Курорт закрыт. «Туристический рай» на Кавказе становится адом

Кабардино-Балкария взорвалась серией резонансных терактов: массовый расстрел туристов из Москвы, подрыв канатной дороги, нападение боевиков на Нальчик. Они не разрушили иллюзии о спокойствии на Северном Кавказе — их ни у кого и не было. Но заставили причислить к иллюзиям масштабные планы строительства в регионе новых горнолыжных курортов.

Между тем туристический кластер — едва ли не главный проект правительства, призванный возродить экономику Северного Кавказа, победить безработицу, бедность, а с ней и терроризм. Расстреляв туристов из Москвы, боевики нашли легкий способ если не разрушить эти планы, то сильно осложнить их осуществление.

Да черт его знает, что тут вообще происходит! Вроде бы кто-то два раза из подствольника пальнул… — Группа кабардинских силовиков окружила здание республиканской ФСБ и уже минут тридцать пытается понять, зачем их экстренно пригнали к площади Абхазии в центре Нальчика.

С боевиками в горах борются исключительно военные. Фото  Алексей Майшев для «РР»

Милиционеры все прибывают, причем многие приезжают на такси — все-таки пятница, вечер, конец трудовой недели. Несмотря на то что в Москве уже вовсю тиражируются сообщения о нападении боевиков на столицу Кабардино-Балкарии, в самом Нальчике подозрительно спокойно. Ну да, обстреляны здание ФСБ и два поста ДПС. Да, кто-то бросил гранату на территорию ведомственного чекистского санатория. Но никто же не погиб, а один раненый милиционер не в счет — к подобному здесь уже давно привыкли.

— Нагнали там страху в Москве. «Город-герой Нальчик пал под ударами ваххабитов», — улыбается двухметровый капитан милиции. — Не дождетесь!

Спустя час у обстрелянного здания ФСБ почти никого не остается. Последними уезжают три парня из числа немногочисленных зевак: на автобусной остановке они долго наблюдали за происходящим, снимая суету силовиков на сотовые телефоны.

— Нападавших поймали? — спрашивает один из них.

— Вроде бы нет.

— Ха! Лохи, — радуется парень и запрыгивает в подошедшую маршрутку: несмотря на официальное объявление о нападении боевиков на Нальчик, место происшествия никто не оцеплял, транспорт как ездил, так и ездит.

После недели, проведенной в республике, реакция и местных жителей, и местных милиционеров на происходящее уже не удивляет. Люди действительно привыкли к постоянным выстрелам, взрывам и убийствам. Просто еще неделю назад о ситуации в Кабардино-Балка­рии не говорили по федеральному телевидению и почти не писали в федеральных газетах. За пару дней до обстрела здания ФСБ нам на глаза попалась обычная милицейская сводка конца июня прошлого года, в которой кратко описывались происшествия рядовой недели.

29.06.2010. В селе Жемтала неизвестные обстреляли поселковую администрацию и участковый пункт милиции. Затем здание взорвали и подожгли.

30.06.2010. Около полуночи неизвестные бросили гранату на пост ДПС «Нартан». Один милиционер ранен.

02.07.2010. Радиоуправляемое взрывное устройство взорвано под днищем автомобиля преподавателя Нальчикского филиала Университета МВД. В расположении полка ППС взорвана граната. Один милиционер ранен.

04.07.2010. В микрорайоне Вольный Аул убит старший лейтенант милиции Ризуан Гендугов.

05.07.2010. В центре Нальчика ранен начальник подразделения УФСБ по КБР. В селе Заюково убит следователь баксанского межрайонного следственного отдела капитан Арсен Канлоев. В автомобиле командира взвода ППС Эльбрусского ОВД обнаружено взрывное устройство. В Баксане ранили 39-летнего капитана ФСБ.

Отношение страны к происходящему в Кабардино-Балкарии изменилось неделю назад, когда неизвестные на трассе Баксан — Азау расстреляли пятерых туристов из Москвы. Три человека погибли. Местные жители уверены, что, если бы не расстрел столичных гостей, никто в стране не обратил бы внимания на то, что в это же время был убит глава поселка Хасанья и взорвана канатная дорога на горе Эльбрус. Чиновников здесь убивают с привычной регулярностью, а злополучную канатку за последнее время взрывали уже три раза.

Контртуристическая операция

— На какое-то время мы можем оказаться в положении резервации. Туристов к нам больше не пускают. С девяти вечера до шести утра комендантский час. Прошу вас не конфликтовать с правоохранительными органами.

Поселок Эльбрус. Десять километров от одноименной горы. Именно в этом районе сначала подорвали канатную дорогу, затем обнаружили начиненный взрывчаткой автомобиль. Сегодня в местном клубе сельский сход. Накануне в соседний город Тырныауз приезжал полномочный представитель президента Александр Хлопонин. После его встречи с местными чиновниками туристам официально запретили въезжать на территорию Приэльбрусья и не менее официально предложили жителям самим бороться с боевиками.

Фото  Алексей Майшев для «РР»

Отсутствие туристов для местных означает повальную безработицу, потерю средств к существованию и долговую яму: 80% населения ущелья последние годы живут исключительно за счет приезжих. Небольшой зал дома культуры набит до отказа. С обозленными людьми должны были встретиться представители республиканского правительства и руководители правоохранительных органов. В итоге власть на сходе представляют лишь глава поселка, советник главы района и трое пограничников с близлежащей заставы «Верхний Баксан». Низовые звенья вертикали власти с электоратом предельно откровенны:

— Я был на совещании у Хлопонина, — говорит советник районного главы Махмуд Энеев. — Если в Нальчике нам не позволят работать с туристами и зарабатывать, то надо будет принять обращение к федеральным властям. Больше мы ничего сделать не можем.

— Почему мы вообще должны просить? Почему у нас вообще ввели режим контртеррористической операции? За что? Туристов убили в соседнем районе.

— У меня нет ответа на этот вопрос.

Глава Эльбруса Узеир Курданов в очередной раз в одиночку отжимается за всю вертикаль российской власти.

— Нам теперь в центр занятости идти, что ли? — не унимаются собравшиеся.

— А смысл туда идти? Они никого на учет не ставят. Мы им статистику портим.

— Понятно уже, что КТО не отменят, туристов сюда больше не пустят. Так пускай хоть банкам команду дадут, чтобы с кредитами порешали. Или скидку дадут на газ и свет: даже пустые гостиницы и кафе надо отап­ливать. Налоговые послабления какие-нибудь.

— И для простых людей тоже пусть кредиты заморозят!

— Начальник банка сказал: уйдут туристы — он закроет отделение. Вроде как нет смысла его держать. Все равно у нас денег нет.

Сельские сходы в Эльбрусе с ноября прошлого года проводятся постоянно. По инициативе Курданова. Он честно говорит, что в первую очередь они нужны для того, чтобы местная молодежь не уходила в лес.

— Многие не верят ни властям, ни правоохранительным органам. Пока власть не начнет прямо и честно общаться с народом, ничего у нас не изменится. Вот я и решил попробовать. Население, если быть с ним честным, прощает все. Если я перед людьми выйду и честно скажу, что вот я украл миллион из бюджета, купил машину сыну, но тут же покаюсь и скажу, что больше не буду, то, честное слово, они меня простят. За честность. А если я украду рубль и буду пытаться его прятать и все отрицать, то уже никогда они не поверят ни одному моему слову. Людям нужна справедливость и возможность самим влиять на собственную жизнь.

Этими сходами мы и вернули часть молодежи из леса. То есть пусть на самом низовом уровне, но их встроили во власть. Они поняли, что их мнение важно, что к ним прислушиваются, что они могут что-то реально решить. Пусть это касается вывоза мусора или освещения улиц, но это уже хоть что-то. А что до предложения Хлопонина самим взять оружие и разобраться с бандитами… То, что зависит от нас, мы сделаем. Но то, чего Хлопонин хочет от нас, мы делать не будем. Я не могу сказать людям: «Идите и убивайте соседей, которых считаете бандитами». Это начало гражданской войны. У нас кровная месть очень сильно развита. Если кто-то в кого-то стрельнет, то это на долгие годы. Поэтому я считаю, что борьба с бандитами — это задача власти.

— Не боитесь, что боевики вас застрелят?

— Если честно, то для меня страшнее не угрозы боевиков, а угрозы власти, представителем которой я, по сути, являюсь. Против меня уже возбуждали два уголовных дела, двадцать два месяца я был под следствием, на восемь месяцев меня отстраняли от работы. Это страшнее. И еще… Из нашего села среди бандитов я знаю, наверное, трех человек. У двоих из них чувство обостренной справедливости было. В нашем мире они справедливости не нашли. Но они бы не стали тут ничего взрывать: их родственники работают на этом курорте.

Его слова в Приэльбрусье готов подтвердить каждый. Здесь практически невозможно встретить человека, который бы придерживался официальной версии о причастности к взрыву канатной дороги и расстрелу туристов местных ваххабитов.

— Я уверен, что все произошедшее — элементарный передел собственности, — говорит Ахмат Залиханов. — Нас просто хотят выдавить с горы. Москва же планирует вложить в курорты Северного Кавказа больше 400 миллиардов рублей. При осваивании таких средств наше присутствие на Эльбрусе не нужно. Вот и началось.

У Залиханова две гостиницы, построенные в кредит. Банку он должен 20 миллионов рублей. О будущем старается не думать — ничего хорошего там для таких, как он, нет.

В этот момент по телевизору президент Медведев на совещании в Северной Осетии рассказывает, что в прошлом году на Кавказе были ликвидированы 332 боевика и убиты 260 сотрудников правоохранительных органов. Залиханов почти шепотом говорит:

— Практически ничья.

Расстрел кластера

Версия Ахмата о переделе собственности, столь популярная на Северном Кавказе, кажется тем не менее слишком уж фантастической. Москва, которая планирует вложить в курорты Северного Кавказа 400 миллиардов руб­лей (на самом деле даже 450), — это, собственно говоря, федеральное правительство. Речь идет о туристическом кластере — масштабном проекте, в прошлом году презентованном Хлопониным и нашедшем поддержку у президента.

Развитие туризма всегда рассматривалось как один из способов вытащить из ямы экономику Северного Кавказа. Об этом говорили постоянно — в каждой республике лениво обсуждали проекты строительства горнолыжных курортов, но до назначения Хлопонина полпредом дело с места почти не двигалось.

Красноярский варяг придал обсуждению мощный импульс. Собрал едва ли не все имеющиеся проекты горнолыжных курортов, добавил им размаха (то есть увеличил в несколько раз проектную протяженность горнолыжных трасс, число подъемников, гостиниц и смету), объединил все в один проект. Задача — за 10 лет построить 5 крупных горнолыжных курортов, работу на которых получат 160 тысяч человек. На Северный Кавказ будут приезжать чуть ли не 10 миллионов человек ежегодно.

Для этого проекта стрельба и массовые убийства туристов в Кабардино-Балкарии тоже как удар под дых. Ведь 390 миллиардов рублей из 450 власти рассчитывают получить от частных инвесторов (прежде всего иностранных), и туристы в этом проектируемом «горнолыжном раю» тоже должны быть в основном иностранные. Потому и возил Медведев проект не куда-нибудь, а в Давос, на экономический форум — заманивал инвесторов перспективами. А тут стрельба, взрывы, причем направленные именно против туристов.

— Крайне сомнительно, что зарубежные инвесторы будут вкладывать деньги туда, где постоянно стреляют и взрывают. Ведь последние 20 лет о регионе говорили только негативно, — сетует представитель Российского союза туриндустрии Ирина Тюрина. — Хотя очевидно, что никакой другой судьбы у Кавказа, если мы говорим о положительном сценарии, кроме как развивать туристическую отрасль, нет.

— В ближайшие два, три, четыре года иностранцы в Приэльбрусье и на другие кавказские горнолыжные курорты не поедут, — соглашается специалист по Кавказу, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Надежда Федулова. — Поворотным моментом станет проведение Олимпиады. Если Игры пройдут действительно на хорошем уровне, то идея кластера, возможно, и заработает. Олимпиада станет своего рода катализатором, наглядно покажет возможности и потенциал этих мест.

Но такая постановка вопроса предполагает и прямо противоположный вариант развития событий. Если хоть один теракт произойдет во время Олимпийских игр, это так дискредитирует регион, что никакие туристы туда уже никогда не поедут.

Тем более что и сейчас репутация у горнолыжных курортов Приэльбрусья, прямо скажем, неоднозначная. «Нападения постоянно: Терскол, Чегет, — делятся впечатлениями посетители одного из форумов сноубордистов. — В Чегете (гостиница) постоянно дежурит ОМОН, но они все братья тем, кто грабит и избивает, и все заминается. При мне в Терсколе русскому инструктору отрубили руку топором (кому точно, не знаю — первый сезон тогда катался). Меня с друганом избили и отобрали фотоаппарат, но нам повезло: в это время там был их прокурор, и все бандиты и менты на цырлах бегали, лишь бы замять дело. Вернули все деньги за фотик с лихвой. Кстати, дежуривший ОМОН принимал участие в драке (нас двое — их человек десять), но, увы, не на нашей стороне».

Тут же, правда, выясняется, что рассказ про отрубленную руку из серии «сам не видел: за что купил, за то и продаю», но в любом случае имидж курортов формируется скорее как мест экстремального отдыха. А много ли экстремалов среди европейских туристов?

— Что вы хотите, в горах милиции почти нет, все в низинных районах, — рассказывает нам президент компании «Альпиндустрия» Сергей Зон-Зам. В 2006 году на него на курорте тоже напали, избили, похитили сумку. А он в туристической отрасли Кабардино-Бал­карии человек не последний — вкладывается в развитие курортов, организует соревнования по фрирайду, спонсирует местных спортсменов. Он тогда написал письмо руководству республики с предложением создать специальные патрульные отряды для охраны туробъектов.

— Это было в 2006 году, с тех пор ничего не изменилось, — говорит Сергей. — Никаких патрульных отрядов, естественно, не создали. Как было, так и осталось: туристы боятся приезжать, инвесторы — вкладывать деньги.

Впрочем, от ситуации пятилетней давности есть одно существенное отличие. Тогда, говорит Сергей, все понимали, что речь идет об обычной уголовщине: были грабежи, разбои, но туристов никто не убивал. В последние год-два все изменилось: убийства стали регулярными. И все больше преступлений совершается под вывеской «джихада». Правда, многие местные жители считают, что это именно вывеска, за которой все те же бандиты. Просто «ваххабитский» бандитизм выгоднее обычного — как самим преступникам, так и силовикам.

Нереальные ваххабиты

Город Тырныауз. Километров тридцать от Эльбруса. Силовики считают его центром местного бандподполья. Когда-то здесь добывали вольфрам и молибден, Тырныауз был одним из самых богатых городов Кабардино-Балкарии. Сегодня территория комбината больше напоминает Сталинград после фашистской бомбардировки. Работы здесь практически нет. Зато вроде бы есть ваххабиты.

Уже сутки военные проводят спецоперацию по уничтожению засевших в горах недалеко от города боевиков. Неуловимые террористы вроде бы окопались в районе села Былым. Сначала силовики отчитываются о том, что убили семерых бандитов, потом заявляют о трех «двухсотых» и четверых задержанных. Потом вообще говорят, что все ваххабиты сумели уйти. Какая из версий соответствует действительности, неясно до сих пор. Твердо известно лишь, что один военный убит и еще шестеро ранены, — эти данные никто не опровергает.

На другой стороне ущелья внутренние войска блокировали бывший рудник молибденового комбината. Полгода назад там обнаружили нескольких боевиков. Полтора месяца их пытались выкурить из шахты. В итоге часть выходов из нее просто взорвали, остальные залили бетоном. Сколько там было террористов, удалось ли кого-нибудь взять живым или ликвидировать, доподлинно опять же не известно.

В этом особенность борьбы с террористами по-кабар­дински. Военные и спецслужбы бегают по республике, объявляют режим контртеррористической операции, в кого-то стреляют, но этого «кого-то» никогда не предъявляют общественности. Ни живого, ни мертвого.

— На этом деньги зарабатываются, — объясняет ветеран Чечни, ныне живущий в Тырныаузе. — За каждый день контртеррористической операции военный или фээсбэшник может получить до 20 тысяч рублей и еще вне­очередное звание в придачу. Плюс можно тело убитого боевика продать родственникам. Так что не исключено, что всех семерых, блокированных в ущелье, все-таки убили. Хотя, скорее всего, нет. Боевики ценнее живыми: их у нас мало, так что их берегут, выпускают из окружения, предупреждают об опасности.

— Это шутка?

— Это бизнес. Взаимовыгодный.

Мнения о том, много или мало в местных лесах именно «идейных» боевиков, расходятся. Наш собеседник, ветеран Чечни, говорит, что мало, потому что заставить человека уйти в лес не так-то просто, «тут серьезная работа нужна». Другие местные жители возражают: эту сложную работу силовики выполняют на зависть успешно.

— Наши менты многих из молодежи заставили в лес уйти, — рассказывают молодые парни, с которыми мы общаемся в одном из местных кафе. — Просто начинают цепляться к людям. Если парень не пьет, ходит в мечеть, то он уже привлекает их внимание. Его один раз в отдел забирают. Бьют. Второй раз. Третий. Человек просто не выдерживает и уходит в лес. А у нас тут, кроме как пить или в мечеть ходить, делать нечего. Вот и получается, что если ты не бухаешь по-черному, то уже потенциальный ваххаб.

Такими же методами — повальными арестами, избиениями, закрытием мечетей — силовики, по сути, спровоцировали масштабное нападение на Нальчик в 2005 году. Тогда большинство из 96 убитых боевиков оказались никакими не наемниками, а местными жителями, многие с высшим образованием, которых именно такими методами и выжили в лес. Через шесть лет история с нападением на Нальчик повторилась, пусть и в меньших масштабах.

— В Кабардино-Балкарии вообще с первого раза трудно понять сложившуюся обстановку, — объясняет один из местных контрразведчиков, естественно на условиях анонимности. — Здесь в тугой узел сплелось все: исламисты, криминал, коррумпированные до самого высшего уровня чиновники. Многие из них, кстати, сами платят «налог на джихад». Плюс серьезный земельный конфликт между кабардинцами и балкарцами. Плюс тихое, но жесткое выдавливание русскоязычного населения. Плюс нелепая ситуация с финансированием контртеррористических операций, когда вам платят не за результат, а за время, проведенное в поисках боевиков. Их просто невыгодно быстро ловить и уничтожать. Плюс интересы западных спецслужб, пытающихся создать на базе Кабарды некую «Великую Черкесию».

Реальные бандиты

— Все эти боевики выпестованы нашей властью, — говорит председатель центрального совета общественной организации «Совет старейшин балкарского народа» Исмаил Сабанчиев. — Никакие это не ваххабиты. Там от ислама столько же, сколько и у обычных уголовников. Я вам ответственно заявляю: под видом ваххабитов по республике действуют обычные рэкетиры.

Сабанчиев 39 лет проработал в системе МВД, с последней должности — начальника УВД Нальчика — уволился в звании полковника. Так что предмет знает хорошо.

— Обычный криминал элементарно перехватил бренд «ваххабиты», чтобы доить наших коммерсантов. Платят «налог на джихад» многие. Сами слова «ваххабит», «исламское бандподполье» очень пугают людей. В общем, примерно так: обычному вымогателю можно было бы и не платить, а якобы религиозному фанатику не платить страшно. Поэтому вымогатели и убийцы 1990-х сейчас стали «ваххабитами». Идейные там, конечно, тоже есть. Но их мизерное количество.

— А милиционеров и чиновников зачем им убивать?

— Это же их прямые конкуренты в крышевании коммерсантов. Вот и избавляются от них, попутно убивая честных милиционеров, у которых все еще есть возможность бороться с вымогательствами. Я откровенно говорю, что большинство таких бригад ходят под нашими высшими чиновниками. Уберите их с должностей, всех, начиная с президента республики Канокова, — и ситуация в разы улучшится. Поэтому и живыми боевиков почти никогда не берут. Живой боевик — это же источник информации. А вдруг он начнет говорить? Это никому не нужно.

Слова Сабанчиева на днях фактически подтвердил президент Медведев, потребовав от республиканских властей наконец честно определиться, с кем они борются — с исламскими террористами или обычными уголовниками.

К тем, кто бегает по лесу, у местных жителей отношение двоякое. С одной стороны, их считают уродами, мешающими жить нормальным людям. А с другой…

Судебный пристав Марат Чомартов стал жертвой боевиков в 2008 году. Попал в засаду. Был ранен в ногу. Долго ходил с палочкой. Говорит, что ваххабы перепутали его с начальником местного ОВД: машины у них одинаковые. Слушая Марата, понимаешь, что никакой обиды на нападавших он по большому счету не держит. Ну, ошиблись люди, перепутали нормального человека с ментом, бывает.

Такое отношение — не столько из-за имиджа бандитов-робингудов, сколько из-за крайне негативного отношения к силовикам. Побыв в Кабардино-Балкарии неделю, понимаешь, что большинство местных дейст­вительно считают милиционеров отдельным народом. Равно как и всю власть. И в этом, собственно, едва ли не главная проблема региона.

— Там требуется эффективная власть, которую уважали бы, а не просто боялись, — говорит специалист по Северному Кавказу, социолог, профессор Северо-Западного университета в Чикаго Георгий Дарлугян. — Но нынешняя власть на Северном Кавказе неэффективна. Потому что местными чиновниками она понимается как распределение деловых возможностей. Мало кто из представителей этой власти предполагает, что их жизненный статус, успех как-то связан со служебным продвижением. Он связан с занятием каких-то постов, как правило, краткосрочным, после чего, если не удалось накопить политического или делового капитала, вы проигрываете — вы зря приходили во власть. И получается, что у вас, с одной стороны, слабая власть, с другой — слабая экономика, которая не может эффективно задействовать значительную часть молодежи. И эти люди выпадают из жизни, пополняют бандподполье. Это проблема не только Северного Кавказа. Просто в других регионах России она выливается не в терроризм, а в бытовую преступность, в алкоголизм, и поэтому мы этого не замечаем.

Решение проблемы, считает Георгий Дарлугян, в создании нового корпуса чиновников. Но дело это небыстрое. А пока местные жители не верят власти и тому, что она может сделать для них хоть что-то полезное.

Виртуальная власть

В результате общество в штыки принимает любые инициативы власти. Предложил Александр Хлопонин трудоустроить 25 тысяч местных безработных в других регионах России — натолкнулся на нежелание людей никуда уезжать.

— Хлопонин всю эту программу по переселению местных жителей в Россию специально придумал. Им нужна наша земля, — кипятится молодой житель поселка Тенекли. — Никуда мы не поедем. Что мы, дураки, что ли, и не понимаем, что нас там всех перебьют?

Гораздо больше людей волнует вопрос распределения земли, которой в горах не так уж и много. Балкарцы уже давно требуют признать за ними право на так называемые межселенные земли, примыкающие к их селам. Активисты выиграли несколько судов, но спорную землю так и не получили. Прошлым летом балкарские старейшины протестовали в Москве, на Манежной площади, потом проводили акции протеста в Нальчике и Пятигорске. Но власть их не заметила.

— Мы же не требуем ничего сверхъестественного. Мы всего лишь хотим, чтобы на территории Кабардино-Балкарии соблюдались законы Российской Федерации, — объясняет заместитель руководителя межрегиональной общественной организации «Балкария» Руслан Бабаев. — Раз суд признал наше право на землю, выполните это решение.

Сегодня балкарцы официально требуют отставки руководителя КБР Арсена Канокова и введения прямого президентского правления из Москвы. В общем, тлеющий земельный конфликт спокойствия в республике не добавляет.

Показательно и то, что республиканская власть почти не обозначает своего присутствия на вверенной территории. Все местные жители независимо от национальности уверяют, что крайне редко видят более или менее серьезных чиновников. Со всеми проблемами люди предпочитают сразу обращаться или к полпреду Хлопонину, или в Москву. За все время последнего обострения ситуации в Кабардино-Балкарии президент Каноков так живьем перед людьми и не появился. Его больше показывали по телевидению: сначала он предложил организовать отряды самообороны, потом сказал, что его неправильно поняли, и, наконец, вообще пропал в коридорах власти на бесконечных совещаниях.

Во всей этой контртеррористической неразберихе главными пострадавшими оказываются те, кто без всяких кластеров пытается развивать туризм.

— Кататься будете? Нет? Ну, как хотите. После вас сюда уже никого другого не пустят, — с грустной улыбкой говорит Хусей Джуртубаев.

На горнолыжном курорте он занимался техническим обслуживанием канатной дороги, но в ближайшее время работы не предвидится.

— И что дальше будете делать?

— Хозяйством займусь. А летом будем останки погибших в Великую Отечественную с ледника спускать. Людей надо похоронить по-человечески.

Во время той войны в этих местах шли ожесточенные бои. Многие погибшие с обеих сторон до сих пор лежат высоко в горах. В прошлом году Джуртубаев с друзьями спустил вниз останки трех солдат. Похоронили за свой счет. В августе будут спускать следующих.

Авторы: Владимир Антипин, Андрей Веселов; Россия, Русский Репортер

Tweet