Стреляли в упор

…Дверь с силой рванули, звук выстрела оборвала обжигающая боль в районе глаза. Как потом реконструировали событие врачи, нападающий был небольшого роста и стрелял снизу. Наверное, хотел оглушить меня выстрелом. Но рука дрогнула. Пуля срикошетила от дужки очков и окуляра из пластмассы. Иначе первый выстрел стал бы и последним…

 И вдруг — звонок в дверь…

Понедельник начался обычно, с осмотра маленьких пациентов. Вместе с лечащим врачом обследовали малышей, определяли программу лечения. Регенерация, восстановление нервной системы больных детей — одно из основных направлений нашей клиники. Спасаем малышей от тяжелых недугов, большей частью преследующих их с рождения.

После обеда принимал взрослых. Много приезжих. Не только из Украины, но и из соседних стран. Страдают от жесточайшей боли на фоне остеохондроза позвоночника — чуть ли не самого массового заболевания людей. Выслушивал жалобы, осматривал больных, назначал лечение. Все как обычно, несмотря на предпраздничный, накануне Дня Конституции, день.

Пусть простят нас профсоюзы (или кто там нынче бдительно следит за исполнением трудового законодательства?), но в нашей частной организации мы не придерживаемся красных дней календаря. И не потому, что от трудов праведных предпочитаем не отдыхать. Когда видишь избавляющихся от боли людей, это приносит ни с чем не сравнимую радость. И добавляет энергии. Причина, почему мы не придерживаемся дополнительных дней отдыха, — самая приземленная. Более половины пациентов иногородние. Лишние сутки пребывания в Киеве бьют по кошельку сильнее, чем транспортные расходы плюс плата за лечение.

Ближе к вечеру из типографии привезли мою новую книгу — «Метамерный массаж». Объемную рекомендацию о массаже, может быть, самом популярном способе лечения, задумал давно. Массаж действительно замечательный, веками проверенный лечебный прием. Жаль только, что чаще всего им профессионально не занимаются врачи или хотя бы выпускники средних медицинских учебных заведений. То есть люди, имеющие представление о строении тела человека. Пора такое отношение менять.

Рабочий день завершился на приятной ноте — подарил и надписал «Метамерный массаж» своим сотрудникам.

Глянул на улицу, а там дождь. С утра не прекращался. Благо помощница предложила подвезти. Так что не промок. Дома поставил чайник, просмотрел газеты. И вдруг — звонок в дверь…

Выстрел с порога

Машинально глянул в видеоглазок. На лестничной площадке из-­за дождя темно. Для пациента, которого обещал принять дома, вроде бы рано. И силуэт скорее женский. По габаритам. Неужто помощница? К чему бы ей так торопиться? Договорились, что заедет часом позже, после закрытия клиники, — надо кое­что обсудить в спокойной обстановке. В общем, не спросил, кто звонит. После напряженного рабочего дня все­т-аки приторможен. Машинально повернул ключ в замке.

Дверь с силой рванули, звук выстрела оборвала обжигающая боль в районе глаза. Как потом реконструировали событие врачи, нападающий был небольшого роста и стрелял снизу. Наверное, хотел оглушить меня выстрелом. Но рука дрогнула. Пуля срикошетила от дужки очков и окуляра из пластмассы. Иначе первый выстрел стал бы и последним.

Очнулся в комнате на полу. По щеке стекает и пузырится кровь. Один из бандитов прижал ногой спину, уперся кроссовкой в щеку у здорового глаза. Подошва цветная, такую обувь носят обычно женщины. Второй бандит приставил дуло к уху и проскандировал: «Где у тебя деньги лежат? Где? Кредитные карточки где? Отдай, иначе — смерть! Считаю до трех: три!.. два!..»

Не знаю, может быть, при виде направленного на тебя пистолета действительно прокручиваешь в мозгу всю свою жизнь. Но я орудия убийства не видел, меня уткнули лицом в пол, и экскурса в собственное прошлое не проводил. Но в те полсекунды, что остались до визгливой цифры «один!», мозг и вправду работал на полных оборотах. Вторая пуля прошла ниже уха и лишила сознания. До того мига, как выстрел прозвучал, действительно успел многое передумать. Однако не о своей жизни, а о вещах, в которых уверен, но убедить в своей правоте не сумел. Ни коллег по науке, ни властей предержащих.

Сейчас понимаю, что сработала цепь ассоциаций, что мозг таким образом среагировал на хамское поведение нападавших. Бандиты, чей юношеский фальцет еще не успел огрубеть до мужских частот, обращались ко мне на «ты». По возрасту они вполне могли войти в группу экспертов из надоедливого телеспектакля господина Ш. Ну и ну! Мне, человеку, старше их в три с половиной раза, они смеют тыкать. Да еще смертью угрожать. Кому? Капитан-­лейтенанту медицинской службы в отставке Краснознаменного Северного флота!

Наверное, сдвиги по фазе в отношении к пожилым людям и вообще между людьми начались намного раньше. В те годы, когда в педагогические учебные заведения валом повалили женщины. Причина — в заработной плате, государству так выгоднее. В результате проигрыш, и не только экономический. Женщина по своей биологической природе отвечает за здоровье подрастающего поколения. Дай ей волю, она до пенсии (не своей, ребенка) не выпустит дитя из­под юбки. Следовательно, не подготовит к жизни, где понятия чести и достоинства порой значат не меньше, чем образование и достаток.

Но, как шутили в годы своего расцвета физики, «государство продолжает продолжать» гнуть ту же линию в вопросах подготовки воспитателей. Так чего ж удивляться движению феминисток? Под каким бы соусом они ни преподносили свою идеологию, это есть реакция женщин на женоподобных мужчин. Невдомек продвинутым дамам, что мужеподобные женщины такая же патология, если не хуже. Как любой перекос. Народ без мужчин — аморфная масса рабов, что прекрасно понимали завоеватели древности: поголовно вырезали мужскую часть населения. Чем и обеспечивали себе спокойную жизнь в обозримом будущем. Без восстаний и волнений.

В девятнадцатом веке воспитание было привилегией мужчин (гувернеры, преподаватели гимназий, дядьки). Не удивительно, что их подопечные, попав под поток словесных миазмов, бросали в лицо обидчика перчатку, спор завершали дуэлью. И уж точно до конца жизни не подавали руки оскорбителю. А сейчас что — облегчили ругательством душу, облизнулись и разошлись. Чтобы завтра снова стукнуться лбами на каком­нибудь шоу.

И не задумываются сильные мира сего, что своим поведением подают пример подрастающим поколениям. Убеждают, будто неуважение к собеседнику и есть норма поведения. Нет, я не к тому веду, что будь преступники, пришедшие меня убивать, обучены правилам хорошего тона да изъяснялись, как английские парламентарии, мне было бы легче. Просто представляется, что вседозволенность, со всех сторон и на всех уровнях насаждаемая, порождает отморозков, для которых все средства наживы хороши.

Написал «наживы» и задумался. Не покидает мысль, почти уверен, что непрошенный визит трех молодчиков был кем-­то нацелен, а то и проплачен. Ведь по понятиям бандитской среды, которые в ней заменяют законы, нельзя грабить детей, врачей и священников. А что ворвались они в дом к врачу — безусловно знали. Хотя бы потому, что, как выяснилось в первые же дни следствия, несколько дней следили за моей квартирой. Наверное, одного из них я даже видел на лестничной площадке. Повернувшись к окну, он картинно уперся взглядом в ноутбук. Согласитесь, весьма любопытный инструмент в наборе воровских отмычек.

Не покидает сомнение, что настойчивые требования денег — для отвода глаз. Нашли в портфеле одну купюру, 20 гривен. Ну не ношу я с собой кредиток, и по магазинам не хожу. Нет времени на это. Материальными ценностями считаю книги. Собрал и использую в работе хорошую библиотеку классиков медицины. Но на книги грабители не обратили внимания. Разве пытались заначку искать, да бросили — слишком много толстенных томов. А выковыривать драгметаллы из золотых старинных тиснений поленились.

Перевернули вверх дном шкафчики, повыворачивали карманы в пиджаках. А что взяли? В старой аптечке с видом замка на эстонском острове Сааремаа, где я родился, лежали мои награды. Выпотрошили четыре коробочки с высшими орденами Украинской православной церкви, а серебряные знаки «Отличника здравоохранения» и «Заслуженного врача Украины» не тронули. Покусились на несколько золотых запонок с моими инициалами — гонорары от состоятельных пациентов. Перебрали дюжину подаренных мне часов. Циферблат с надписью от киевского городского головы отшвырнули, зато прихватили швейцарские часы массового производства стоимостью максимум в 100 долларов и две пары золотых швейцарских — память о пациентах­бизнесменах из Эмиратов. Как потом мне сказал следователь, действительно дорогие вещи, хотя до стоимости «мерседеса» или «бентли» им далеко.

Не ограбление — имитация. Для прикрытия нападения. Во всю стену кабинета висят иконы. Судя по паспортам, весьма редкие экземпляры. До них не дотронулись. Не обратили внимания на портативный сейф, хотя он стоял на видном месте. Не задержали взгляда на картинах и на эксклюзивных мини­скульптурах. Но вытащили из ножен мой офицерский кортик. Проткнули им ноутбук. Чтобы вывести из строя базу данных?

Почему пришла в голову такая догадка? Лет десять или двенадцать назад уже пережил случай камуфляжа нападения. На мини­клинику, в которой тогда принимал пациентов. На полу стояли нераспакованные ящики с весьма дорогими импортными лекарствами, их накануне привезли. Хватало и других привлекательных для грабителей вещей. Но они прихватили лишь компьютер. Учитывая стоимость этого аппарата, стоило ли рисковать? Впрочем, если тогдашних нападающих интересовала база данных и, так сказать, секреты моих методик, — тогда другое дело. Тогда видимость ограбления с перевернутыми лечебными койками да вывороченными из столов ящиками действительно была оправданна.

Хотя — какие секреты? К тому времени было опубликовано немало моих научных статей и монографий. И научно­популярные книги начали выходить.

И — контрольный выстрел

Всех троих арестовали меньше чем через сутки. Как удалось — пока тайна следствия. Должно быть, ее раскроют на суде, куда оперативные работники собираются передать дело в сентябре. Надеюсь, вместе с исполнителями на скамье подсудимых окажутся заказчики.

Мои сотрудники видели преступников на следственных действиях. Не произвели они впечатления отбросов общества. В многочисленных сериалах, что заполонили экраны телевизоров, вполне могли бы играть положительных героев. Никаких меток, которые позволяют опытным телезрителям с первых секунд определить вора или убийцу и потом до конца сериала терпеливо ждать, когда же об очевидном догадаются умные сыщики.

Нисколько не удивишься, если в метро они уступят место бабушке. Но мне довелось познакомиться с ними при других обстоятельствах. Лиц не видел, а то, что слышал, когда сознание возвращалось, умиления не вызывало. Визгливые голоса повторяли и повторяли: «Где прячешь деньги, где?», «Где твой бумажник?». И снова угроза убить после обратного отсчета цифр: «Три! Два!..».

И все же что­-то мне эти неустойчивые голоса напоминали. Что? Теперь, когда все позади, когда вернулся с того света, могу сказать, что в их интонациях мне показалось знакомым.

Ежедневно лечим детей с неврологической недостаточностью, с поврежденной нервной системой. Что не редкость при осложненных родах. Чаще всего истоки патологии — в утробном периоде развития плода.

В небрежении законами природы, согласно которым все системы будущего организма закладываются в первые двенадцать недель после зачатия. Недаром мировые религии требуют бережного отношения к беременным женщинам. А уж в наше время, когда агрессия окружающей среды неуклонно возрастает, осторожность и внимательность необходимо удесятерить.
И женщине, и ее близким. Любые отягчающие моменты — будь то выкуренная будущей матерью сигарета или бокал пива, стрессы в семье, на работе или другие волнения — скажутся на развитии плода. А плохой плод, как известно, плохо рождается. Его на самом пороге жизни может подстеречь кислородное голодание. Оно обязательно скажется на умственных способностях ребенка.

Статистика криком кричит: на начало нынешнего века 71 процент родов в Украине протекали с осложнениями. Что следует за этими цифрами, мне ли не знать? Детская клиника Института проблем боли, может быть, единственное учреждение в мире, где с большой долей вероятности ставят на ноги детей­инвалидов по неврологии. Тех юных пациентов, в диагнозе которых слова об умственной отсталости далеко не самый печальный диагноз.

Но возможности клиники ограничены. Через наши руки проходят в лучшем случае считаные сотни из тех семидесяти одного процента младенцев, кому грозит отставание в умственном развитии. Пациентов с таким клеймом я определяю с первого взгляда и с полуслова. И как себя вести с ущербными людьми, если их можно считать людьми, мне объяснять не надо. Их не переспорить, не убедить. Если уж их на что­-то запрограммировали, они будут гнуть свою линию до конца.

…Вдруг голоса стихли. Как рассказал следователь, спугнула замигавшая охранная сигнализация. На тех же визгливых тонах бандиты посовещались между собой. Связать меня? Добить? С собой увезти? Последняя фраза явно предназначалась для моих ушей. Но я не среагировал. Не пошевелился после удара рукояткой пистолета по голове и контрольного выстрела в затылок. Что убедило убийц в том, что главной своей цели они достигли…

(Продолжение следует)

Автор: Владимир Берсенев, «Зеркало недели. Украина» №30