджеры», ориентированные на осязаемый результат от беларуско-российских отношений.

В. Путин и А. Лукашенко – представители одного поколения и проповедуют схожие политические ценности. Поэтому позитивные личные отношения с российским руководителем – один из главных активов беларуского правителя.

Очевидно, что этого актива больше нет. В последние годы все труднее удается даже организовать переговоры лидеров двух стран.

И это проблема для беларуской внешней политики, т.к. на постсоветском пространстве отношения между странами слишком зависят от отношений между их правителями. Которые часто считают себя полубогами. Хотя к нашему счастью, они вынуждены действовать преимущественно в рамках объективной реальности, а не фантазий о своем величии.

• Ультиматум премьера РФ Медведева Беларуси?

«Проблема 2024 года». Не совсем понятно, почему продление политического существования В. Путина вдруг стало проблемой, которая требует геополитического разрешения. Разыгрывать политически и технически сложную комбинацию «объединение России и Беларуси» с массой неизвестных ради сохранения власти Путина просто нет необходимости. Есть простое решение в рамках внутрироссийского политического процесса – изменение конституции и отмена ограничения количества сроков пребывания на посту президента. Так, как это ранее провернул в Беларуси А. Лукашенко. Скорость сжатия пространства свободы в России такова, что к 2024 году Кремль сможет менять систему госуправления по своему усмотрению без каких-бы то ни было проблем и с минимальными формальностями. Опыт официального Минска по организации системы голосования протоколами избиркомов, когда даже бюллетени вбрасывать не требуется, может быть вполне перенят российскими партнерами.

Аннексия – практические аспекты. Само по себе поглощение одной страны другой – задача предельно непростая и недешевая. И в настоящее время чревата массой неприятных последствий.

Во-первых, в современной Европе действует негласное правило: страны могут распадаться, но их территории не могут аннексироваться. Именно поэтому Коссово провозгласили независимым, а не присоединили к Албании. Хотя последнее представлялось и более рациональным, и более логичным. А если бы Россия не аннексировала Крым, а пошла по пути создания там квазигосударства по южноосетинскому или абхазскому варианту, то и западных санкций не было бы вообще. Потому как войну на Донбассе удалось бы прикрыть  якобы начавшимся распадом украинского государства вследствие внутренних противоречий, а не внешнего вмешательства.

Запад никогда не признает присоединение Беларуси к России даже в формально добровольной форме хотя бы по причине недемократичности существующего в Минске политического режима. Который априори не может выступать от имени нации по судьбоносным вопросам. Это касается в том числе и правомочности «союзного договора» 1999 года для Беларуси. Поэтому аннексия нашей страны вне зависимости от формата приведет к углублению конфронтации Запада с Россией.

Во-вторых, крымскую истерию в России повторить не удастся. Российское общественное мнение масштабно и интенсивно готовилось в течение 20 лет к варианту возможного присоединения Крыма. Крымский кейс уникален в силу ряда факторов, которые имели место только на полуострове. Хотя бы тот факт, что абсолютное большинство его жителей – крымчане в первом или втором поколении, т.е. не являются коренным населением полуострова.

Во-третьих, действительно беларусы в массе своей с симпатией относятся к России и лично В. Путину. Но вот жить хотят отдельно. Социология последнего десятилетия показывает, что количество сторонников «влиться» в Россию составляет 3-6%. Т.е. чуть выше статистической погрешности. Российская реальность для большинства наших сограждан малопривлекательна. Мало кто помнит, но уже в середине 90-х годов число сторонников независимой Беларуси превышало 60%.

А те, кто были против, выступали за восстановление СССР, но никак не за «великую Россию». Гипотетическое присоединение Беларуси потребует или жесткого оккупационного режима, или масштабной покупки лояльности беларусов. Однако, возможности России как силовые, так и финансовые довольно ограничены. И присоединение новых территорий потребует дополнительного напряжения. И затягивания поясов в российских регионах. Что создает проблемы в продлении политического существования В. Путина.

В-четвертых, в России есть масса своих проблем, для разрешения которых имеющихся ресурсов явно уже недостаточно. Более того, возникают вопросы насколько уверенно федеральный центр контролирует ряд территорий. Протесты в Ингушетии против передачи части территории республики Чечне продемонстрировали, что верховенство Москвы над региональными силовиками может оказаться иллюзорным. Усложнять и без того сложную ассиметричную федерацию новым субъектом с без малого тридцатилетним опытом суверенного существования, со сложившимися элитами (в том числе и  силовыми), в значительной мере национально ориентированными, может оказаться роковой ошибкой для современной российской государственности.

В-пятых, не понятно, где будет место А. Лукашенко в новой реальности. Объединение двух стран поставит на повестку дня вопрос политического лидерства в новом государстве. А с учетом личной популярности беларуского руководителя в России далеко не факт, что в условиях прямой конкуренции политиков Путина и Лукашенко симпатии избирателей окажутся на стороне первого. В российском обществе широко распространен миф об особенной эффективности и справедливости системы власти в Беларуси, где порядок, дисциплина, нет вопиющего неравенства и коррупции. В России традиционно силен запрос на сильную руку и для многих российских граждан именно персона А. Лукашенко может наиболее соответствовать ожиданиям эффективной власти.

Вариант вхождения Беларуси в состав России на правах субъекта также не решает для Кремля проблему Лукашенко, который может попытаться сыграть свою политическую игру на новом общем политическим поле, опираясь на имеющийся символический капитал (авторитет в глазах простых россиян) и традиционный (все, что накоплено непосильным президентским трудом). А с учетом большей информированности беларуского руководителя и его регулярной вербальной несдержанности очень многие в России могут оказаться заинтересованы в том, чтобы эта информированность не стала достоянием гласности.

Представляется, что гипотетическое объединение Беларуси и России в любом формате открывает перед А. Лукашенко малопривлекательную перспективу отведать чаю с полониевым вареньем или неудачно повстречать пару российских туристов-любителей архитектуры (особенно — шпилей).

Будучи человеком практичного склада, А. Лукашенко не может этого не понимать. А потому, вопрос удержания власти в независимой Беларуси для него – вопрос физического выживания. И не только своего, но и своей семьи.

Пределы давления. Политика Кремля все чаще представляется иррациональной и непрагматичной. Поэтому можно представить ситуацию, при которой, не считаясь с издержками, будет принято решение проглотить Беларусь. Для чего потребуется задействовать инструменты силового давления и по внутренней дестабилизации режима в Минске.

Агрессия против Украины показала пределы силового потенциала России: он значителен, но не бесконечен. Издержки применения силы – огромны. А последствия для самой России – не предсказуемы. Поэтому прямая российская агрессия (в том числе и посредством ихтамнетов) против Беларуси остается крайне маловероятной. И по крайней мере организационно, технически и доктринально беларуские силовики способны её отразить с большими потерями для агрессора. Слабым местом остается морально-психологическое состояние силового блока страны, но это тема отдельного разговора.

Дестабилизация существующего в Беларуси политического режима требует большой подготовительной работы и хорошего знания беларуских реалий. А также создания некоей публичной альтернативы правящему режиму. В том числе – и персональной. Путин на эту роль не подходит, необходима местная политическая марионетка Кремля. На текущей момент организованного пророссийского политического дискурса в Беларуси нет. А то, что есть, представлено либо городскими сумасшедшими, либо проходимцами, либо выполняющими «важное задание партии и правительства».

Единственным рычагом прямого влияния России на беларускую внутреннюю политику могут быть медиа. Но как бы не был значителен удельный вес российских СМИ в информационном поле Беларуси, против них работает деполитизированность беларуского социума и крайняя нелюбопытность беларусов, лишь порядка 1% которых интересуются международными событиями. Т.е. зрителей российских сериалов в Беларуси на порядки больше, чем желающих наслаждаться очередным проявлением величия России.

В отсутствие работоспособной пророссийской политической инфраструктуры в Беларуси, любая дестабилизация ситуации тут может принять самый неблагоприятный для России сценарий.

Отсутствие политической прокремлевской альтернативы беларускому режиму ограничивает и возможности российской стороны по экономическому давлению на Минск: кризис в Беларуси Россия спровоцировать в состоянии, но дальше что?

И, кстати, как на попытку политического и экономического давления на формально ближайшего союзника посмотрят прочие страны-участницы постсоветских интеграционных объединений? Это фактически будет означать крах попыток Москвы собрать хоть в каком-то формате страны экс-СССР вокруг бывшего имперского центра. И в этот раз – навсегда.

Отношения с Беларусью для Кремля уже давно не приоритет. Говоря о возможности углубления интеграции согласно договора о создании «союзного государства» России и Беларуси 1999 года, российский Премьер-министр Дмитрий Медведев отметил, что в экономической сфере это возможно лишь в той части, которая не передана в ведение ЕАЭС. В последние годы наблюдается быстрая девальвация беларуско-российских двусторонних отношений. Москва стремится перевести экономическое сотрудничество на площадку ЕАЭС, а в сфере безопасности – ОДКБ. В Минске же стремятся по понятным причинам сохранить эксклюзивный статус беларуско-российских отношений.

Причины. У Кремля по существу не просматриваются аргументы или рычаги давления на официальный Минск в пользу не то что присоединения Беларуси к России, но даже ограничения суверенитета нашей страны. Стоит напомнить, что российские власти так и не смогли «продавить» Лукашенко ни на единую валюту в виде российского рубля, ни на признание независимости Южной Осетии, Абхазии и аннексии Крыма, ни на создание российской военной базы в Беларуси.

Между тем, тема ликвидации беларуской государственности российской стороной муссируется. Причин может быть несколько, но определяющие — две. Во-первых, не стоит забывать о том, что Лукашенко для Кремля — партнер понятный, но очень уж дорогой. Россия не может себе более позволить тот уровень поддержки, который оказывала Беларуси  раньше. И не хочет. Потому как кроме поцелуев за свою нефть ничего не увидела. Но в Минске этого не понимают и требуют, чтобы было как раньше. Выдвигая в качестве аргумента интеграционные договоренности. Чтобы выбить этот козырь из рук А. Лукашенко, а заодно и развенчать его в глазах российской публики, Москва выдвинула предложение интеграции «по самое не могу». В расчёте именно на отказ беларуских «союзников». Который уже публично прозвучал.

Вторая причина в ухудшении личного отношения В. Путина к А. Лукашенко. И причины не только в заигрываниях с Западом, позиции  по войне в Украине и непризнании Южной Осетии и Абхазии. Но и в том, что беларуский руководитель неоднократно и в течение долгого времени публично (а значит и не публично тоже) ставит под сомнение политический авторитет В. Путина. Беларуского правителя решили отлучить от кремлевского двора. Именно поэтому новый Посол России в Беларуси Михаил Бабич и получил статус спецпредставителя Президента РФ по экономическому сотрудничеству между нашими странами. Если раньше Лукашенко мог подымать проблемные вопросы в Кремле, то теперь его перенаправили на посольский уровень.

Т.е. по инициативе из Кремля рабочая коммуникация с высшего уровня (президента или премьер-министра России) опустилась на уровень замминистра/посла. Тем самым демонтируется статус беларуского руководителя как главного гаранта особых отношений Москвы и Минска. Теоретически, это наносит удар по его внутриполитическим позициям. Но в Беларуси по сути нет публичной политики как механизма согласования интересов и решения конфликтов. Поэтому девальвация отношений с Россией сама по себе не в состоянии поколебать беларуский режим. Хотя, безусловно, госаппарату требуются четкие разъяснения относительного нового формата беларуско-российских отношений и инструкции как себя вести в новой ситуации. И вот с этим наблюдаются проблемы: плана «Б» на случай долговременного ухудшения отношений с Москвой у официального Минска пока нет.

В чем не прав Минск. Столкнувшись с проблемами на восточном направлении, беларуские власти решили использовать эту ситуацию для улучшения отношений с Западом. Из Минска стали чуть ли не через день раздаваться заявления самого высокого уровня про нерушимость национальной независимости и готовности её защищать изо всех сил. В общем-то посыл известный: если Брюссель и Вашингтон не хотят разговаривать с Лукашенко, как бы им не пришлось потом говорить с Путиным. И вообще, не мешало бы буржуям поддержать беларуский суверенитет звонкой монетой на хороших условиях. А западные требования демократии и экономических реформ надо отложить: не время — Родина в опасности.

Проблема в том, что на Западе в принципе плохо понимают постсоветские реалии. И фейк про неизбежную аннексию Беларуси Россией многие воспринимают серьезно. А с учетом того, что и до этого официальный Минск считался критически зависящим от Москвы, положение Беларуси с Запада может выглядеть почти безнадежным. Стоит ли давать деньги или инвестировать их в страну, которая исчезнет не сегодня-завтра? Вопрос риторический.

Лучшей реакцией с беларуской стороны было бы игнорирование самой темы возможного присоединения Беларуси к России как не политической, а психиатрической.

Возможна ли аннексия? В Беларуси обсуждая российскую угрозу любят приводить пример Австрии, аннексированной гитлеровской Германией. Игнорируя, что произошло это по горячему желанию самих австрийцев. А в Беларуси как раз ничего подобного нет.

Беларуским реалиям более соответствует кейс Чехословакии. И в 1938 году, и в 1968 году эта страна могла сопротивляться. Но у правящей элиты не оказалось решимости отдать приказ армии сражаться. А среди генералов не нашлось никого, кто взял бы на себя политическую ответственность за вооруженное сопротивление. При том, что от Гитлера были реальные шансы отбиться.

Но времена изменились. Да и путинская Россия ни на роль гитлеровской Германии, ни, тем более, СССР не тянет.

Источник: Belarus Security Blog