С крупнейшими провалами советской агентуры разбирался сам Сталин

Если судить по иным материалам периодической печати и некоторым книгам российских авторов, 1930-е годы для советских спецслужб – пора сплошных побед на «внешнем фронте». Это, однако, далеко не так. Не случайно Ян Берзин, начальник 4-го разведывательного Управления Штаба РККА отмечал в 1930 году: «Разведка – игра со многими неизвестными, неудачи в ней неизбежны». Как в воду глядел… ОТПОР КЛЕВЕТНИКАМ

…Неприятности начались весной 1934-го с короткого сообщения в «Правде». На первой странице, где помещались наиболее интересные иностранные новости, под характерным для партийного официоза заголовком «Антисоветская кампания французских черносотенцев» появилась небольшая корреспонденция из Парижа о том, что здешняя печать после нескольких месяцев молчания пытается использовать дело о шпионской организации, раскрытой осенью 1933 года во Франции, для нападок на СССР. «С этой целью, – отмечал центральный орган ЦК ВКП(б), – большинство газет помещает вымышленные сообщения о том, что шпионская организация действовала якобы в пользу Советского Союза…»

Эта публикация вряд ли привлекла внимание рядовых граждан «первого в мире социалистического государства», которым хватало своих забот. Но на партийном олимпе, где, конечно, обладали большей информацией, засуетились. Материалы о советском шпионаже не сходили со страниц европейских газет, что, конечно, не доставляло радости лидерам СССР.

Разумеется, «Правда» к щекотливому вопросу не возвращалась. Однако Берзин понимал: если уж она сообщила о произошедшем, нужно ждать обсуждения ЧП на высшем уровне. И готовиться к критическому разбору работы руководства военной разведки с соответствующими выводами. Ведь грандиозный скандал разразился именно из-за его просчетов.

Через несколько дней были подготовлены все материалы для очередного заседания Политбюро ЦК ВКП(б). 29 марта 1934 года с докладом «О компании за границей о советском шпионаже» выступил сам Сталин. После прений приняли решение: заместителю наркома иностранных дел Николаю Крестинскому сегодня же представить текст опровержения ТАСС, а наркому по военным и морским делам Клименту Ворошилову подробно ознакомиться с вопросом и доложить Политбюро.

Крестинский выполнил поручение, и уже на следующий день на первых полосах всех центральных газет СССР можно было прочитать следующее: «В связи с появившимися во французской печати утверждениями, будто группа лиц разной национальности, арестованная в Париже по обвинению в шпионаже, занималась им в пользу СССР. ТАСС уполномочен заявить со всей категоричностью, что эти утверждения являются ничем не обоснованным клеветническим вымыслом».

К сожалению, это «опровержение» было абсолютно лживым.

КАК ЭТО БЫЛО

«Каша» заварилась в Прибалтике. 4 июня 1933 года латвийская полиция разгромила одну из резидентур советской военной разведки. Основные агенты резидентуры – Чауле, Матисон и Фридрихсон – были арестованы. Провал произошел по вине руководства 4-го Управления, которое, зная о том, что Чауле и Матисон известны латвийской контрразведке, тем не менее не предприняло никаких мер для того, чтобы они покинули страну.

О ЧП в Латвии в Центре узнали из бюллетеней иностранной информации ТАСС. Однако этим мало обеспокоились, и провал распространился на другие страны. В Гамбурге 6 июля был арестован агент-вербовщик 4-го Управления, член Компартии Германии Юлиус Тросин, долгое время работавший курьером на разведывательных линиях, связывающих Латвию, Францию, Румынию, Эстонию, Англию и Финляндию с Москвой. Он выдал известные ему явки и лиц, принимавших и отправлявших почту.

Следующий удар был нанесен в Финляндии. 10 октября 1933 года в Хельсинки полиция схватила нелегального резидента 4-го Управления Марию Шуль-Тылтынь и ее помощников Арвида Якоюсона, Юхо Эйнара Вяхью и Франса Клеметти. Как писал в своей докладной записке Сталину зампред ОГПУ Генрих Ягода, провал произошел вскоре после разоблачения бывшего начальника пункта разведывательных переправ 4-го отдела штаба Ленинградского военного округа Армоса Утриайнена как финского агента, выдавшего полиции Финляндии всю известную ему агентурную сеть в Суоми.

Естественно, после измены Утриайнена требовалось перестроить работу резидентуры 4-го Управления. Однако возглавлявший ее с 1932 года военный атташе Александр Яковлев по-прежнему оставил линии связи в руках лиц, внушавших серьезные подозрения. Более того, игнорируя элементарные требования конспирации, Яковлев и его помощники Николай Сергеев и Яков Торский встречались с Шуль-Тылтынь у нее на квартире. Когда в октябре 1933 года начались аресты второстепенных источников сети, у Яковлева и руководства 4-го Управления еще имелась возможность вывести из-под удара наиболее ценную агентуру и вывезти ее в Советский Союз. Однако это сделано не было.

А вскоре последовал грандиозный провал во Франции. 19 декабря 1933 года в Париже были арестованы резидент 4-го Управления Вениамин Беркович с женой, его помощник Шварц, связистка Лидия Шталь, профессор Луи Мартен, работавший в отделе шифров французского Морского министерства, и несколько агентов. Аресты продолжались более года и затронули кроме Франции Великобританию, Германию и США. Лишь немногим сотрудникам резидентуры удалось скрыться. У арестованных были изъяты документы, радиоаппаратура (коротковолновые приемники и передатчики).

Причем французский провал, явно связанный с финским, так же как и последний, можно было предотвратить. Еще в 1932 году тогдашний резидент в Париже Кильчицкий обнаружил за собой наблюдение и сообщил об этом Центру, но его не отозвали.

ДОКЛАДНАЯ ЯГОДЫ

Конечно, поражения на фронтах тайной войны советские военные разведчики терпели и раньше. Неопытность, особенно в начале 1920-х годов, отсутствие квалифицированной агентуры и, как следствие этого, использование для разведывательной работы членов местных компартий – все это было у Разведупра (впрочем, у Иностранного отдела ОГПУ – тоже). Но такое количество серьезных провалов, да еще за такой короткий срок – подобное имело место, пожалуй, впервые.

На этом фоне деятельность 4-го Управления во главе с Берзиным, само собой, выглядела не лучшим образом. После публикаций во французской печати и выступления Сталина на Политбюро Особый отдел ОГПУ, который держал под контролем Наркомат по военным и морским делам, забил тревогу. Так как уже в те годы все звенья советской разведывательной «триады» (военная разведка, ИНО и Отдел международных связей Коминтерна) курировались лично Сталиным, ему и была адресована подробная докладная записка о работе 4-го Управления.

На десяти страницах шло сухое перечисление имевших место печальных фактов, даты, фамилии провалившихся. Выводы были сведены в один абзац: «Тщательное изучение причин провалов, приведших к разгрому крупнейших резидентур, показало, что все они являются следствием засоренности предателями; подбора зарубежных кадров из элементов, сомнительных по своему прошлому и связям; несоблюдения правил конспирации; недостаточного руководства зарубежной работой со стороны самого 4-го Управления Штаба РККА, что, несомненно, способствовало проникновению большого количества дезориентирующих нас материалов».

Документ подписал Генрих Ягода.

Время тогда было тихое. Кирова еще не застрелили и до массового террора дело пока не дошло. В 1937-м или 1938 году за подобные провалы расстреляли бы все начальство Разведупра, обвинив каждого из руководителей в принадлежности одновременно к нескольким иностранным разведкам. Но весной 1934 года столь крутые меры не практиковались. Сталин внимательно изучил докладную Ягоды и наложил на первой странице, как он всегда это делал, резолюцию: «В мой личный архив. И. Ст.» и решил рассмотреть работу военной разведки на очередном заседании Политбюро. К этому дню были подготовлены все необходимые документы, включая и проект постановления.

ПРИЧИНЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ

26 мая партийный ареопаг обсудил «Вопросы 4-го Управления Штаба РККА» и принял развернутое постановление. После чего протокол № 7 был упрятан в «Особую папку», где и пролежал 60 лет до 1994 года.

Все вспомогательные материалы к постановлению Политбюро до сих пор находятся в недрах Президентского архива и установить авторов проекта этого документа пока невозможно. Но совершенно очевидно, что готовили его профессиональные разведчики, тщательно проанализировавшие причины провалов в странах Европы.

В постановлении говорилось, что создание крупных резидентур в некоторых странах и сосредоточение в одном пункте линий связи нескольких резидентур – недопустимо. Вдобавок подчеркивалось: «Переброска расконспирированных в одной стране работников для работы в другую страну явилась грубейшим нарушением основных принципов конспирации и создавала предпосылки для провалов одновременно в ряде стран». Обращалось внимание на «недостаточность подбора агентурных работников и недостаточную их подготовку».

Это, кстати, было неудивительно. До 1935 года военная разведка не имела своего высшего учебного заведения для подготовки квалифицированных сотрудников. Берзин хорошо понимал, что необходимо обзавестись хотя бы нормальной разведывательной школой с двухгодичным сроком обучения. Но все его предложения на сей счет натыкались на непонимание и равнодушие Ворошилова.

Как положительный момент отмечалась, что Разведупр активизировал агентурную работу против Германии, создавая новые резидентуры как в этой стране, так и в соседних государствах. (Здесь нельзя не упомянуть о Варшавской резидентуре, созданной Рудольфом Гернштадтом. Она успешно функционировала без единого срыва до разгрома Польши, используя для получения ценнейшей информации сотрудников германского посольства в Варшаве во главе с послом Мольтке.)

После обсуждения всех вопросов, связанных с деятельностью военной разведки, Политбюро постановило вывести 4-е Управление из Штаба РККА и подчинить его непосредственно наркому обороны. Начальнику Разведупра предлагалось в кратчайший срок перестроить всю систему агентурной работы, создав небольшие и совершенно самостоятельные резидентуры. Каждая резидентура должна была иметь самостоятельную связь с Центром. Чтобы справиться с острой кадровой проблемой зарубежной агентуры, было решено в кратчайший срок создать специальную школу разведчиков на 200 человек и укомплектовать ее тщательно проверенным командным составом.

Была определена группа стран, против которых должна была бы в первую очередь направлена деятельность агентурной разведки: Польша, Германия, Финляндия, Румыния, Англия, Япония, Китай. Изучение вооруженных сил остальных государств предлагалось вести легальным путем через официальных военных представителей.

Чтобы увязать работу военной и политической разведок, решили создать постоянную комиссию в составе начальника Разведупра и начальника ИНО ОГПУ. Комиссия должна была обсуждать и согласовывать общий план разведывательной деятельности за границей, заниматься взаимной информацией, предупреждать друг друга о возможных провалах, обмениваться опытом. Комиссию обязали изучить все провалы (как по линии Разведупра, так и по линии ИНО) и выработать мероприятия против их возможного повторения в будущем. Тщательная проверка отправляемых за кордон сотрудников также возлагалась на эту комиссию.

Таким было это развернутое решение Политбюро. Впервые высшая партийная инстанция столь тщательно и подробно рассмотрела и проанализировала работу военной разведки. Разобрали «по косточкам» и центральный аппарат, и деятельность зарубежных резидентур. Решили, хотя и в половинчатом виде (школа была создана одногодичной, что было явно недостаточно для солидного обучения), вопрос о подготовке кадров. Можно не сомневаться, что Берзину удалось выбить дополнительные валютные ассигнования и пополнить бюджет Управления. Всю систему военной разведки в центре и на периферии встряхнули настолько основательно, что отзвуки этой встряски чувствовались еще очень долго…

Евгений Горбунов , Независимое военное обозрение