Листи в УК

Только не сдавайтесь. Когда-нибудь будет мир – и мы должны встретить его людьми

15 Січня 2016

В Донецке у нас была четырехкомнатная квартира…Уехали мы почти сразу же, летом [14 года].

«В Донецке у нас была четырехкомнатная квартира…Уехали мы почти сразу же, летом [14 года]. Все произошло буквально в один день. Мы с дочкой и маленькой внучкой пошли в магазин. При нас ворвались эти, с автоматами, потребовали сдать кассу. Охранник, молодой мальчишка, пытался с ними поговорить. Они выпустили по нему очередь. Дочка впала в ступор, я буквально еле сдвинула ее с места. Мы вернулись домой, она кинулась собирать вещи…»

Как-то недели три назад я покупала на Соломенке в аптеке достаточно редкие лекарства, для нашей знакомой девочки-снайпера-медика-спецназовца) В руках список, уточняем с провизором кое-какие нюансы, ищем дешевые аналоги и теде. Окошек рядом много, свободных, но за мной упрямо стоит пожилая женщина:

– Простите, вы же туда? Вы военным покупаете?

– А почему вы так думаете?

– Ну, список большой, и вы вроде как в форме [тут, конечно, смешно, потому что у меня просто штаны цвета хаки, рябая зеленая куртка и вечно огромный рюкзак ослика Иа]…Простите, но можно я вам дам 100 гривен?

– эээ …

Пока я сомневаюсь, прилично ли отбирать у человека сотню, купюра молниеносно оказывается в моем кармане. Женщина просит подождать ее – пока сделает покупку. И в это время написать для нее номер карты и телефон… Выходим на улицу. В течение пятнадцати минут я слушаю маленькую историю маленькой донецкой семьи.

Они с мужем – врачи на пенсии, осели в небольшом прифронтовом городке. Дочка – тоже медик, но они с зятем добрались до Киева, снимают однокомнатную квартиру, пашут на нескольких работах, и ни на что не жалуются.

«Ну тяжело было поначалу, раз – и строй все с нуля. Да, осталось все нажитое там. Но это не важно, – говорит моя собеседница. – Понимаете… Хотя нет, пусть вы этого не поймете. Там как будто 37-й год. Там тебя готовы в любой момент или сдать, или подлянку какую-то сделать. Вот тем первым летом, как вообще еще ничего не было, подкармливали один наш блокпост. И там у солдатика нарыв был на стопе, а муж мой хирург, так мы приехали вырезать, с полчаса времени машина наша стояла. Что вы думаете? У меня потом соседка спрашивает: «Что это вы делали у укропов, а?». И я боюсь ее, мало ли что в голове! Наплела, мол к документам прицепились, гады. И звонили кому-то, сверяли».

Я не успеваю вставить ни слова. Женщина приятная, живая. Видно, что ей надо кому-то выговориться. Смеется, что я попала ей под руку: мол, дети не разрешают нервничать, так как у нее давление, а с чужим человеком и поделиться можно.

«Донецк, Горловка – мои родные места, я там выросла, работала всю жизнь, у меня там родственники. Были, вернее. Мы перестали общаться. Как они ненавидят…Меня, вас. Да всех. Без разбору – все кругом враги и бЭндЭровцы. Вот Андреевич удивляется на том свете, стал же ж человек супер-звездой», – и тут не перестает шутить экс-донетчанка.

«Да, там, конечно, остались еще люди. Наши люди, – она как бы предупреждает напрашивающийся вопрос. – Мы должны им как-то помочь, собрать, забрать – я не знаю. А вот то все, остальное – это ужасно. Не Украина все это. Я не хочу туда возвращаться. Не хочу жить среди убийц и стукачей. Не хочу, чтоб с их внуками росли мои внуки. Стена, проволока, блокада, что угодно. Думаю, так и будет. Когда-нибудь. Жаль, что перед этим погибло и погибнет еще столько людей».

На днях созванивались – с праздниками, счастья, здоровья. «Если у нас кто раненый будет из ваших лежать – говорите! Проведаем, суп сварим, пирожки спечем… И, знаете, Ирочка, вот еще что. Пожалуйста, передайте всем вашим коллегам. Не сдавайтесь. Только не сдавайтесь. Когда-нибудь будет мир – и мы должны встретить его людьми».

***