Дело белорусского «убийцы с бензопилой»: страсти по шизотипии

«Очень настораживает то, как он рассказывал своей подруге процесс поедания человеческой плоти».  В Могилевском областном суде продолжается громкий процесс по обвинению Владислава Казакевича в приготовлении к убийству и покушении на убийство двух и более сотрудников ИК-17 в Шклове. Печально известному «парню с бензопилой» грозит наказание в виде лишения свободы на 25 лет или пожизненное заключение.

 Справка «БелГазеты». 3 марта 2017г. Мингорсуд признал бывшего студента Международного университета «МИТСО» Владислава Казакевича виновным в нападении на людей 8 октября 2016г. в минском торговом центре «Новая Европа». Вооружившись бензопилой и топором, Казакевич убил продавца центра 43-летнюю Елену Александронец и покушался на жизнь еще трех женщин. Также его признали виновным в приготовлении к убийству двух и более лиц: за день до резни в торговом центре он хотел ворваться с бензопилой в одну из аудиторий МИТСО, чтобы устроить бойню, но не смог завести пилу. На момент совершения преступлений Казакевич был несовершеннолетним. Поэтому по совокупности путем полного сложения наказаний окончательно ему было назначено максимальное наказание в виде лишения свободы на срок 15 лет с отбыванием в исправительной колонии в условиях общего режима. Также его обязали возместить материальный ущерб и моральный вред потерпевшим на общую сумму BYN221 тыс. (см. «БелГазету» N9 от 7 марта 2017г.).

Версия следствия о произошедших событиях стала еще более сомнительной после допроса нескольких свидетелей, рассказавших об иных обстоятельствах, предшествовавших нападению Владислава Казакевича на сотрудников исправительного учреждения.

Фото Александр Райкон, TUT.BY

23 апреля сторона защиты обеспечила явку в судебное заседание сокамерника Казакевича – Вадима Дашкевича, который освободился из колонии за 10 дней до нападения, но весь период находился с ним в одной камере ПКТ. Его показания коренным образом отличаются от допрошенных ранее сотрудников колонии и осужденного Селюжицкого, утверждавших, что орудие преступления – самодельный нож или заточенная металлическая пластина, которой Казакевич нанес три удара в область головы контролеру ИК-17, – было похищено из специализированного автомобиля для проведения флюорографического обследования осужденных.

Как следует из допроса сокамерника Казакевича, в ПКТ было два ножа, которые осужденные свободно передавали друг другу через «кабуры» (отверстие в стенах камер). Никакой необходимости передавать нож или другие предметы через книгу не было. Более того, непосредственно сам нож, который признан вещественным доказательством по делу и являющийся орудием преступления, находился в ПКТ задолго до того, как туда был переведен основной свидетель обвинения – осужденный Селюжицкий.

Пронести нож в ПКТ способом, описанным Селюжицким, невозможно, поскольку всех осужденных, которых выводили на флюорографию, тщательно досматривали с применением металлодетектора на входе и выходе из ПКТ.

Самое удивительное, что Вадим Дашкевич в ходе предварительного расследования был дважды допрошен некими сотрудниками милиции и рассказал им об этих событиях. Однако, по неизвестным причинам, оба допроса в материалах дела отсутствуют. Также не были допрошены и другие сокамерники Казакевича, находившиеся в момент нападения в одной камере с обвиняемым.

Можно предположить, что показания осужденных, идущих вразрез с основной версией обвинения, попросту не принимались во внимание и не рассматривались. Другого объяснения, почему эти допросы не фигурируют в материалах уголовного дела, нет. Как и тот факт, что до настоящего времени никто не знал о существовании второго ножа и возможности их передачи через «кабуры», а не в корешках книг, как это утверждал Селюжицкий. Кроме того, сама версия, что последний знал о готовящемся нападении и сообщил об этом в записке, несостоятельна. Если нож находился в свободном обращении и Селюжицкий не передавал его специально, то он и не мог знать о планах Казакевича и, соответственно, не мог написать записку, которая оказалась у следователей только через 5 дней после нападения.

ПЕНИТЕНЦИАРНЫЙ ФОРМАЛИЗМ

В этот же день в суде была допрошена в качестве свидетеля Наталья Добродеревец, работающая в ИК-17 в должности начальника медицинской части. Показания главного медика исправительной колонии вызвали неподдельное удивление у всех участников процесса. Главным посылом в показаниях свидетеля являлся тот факт, что Казакевич никакими хроническими психическими заболеваниями не страдает и ничем не отличается от других осужденных, с которыми она встречалась.

На чем именно основывается такая убежденность, начмед детально пояснить не смогла, сославшись только на то, что в исправительной колонии была создана ВКК (врачебно-консультационная комиссия), которая пришла к выводу, что Казакевич страдает лишь диссоциальным расстройством личности (психопатия, отличительной чертой которой является недоразвитие высших нравственных чувств; люди, страдающие данным расстройством, не придерживаются социальных норм, не способны жить в согласии с законом).

Для чего нужно было создавать врачебную комиссию, если диагноз Казакевичу был выставлен в УЗ «РНПЦ психического здоровья», детско-подростковым психиатрическим диспансером Минска и комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизой? Как оказалось, начальник медицинской части колонии не была знакома с выводами комиссии экспертов и решила провести еще одну комиссию, которая установила, что у Казакевича нет психического заболевания.

«Казакевич охотно рассказывал нам о том, что с детства хотел убивать. С 12 лет уже хотел убивать. Рассказывал спокойно, с улыбкой. На мой вопрос: «Зачем ты это сделал?» –  он ответил: «Захотел – сделал!». Даже казалось, что он гордился собой. Он рассказывал, что его очень расстроила первая неудача,  что он не смог убить больше людей», – пояснила Наталья Добродеревец.

«Вы считаете – это мышление здорового человека?» – уточнил один из защитников Казакевича. – «Я считаю, что это не бредовая идея». – «А что такое бредовая идея?» – «Ну… Это та, которая не существует на самом деле, например, если соседи хотят вас убить», – пояснила начмед.

«Вам Казакевич говорил, что хочет убивать?» – «Нет, он говорил, что ему это нравится делать, но планами на будущее он не делился», – окончательно удивила всех Добродеревец.

В итоге обвиняемому выставили еще один диагноз, уже на районном уровне и местными психиатрами. Как следует из показаний других врачей ИК-17 и психиатра Шкловской ЦРБ со стажем работы 9 месяцев, ни о каких хронических психических заболеваниях им не было известно. В медицинской карте осужденного, переданной врачам колонии, информация о психических заболеваниях отсутствовала, а с заключением психолого-психиатрической экспертизы они не знакомились.

Анализируя показания свидетелей, председательствующий подчеркнул, что в адрес ИК-17 из УЗ ГК детско-подросткового психиатрического диспансера и ГУ «РНПЦ психического здоровья» направлялись уведомления, в которых указывалось о наличии у Казакевича хронического психического заболевания. Однако пенитенциарные медики по странному стечению обстоятельств никак не учитывали эту информацию и выставили совершенно неприемлемый диагноз.

«Возможно из-за отсутствия опыта», – признался Станислав Дроздов, проводивший осмотр Казакевича в колонии.

Еще более запутанная ситуация сложилась с представителями медицинской части могилевской тюрьмы N4, в которой сейчас находится Владислав Казакевич. Исходя из документов, представленных суду, Казакевичу «с учетом имеющихся документов выставлен диагноз: «шизотипическое расстройство, ремиссия». Однако после проведения психолого-психиатрической экспертизы, сделавшей заключение, что у Владислава Казакевича имеется только «смешанное расстройство личности», тюремные медики изменили свое мнение и направили уведомление отцу обвиняемого: шизотипическое расстройство не диагностировано и выставлен новый диагноз – «смешанное расстройство личности».

СТРАСТИ ПО ШИЗОТИПИИ

Последним был допрошен еще один российский специалист-психиатр – Дмитрий Малкин, сделавший заключение о наличии у Владислава Казакевича хронического психического заболевания «шизотипическое расстройство». Это уже третий российский специалист, приглашенный стороной защиты, с целью убедить суд в наличии у обвиняемого хронического психического заболевания. Как и предыдущие заключения российских специалистов, Дмитрий Малкин уверенно заявил, что экспертиза, проведенная в отношении Казакевича белорусскими психиатрами, неполная и противоречивая, а ее выводы не являются научно обоснованными.

К такому заключению российский специалист пришел на основании того, что само по себе смешанное расстройство личности, которое указали белорусские эксперты, не является психическим заболеванием и есть не что иное, как аномалия характера: «Есть масса людей, которые живут с аномалией характера, и никогда не обращались к врачу с этой психопатологией».

Дмитрий Малкин еще раз подчеркнул наличие у Казакевича очевидных критериев психического расстройства. Стремление убивать людей, желание быть убитым без обозначения конкретного объекта как раз и указывает на наличие бредовых идей у Казакевича. «Очень настораживает то, как он рассказывал своей подруге процесс поедания человеческой плоти. Тут даже на уровне фантазии не каждый человек сможет себе такое представить», – заметил Малкин. Специалист подчеркнул, что процесс реализации преступления – использование бензопилы и стремление погибнуть при задержании, с учетом эмоциональной холодности, наличием бредовых идей – указывает на неоспоримость наличия у обвиняемого хронического психического заболевания «шизотипическое расстройство».

Он также согласен с тем, что белорусские коллеги специально игнорировали симптомы шизофрении у Казакевича и специально подвели свои выводы под смешанное расстройство личности. Казакевич и дальше будет стремиться убивать, уверен специалист.

Источник:  «БелГазета»