Самоубийство детей в России: жить или не жить

За год в России фиксируется 55 тысяч самоубийств – почти в полтора раза больше, чем убийств. Доля детей и подростков в этой страшной статистике с каждым годом растет.В Петербурге передано в суд скандальное уголовное дело о доведении до самоубийства ученика 8-го класса школы №262 Романа Лебедева. Обвиняется в этом его классная руководительница Вера Шелдукова. Общество накалено: не особенно вникая в детали, оно требует наказать «училку», которая заставляла мальчика из бедной семьи мыть полы в классе: вот он и покончил с собой, чтобы не чувствовать себя больше рабом.

В 2005 году 55 тысяч россиян убили себя, чтобы куда-то от этой жизни спрятаться. В основном – от чужой жестокости, равнодушия и фальши, которыми полно и дело о мальчике-самоубийце.

«Поросенок» – слово ласкательное

Близкие Ромы Лебедева говорят, что мальчик обладал на удивление миролюбивым характером и у него никогда не было врагов. Когда он был маленьким, мать скоропостижно умерла, а отец заново женился. Рому и старшего брата Дениса в двухкомнатной коммуналке вырастила бабушка, Тамара Белозерова. Отец, охранник по профессии, с детьми общался и помогал материально: незадолго до трагедии купил им по мобильному телефону и компьютер.

Рома не имел проблем с учебой до 8-го класса, а его трения с классным руководителем возникли исключительно на материальной почве. Весной 2005 года Вера Шелдукова (ныне взявшая фамилию мужа – Новак) объявила о сборе средств на ремонт класса – по 350 рублей с носа. Для семьи Ромы это была существенная сумма, однако осилить ее с помощью отца смогли бы. Но бабушка была против любых школьных «поборов».

По версии следствия, Шелдукова требовала у Ромы принести деньги, морально унижала его перед классом. 15 сентября классная дама объявила, что раз Лебедев не может принести столь ничтожную сумму, то он ее отработает мытьем полов после уроков. Бабушка говорит, что требования Веры Аркадьевны были сущим издевательством: она-то знала, что у Ромы были серьезные проблемы с позвоночником, он не мог поднимать тяжести и работать, нагнувшись.

Последний раз Рома Лебедев побывал в школе 20 сентября. По словам бабушки, он вернулся домой днем, лег на кровать и долго плакал. В это время позвонила Шелдукова и потребовала немедленно прийти убирать класс. Мальчик пошел. Никто никогда не узнает, какой разговор состоялся между ним и классной дамой. На следующий день, 21 сентября 2005 года, 14-летний Рома утром собрал в рюкзак учебники, с особой нежностью обнял бабушку, которую называл «мамой». Но отправился он не в школу, а к железнодорожной станции Скачки, где положил голову на рельсы и не дрогнул при приближении электрички. В его рюкзаке была найдена записка, адресованная одному из друзей. «Это из-за Аркаши (прозвище Веры Аркадьевны Шелдуковой. – Д.Т.)», – гласил заголовок. Казенным слогом, словно в заявлении следователю прокуратуры, 14-летний школьник сообщил, что причиной его самоубийства стали именно мучения, которые доставила ему классная руководительница из-за тех самых 350 рублей.

Сама Вера Аркадьевна рассказывает журналистам, что накануне трагедии всего лишь помогла Роме поставить стулья на парты и закрепить тряпку на швабре – домашний мальчик делать этого не умел. По словам учительницы, в классе несколько человек не сдали деньги на ремонт, но все, кроме Лебедева, участвовали в дежурствах. Тем не менее она даже не пыталась объяснить свою невиновность близким погибшего мальчика и уволилась из школы после первых же сообщений о гибели Ромы. Бабушка Ромы предъявила ей гражданский иск – на миллион рублей.

Прокуратура Красносельского района обвинила Шелдукову по трем статьям УК РФ: 110 (доведение до самоубийства), 130, ч.1 (оскорбление), 156 (неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних). Потерпевшими признаны Белозерова и двое одноклассников Лебедева, которых тоже оскорбляла Шелдукова. В материалах дела на основании показаний учеников подсчитано, сколько раз учительница била детей; зафиксировано, что Шелдукова оскорбляла учеников: называла их и «поросятами», и «хрюшками». Сама Вера Аркадьевна говорит, что употребляла данные слова в виде ласкательных, а у нее дома хранятся благодарственные открытки от детей, подписанные, например: «Ваши поросенки Маша и Катя».

Несмотря на все публичные слова сожаления, никто из учительского состава школы № 262 не пришел на похороны Ромы Лебедева. Вместо этого педагоги собрали пресс-конференцию, где попросили журналистов не писать об этой трагедии, особенно со слов детей, которые «просто насмотрелись телевизора». Веру Шелдукову здесь знают как отличного педагога: у нее 29 лет педагогического стажа, множество поощрений и звание заслуженного учителя России. Завуч Инна Левчук потрясла всех, заявив, что после случая с Лебедевым в школу будто бы поступило множество телефонных звонков от родителей, которые хотят, чтобы их дети учились именно здесь. Вероятно с подачи руководства школы, несколько родителей учеников школы № 262 обратились с открытым письмом к губернатору Матвиенко: мол, из-за безответственности журналистов ученики стали шантажировать учителей – не поставите оценку, пойду под поезд брошусь. Хотя именно из публикаций СМИ следствие узнало о факте коллективной жалобы родителей на Веру Шелдукову за год до трагедии с Ромой Лебедевым: якобы учительница била детей туфлями за опоздание на урок.

– Создается впечатление, что некоторые участники этой истории думают только о том, как использовать гибель ребенка в своих интересах, – говорит адвокат Борис Александров. – Я знаю, что в других школах забастовали родители: не будем платить никаких денег, раз дети из-за этого под поезд кидаются. На мой взгляд, самоубийство Лебедева должно было поднять проблему психологической незащищенности подростков. Ведь Рома не имел возможности ни пожаловаться на учительницу, ни даже просто поговорить с кем-то понимающим. Пять минут беседы с психологом могли спасти и его жизнь, и жизни сотен российских подростков, которые ежегодно кончают с собой при похожих обстоятельствах. Почему «старших друзей» нет в школах? И почему нет никакой службы, куда ребенок может пожаловаться на жестокое обращение преподавателей? И почему милиция не вмешивается, если ребенка, замеченного за курением, в учительской заставляют есть окурки (я знаю такой случай)? А у нас почему-то все свелось к вопросу, можно ли собирать с родителей деньги…

Петля на тонкой шее

– Высокий уровень подростковых самоубийств начинается с 15 случаев на каждые 100 тысяч человек, – говорит социолог Михаил Соколов. – У нас по мальчикам – 35 случаев. К счастью, девочки «отстают». К слову, в азиатских странах картина обратная: девушки совершают три четверти всех подростковых самоубийств. Специалисты говорят, что суициды – очень заразная вещь: вспомните трех балашихинских школьниц, которые бросились с крыши, взявшись за руки…

Данные по детским самоубийствам в России до сих пор являются закрытой информацией. Тем не менее известно, что за последние пять лет 14 тысяч несовершеннолетних в России покончили жизнь самоубийством. 70 процентов суицидов совершают психически здоровые дети из внешне благополучных семей. Только в Москве ежегодно фиксируется 12 тысяч вызовов «скорой помощи» по суицидным попыткам детей.

Недавно во Владимире первокурсница отравилась после провала на экзамене. Это не единичный, а очень характерный случай. Специалисты отмечают, что современным российским детям привито слишком серьезное отношение к учебе – следствие амбиций родителей, которые рассматривают успех ребенка как центральную задачу в жизни семьи. Стремление обеспечить будущее приводит к краху в настоящем. Если так пойдет дальше, то мы вскоре получим что-то сродни суицидальному синдрому подростков Японии и Южной Кореи, где в школу идут, как в бой, и перед каждой сессией по всем регионам начинается волна детских самоубийств.

– Стране нужны детские психиатры и психотерапевты. Сейчас на одного детского психиатра в России приходится 26 тысяч детей. А ведь, по оценкам экспертов, в психологической помощи нуждаются не менее половины российских детей, – говорит директор центра психологической помощи «Кэт» Людмила Крапухина.

– Детей толкает на суицид чувство вины, которую им прививают с раннего детства, – добавляет президент Санкт-Петербургского центра социальной реабилитации и адаптации Кирилл Титов. – Родители указывают ему, что он «плохой», потому что не видят другого способа на него повлиять. Их самих так воспитывали. Патриархальная мораль еще жива, хотя стала совершенно непригодной для современности.

Не торопись делать этот шаг

Институт скорой помощи имени Джанелидзе – одно из мест, где неудачливых самоубийц пытаются заново учить жить. Здесь в палатах, оформленных в успокаивающих тонах, с кружевными занавесочками, лежат люди разных возрастов и социального статуса. Противоестественное желание уйти из жизни роднит их. Вообще-то журналистам сюда нельзя. Знакомый врач провел меня по палатам вечером после последнего обхода.

Молодой человек с синей глубокой бороздой на шее делает вид, что спит.

– Это Володя, – бесстрастно рассказывает доктор, проводя меня по мужской половине. – Не хочет служить в армии. Рабство, мол, грязь, чуть ли не на панель солдат гонят. Его со второго курса отчислили, он снова поступил, а отсрочка – тю-тю. Вынули из петли. Служить страшно, а вешаться не страшно.

Вон Дима лежит у окна, беленький. Двадцать пять лет, у отца – автосалон. Девушка изменила, сел в «мерседес» и в стенку въехал. Ногу еле удалось сохранить. Ну что, брат, дальше-то жить будем?

Парень, читавший какую-то книгу про бандитов, поднял глаза.

– Будем, – твердо сказал.

– Вчера не будем, а сегодня – будем?

Дима кивает с виноватой усмешкой.

– Ну, и слава богу… Бездомных много, – продолжает врач. – Это Николай, ночевал на вокзалах, везде гоняли. Нажил цирроз, пневмонию, псориаз. Бросился под поезд – оторвало ноги. Теперь пытаемся пристроить его в приличный приют.

Николай смотрит в сторону, как будто говорят вовсе не о нем.

– Вон Алексей, молодой бизнесмен. Взял кредит, прогорел. Отдавать нечем. Увидел единственный способ решить проблему. Может, лучше рукава закатать – и за дело?

– Откуда я столько возьму? – вскидывается парень.

– Попробуешь – и все получится. Тут на прошлой неделе один хрюндель выпиcался. Разбил машину приятеля, «восьмерку», залез на крышу и – с пятого этажа. Хорошо, кусты. Ты бы, Леша, тоже из-за «восьмерки» прыгнул?

– Ну, это разве проблема? – отвечает Алексей. – Вот у меня проблема!

– Он то же самое говорил…

Елена Болюбах, консультирующий психолог, несколько лет проработала на телефоне доверия. До пятидесяти звонков в день. И именно от нее нередко зависело, решится человек на последний шаг или передумает, отойдет. Говорит:

– Один из самых распространенных штампов – что все суицидники слабые люди. Ничего подобного. Они просто более живые, эмоциональные, чувствующие…

– Существуют ли какие-то закономерности в способах, времени самоубийств, особые группы риска?

– Считается, что пик самоубийств приходится на время с утра до полудня. По времени года – весна-осень. Чаще всего вешаются и бросаются с высоты.

– О чем нужно подумать людям, размышляющим над самоубийством?

– Решившим уйти я бы посоветовала для начала просто выждать месяц: раздать долги, распорядиться имуществом. Нельзя же, например, сбежать на тот свет, оставив детей голодать. Нужно просто переключиться. Все в нашей жизни проходит. И большинство выживших суицидентов жалеют впоследствии о своем поступке.

Денис Терентьев, Санкт-Петербург, специально для «Совершенно секретно»