Сталинский вариант поджога Рейхстага

В истории многих стран происходили события, которые в одно мгновение коренным образом изменяли их политическое развитие, их лицо и в конечном счете определяли их судьбы на многие годы. Таким событием в истории СССР стало убийство в Смольном 1 декабря 1934 г. члена Политбюро ЦК ВКП(б), Оргбюро, секретаря ЦК и руководителя Ленинградской партийной организации С.М. Кирова. 

Советские историки и нынешние поклонники Сталина сделали все, чтобы принизить значение и исказить суть этого события, представить убийство Кирова чисто бытовым преступлением одиночки Леонида Николаева, террористическим актом, к которому Сталин не был причастен. При ближайшем рассмотрении, однако, вся их аргументация рассыпается. Никто не видел, что Леонид Николаев стрелял в Кирова. Да, он был найден лежащим в истерике рядом с убитым Кировым. Но это не означает, что он находился на месте своего преступления.

Не выдерживает критики и якобы главный мотив преступных действий Николаева — ревность. Нет никаких доказательств, что Киров вообще был знаком с женой Николаева Мильдой Драуле. Нельзя серьезно относиться, как это делают некоторые историки, и к протоколам допросов Николаева, где он признает свою вину. Я многие годы занимаюсь следственными делами выдающихся ученых, неоднократно публиковал их и хорошо знаю, как с помощью жестоких пыток и издевательств, психологического давления, бесконечных допросов выбивались признательные показания, особенно когда Сталин был заинтересованным лицом.

Чтобы выгородить Сталина, утверждают, что у него не было мотива для расправы с Кировым, что они были близкими друзьями и единомышленниками. Но есть многочисленные свидетельства того, что в 1934 г. эта дружба закончилась. И вообще в политике друзей не бывает. Расправа Сталина над его бывшими друзьями Бухариным, Рыковым, Каменевым, Зиновьевым и многими другими показывает, что он решал вопрос «убивать или не убивать» без оглядки на прежние дружеские отношения.

Сталин и Киров

Также ничем не подтверждаются рассуждения о причастности к убийству оппозиционеров и зарубежных спецслужб.

Простые люди поняли сразу, откуда ветер дует. Отсюда известная частушка: «Эх, огурчики, помидорчики, // Сталин Кирова пришил в коридорчике». То, что давным-давно понял народ, решительно отвергается в наших средствах массовой информации. В интернете на 6 миллионах страниц, повествующих об убийстве Кирова, в подавляющем большинстве рассказывается об одиночке-убийце Николаеве, о любовном треугольнике, о мести Николаева за поруганную честь, о непричастности Сталина к убийству. Эти рассуждения постоянно муссируются на государственном телевидении. Цель прозрачна: обелить Сталина, правоохранительные органы и спецслужбы.

Шаг к истине был сделан после известного доклада Н.С. Хрущева о преступлениях Сталина на ХХ съезде КПСС в феврале 1956 г. Вопрос о его роли в убийстве Кирова был в центре внимания специальной комиссии, которая пришла к выводу, что Сталин был заказчиком преступления. В ее состав входила и член партии с 1916 г. О. Г. Шатуновская. Этой комиссии удалось установить, что в процессе избрания членов ЦК на XVII съезде ВКП(б) 292 делегата проголосовали против Сталина, а против Кирова — лишь 3. Стал известен и другой мотив: предложение, сделанное Кирову группой деятелей партии возглавить ее вместо Сталина. «Моя голова лежит на плахе», — сказал тогда Киров (см. «Новую газету» от 1 июня 2009 г. — Г. Померанц. «Сталин заказал убийство Кирова»). Однако Леонида Николаева продолжали повсеместно рассматривать как убийцу.

Так сложилось, что в первой половине 90-х годов я неожиданно для себя оказался в эпицентре проблематики, связанной с убийством Кирова. В это время я собирал биографические материалы об известном ученом, политическом и общественном деятеле академике Давиде Борисовиче Рязанове (1870—1938). Тогда я встречался с его родственниками, знакомыми, сотрудниками, записывал их воспоминания. Так я оказался у внучатой племянницы академика Киры Борисовны Машковой и в ходе разговора с ней узнал, что ее отец Борис Осипович Шиф, управляющий одним ленинградским книжным издательством, ведущий лектор обкома партии, 1 декабря 1934 г. принимал участие в работе Комиссии по подготовке пленума Ленинградского обкома ВКП(б).

Заседание проходило в Смольном на третьем этаже, в кабинете второго секретаря обкома М.С. Чудова в присутствии 20—25 человек. Именно туда и направлялся Киров, и возле дверей этого кабинета после выстрела в затылок окончился его жизненный путь. В этот день мама Киры Борисовны лежала в областной больнице и никак не могла ее родить. Б.О. Шиф постоянно бегал к телефону в прихожую и звонил в больницу, пытаясь выяснить, не стал ли он отцом. (Это произошло лишь 2 декабря. Свою дочь Б.О. Шиф назвал в честь Кирова, с которым дружил.)

Свидетель убийства Кирова Б.О. Шиф. На обратной стороне фотографии подпись: «Ровно через четыре месяца, 13/IX-36 года, отца забрали»

Во время одного из телефонных звонков в больницу Борис Осипович услышал два выстрела. Он бросил трубку и первым выскочил в коридор. Здесь он увидел бездыханное тело Кирова, рядом в истерике на полу бился Николаев, уверяя, что он никого не убивал. И в этот миг Шиф заметил фигуру быстро удаляющегося человека, который засовывал в карман пистолет. Он его узнал. Это был один из охранников Кирова. Поскольку Шиф бывал в гостях у Сергея Мироновича, он знал, кто его охраняет.

Сталин сделал все, чтобы скрыть следы преступления: были расстреляны Леонид Николаев, его жена, его близкие и друзья — все те, кто мог поставить под сомнение версию об одиночке-убийце, а также сотрудники НКВД, принимавшие участие в подготовке этого убийства. Уже 2 декабря 1934 года был убит и М.В. Борисов, когда его везли в кузове грузовика на допрос к Сталину. Он был личным охранником Кирова и мог что-то знать о его убийстве (некоторые авторы считают убийцей его самого). Тем большее значение имеет свидетельство Б.О. Шифа, с которым меня ознакомила его дочь. Она также показала мне его документы, в частности трудовую книжку. Это убедило меня в том, что он мог находиться в Смольном 1 декабря 1934 г. Его рассказ — важное свидетельство того, что это преступление было совершено сотрудниками НКВД.

Совсем недавно появились сведения, которые подтвердили достоверность рассказа Б.О. Шифа. Особенно важны воспоминания заведующего секретариатом ЦК, а проще говоря, секретаря Сталина, Александра Поскребышева. После смерти шефа он рассказал много интересного о его грязных делах. В опубликованной в интернете статье Виктора Балана «Сталин и убийство Кирова» отмечается: «Есть очень важная информация, исходящая от наиболее информированного в СССР человека — секретаря Сталина Поскребышева: убил Кирова один из его охранников, а Николаев был подставлен».

Действительно, такое свидетельство чрезвычайно ценно. Находясь вблизи Сталина, — там, где планировались все масштабные тайные операции спецслужб, — Поскребышев вполне мог узнать о секретных разговорах, которые велись в кабинете Сталина по поводу убийства. Он пришел к выводу, что это убийство не было для Сталина неожиданностью. Еще до получения известий из Ленинграда вождь обсуждал с Н.И. Ежовым постановление ЦИК СССР об ускоренном рассмотрении дел по обвинению в терроре, вводившее институт троек, отменявшее судебную процедуру и содержащее пункт о немедленном исполнении смертного приговора.

Надо сказать, что 1934 год был временем политической «оттепели», когда и в партии, и за ее пределами возникла тяга к нормальной политической жизни, к прекращению военно-коммунистической политики Сталина, которая сопровождалась репрессиями, насильственной коллективизацией и Голодомором. Отношение к Сталину, в том числе и в партийных кругах, становилось все негативнее. Сталин вынужден был с этим считаться и пошел на некоторые послабления. Уменьшились масштабы репрессий, видные члены партии, которых Сталин вытолкнул на обочину политической жизни, были возвращены к партийной и государственной работе и даже выступали на XVII съезде ВКП(б). Ставился вопрос об освобождении из заключения других оппонентов Сталина. Американская газета «Балтимор сан» отмечала 19 ноября 1934 г.: «Красная Россия становится розовой».

Эта «оттепель» не устраивала Сталина. Он понимал, что если она продлится долго, то его власть окажется под угрозой и его заменит более умеренный политик типа Кирова. Сталин стал думать над тем, как одним ударом покончить с этой политической «оттепелью», установить свою диктатуру и начать массовые репрессии против недовольных его политикой (см. О.В. Хлевнюк. «1937-й г. Сталин, НКВД и советское общество». М., 1992).

Он принимал во внимание и то, что происходило за границей. Желая найти способ мгновенного изменения политической ситуации в СССР в свою пользу, Сталин взял на заметку способ действия Гитлера сразу после того, как тот 30 января 1933 г. стал канцлером. Несмотря на высокий пост, Гитлер в этот день не стал вершителем судеб Германии. Хотя его партия была самой многочисленной в рейхстаге, представители других партий, объединившись, имели абсолютное большинство. Перспектив существенно изменить в свою пользу расстановку сил в парламенте на выборах 5 марта 1933 г. у Гитлера не было. Чтобы сразу обрести абсолютное большинство, возможность изменить законодательство, расправиться с политическими оппонентами, очень быстро сделать Германию фашистской страной, нужно было придумать какой-то трюк. И этим трюком стал поджог Рейхстага.

Поджог должны были осуществить штурмовики 27 февраля 1933 г. При этом вину за преступление фашистские боссы собирались возложить на коммунистическую партию, используя для этого «козла отпущения», не совсем адекватного и уравновешенного голландского анархиста Маринуса ван дер Люббе. Его накачали наркотиками, и он через окно проник в Рейхстаг, где находился в бессознательном состоянии. В это время штурмовики создали 50 очагов пожара и подожгли Рейхстаг. Потом они выскочили из горящего Рейхстага и укрылись в доме Геринга. Полиция нашла на месте преступления лишь мнимого преступника Ван дер Люббе, находившегося в неадекватном психическом состоянии.

Его арестовали и предали суду. Сразу после сообщения о поджоге по радио было объявлено: «Коммунисты подожгли Рейхстаг». В эту же ночь начались репрессии, было провозглашено чрезвычайное положение «для защиты народа и государства». На новых выборах 5 марта партия Гитлера набрала 43,9% голосов. Но поскольку 81 избранному тогда депутату от КПГ было запрещено участвовать в работе рейхстага, 43,9% превратились в 52%. Имея абсолютное большинство, Гитлер отменил конституционные права и свободы, начал массовые аресты, еврейские погромы, а затем запретил все политические партии, кроме своей, и установил фашистскую диктатуру с расстрелами и концлагерями (см. Жак Делярю. «История гестапо. 1933—1945». Париж, 1962. Русский перевод книги был опубликован в 1993 г.)

Сталин, конечно, понял, как ловко Гитлер вышел из трудного положения и с помощью наглой провокации в мгновение ока осуществил свои политические планы и пришел к выводу, что именно таким путем и он сам сможет положить конец политической «оттепели» 1934 г. в стране, ликвидировать угрозу своей власти и стать диктатором. Сталин разработал план всесоюзной провокации, свой вариант поджога Рейхстага. Он решил добиться той же цели с помощью громкого политического убийства ненавистного ему, популярного в народе человека. При этом он использовал методику Гитлера: нашел своего «козла отпущения» — Л.В. Николаева, который, как и Ван дер Люббе, был явно неадекватен. Как и он, Николаев был обнаружен на месте не совершенного им преступления, а настоящий преступник скрылся.

Сталин сразу же направил в нужную сторону гнев народа и обвинил в организации преступления своих политических оппонентов. Был немедленно провозглашен упомянутый чрезвычайный закон, позволявший расстреливать неугодных людей без суда и следствия, была начата разнузданная кампания оболванивания и запугивания населения. Чтобы замести следы преступления, Сталин отправил на тот свет Николаева, как это было сделано в Германии с Ван дер Люббе (он был обезглавен в январе 1934 г.). Сходными оказались политические последствия двух провокаций. В Германии был открыт путь к диктатуре Гитлера, в Советском Союзе — Сталина.

Настало время беспросветного догматизма, бесчеловечности, массовых репрессий, жертвами которых стали миллионы людей, уничтоженных, как и Киров, выстрелами в затылок, погибших в тюрьмах и лагерях.

К сожалению, эта эпоха не стала прошлым нашей страны. Сталинизм продолжает сдерживать ее развитие в интеллектуальном, духовном и экономическом отношениях. Он остается серьезным препятствием на пути продвижения России к гуманизму, политической свободе и исторической истине.

Исследование грандиозных провокаций Гитлера и Сталина, осуществленных 27 февраля 1933 г. и 1 декабря 1934 г., помогают понять многое в современном мире, когда провокационные действия разного рода и масштаба с целью захвата, спасения стоящей перед трудностями власти, расправы с ее оппонентами становятся повседневностью во многих странах.

Если тот или иной террористический акт вызывает всеобщее возбуждение, ведет к мгновенному повсеместному изменению настроений населения, к укреплению позиции правящих кругов, если гнев народа направляют на «козлов отпущения», ограничиваются демократические права и свободы населения, инициируются чрезвычайные законы — это признак того, что имеет место масштабная провокация при непосредственном участии власть имущих.

И еще одно. Мы привыкли относить взаимодействие гитлеровского и сталинского режимов лишь к периоду, предшествовавшему Второй мировой войне. События, связанные с убийством Кирова и с тем, что последовало затем, показывают, что такое взаимодействие имело место гораздо раньше.

Яков Рокитянский, кандидат исторических наук, Новая газета