Балтийский инцидент: первый воздушный бой «холодной войны»

Бывают в истории открытия-сенсации. Бывает пересмотр старых мифов. Но здесь суть дела, несмотря на все споры, была, в общем, ясна с первых дней, а что не ясно тогда – не ясно доныне. И вообще потом случались десятки подобных инцидентов – но без огласки. Просто этот был первым – может, потому и стал 60 лет назад главной газетной сенсацией? 

Обмен нотами

В апреле 1950-го по западным СМИ прошла информация: русские сбили над Балтийским морем какой-то самолет (поначалу даже писали про пассажирский). Наши ответили – в чем-то очень четко, в чем-то обтекаемо. Да, обстреляли («сбили» – не утверждалось). Но не какой-то, а американский Б-29, и не над Балтикой, а в глубине советской территории. Последовал обмен заявлениями, а 22.04.1950 г. центральные газеты вышли с полосным материалом – ноты в МИД СССР американского посла А. Кэрка и ответной ноты тогдашнего советского министра иностранных дел А. Вышинского с изложением точки зрения Москвы.

Позиция США: 8 апреля вы сбили самолет военно-морской авиации США, но не Б-29, а «Прайветир» (PB4Y2 Privateer – это большой четырехмоторный самолет, предназначенный для морской разведки и патрулирования). Он шел безоружным, на борту находились десять человек. «Расследование, проведенное Правительством Соединенных Штатов, убедило, что упомянутый самолет (…) не летал над какой-либо территорией Советского Союза, или территорией, оккупированной Советским Союзом, или над омывающими эти территории территориальными водами».

Советская позиция: «Точно установлено, что над советской территорией южнее Либавы (Лиепаи) летал самолет Б‑29 («Летающая крепость») с американскими опознавательными знаками». (…) «Он нарушил границу СССР (…), не только не подчинился требованию советских истребителей следовать за ними на аэродром, но и открыл по ним огонь. После того как советский истребитель был вынужден дать ответный огонь, американский самолет был вынужден повернуть в сторону моря и скрылся». «Ответственность ложится исключительно на тех господ, которые обязали американский самолет проникнуть на советскую территорию».

Верхушка айсберга

Дипломатические заявления – это обычно верхушка айсберга. То, что «под водой», выясняется через годы. Например, что американская нота утверждалась президентом Труменом, а советская правилась лично Сталиным (отчет А. Громыко, тогда первого зама Вышинского, о встрече с Кэрком был разослан Сталину, Молотову, Берии, Микояну, Маленкову, Кагановичу, Булганину).

Хотя исторический фон очевиден: шел начальный, очень ожесточенный период «холодной войны». Тогда она реально могла перерасти в войну настоящую. Военные в такие времена, ожидая политического решения, разрабатывают свои планы. Пентагон их в 1946-1949 гг. подготовил несколько (в литературе приводятся кодовые обозначения – «Пинчер», «Бройлер», «Граббер», «Хафнум», «Флитвуд», «Дротшоп» и т.д.). Начать атаку предполагалось с ядерного удара по СССР, наносимого стратегической авиацией.

Но у СССР оказались отличные мозги, блестящая разведка, а экономика страны, как выяснилось, способна, сконцентрировавшись на узком участке, обеспечить прорыв. Уже в 1949 г. у нас была атомная бомба, полным ходом шла техническая модернизация ПВО. Планы потребовали коррективы. Тогда и началась недобрая практика («АН» о ней писали, вспоминая позднейшую знаменитую историю с корейским «Боингом» – №34 за 27.08.09) – прощупывание советской системы ПВО американскими пилотами.

Самолет, сбитый в ходе «балтийского инцидента», «выполнял разведывательную функцию» – это сегодня признает и американская сторона.

Рапорт старшего лейтенанта

Тут что еще надо учитывать. Это же времена, когда спутников не было. И знаменитых впоследствии самолетов-шпионов У-2 не было. Разведку вели соответствующим образом оборудованные Б-29. Старые военные летчики и ПВО‑шники, с которыми мы говорили, вздыхали: народу это, конечно, не сообщалось, но американцы, по слухам, тогда до Подмосковья долетали. Хотя, если была возможность перехватить, – конечно, перехватывали. В Закавказье, над Чукоткой… Нет, до крови не доходило, заставляли развернуться. Но 8 апреля 1950 г. все пошло иначе.

Случившееся тогда описано в целом ряде источников. Мы будем опираться на статью покойного ныне д. и. н. А. Орлова «Воздушная разведка США над территорией СССР в 1950-55 гг.» – это не популярная литература, а публикация в авторитетном научном журнале «Новая и новейшая история» (№6 за 2000 г.). Автор привлек материалы, выходившие в российской прессе, и собственные архивные находки. Один из главных документов – рапорт командиру части полковнику Ф. Шинкаренко командира звена старшего лейтенанта Докина. Докин докладывал: по сигналу о нарушении границы поднялись две пары реактивных Ла-11.

Нарушителя встретили в восьми километрах южнее Лиепаи. Вместе с парой старшего лейтенанта Герасимова Докин попытался принудить американца к посадке. Тот стал разворачиваться в сторону моря. «Тогда я дал предупредительную очередь – 12 снарядов. Нарушитель стал вести огонь по мне. Ведомый, лейтенант Тезяев, видя это, дал по нарушителю очередь, который пошел с большим снижением и вошел в облака (…). Предположительно самолет упал в 5-10 км от берега».

Этот рапорт дополняет сообщение министра военно-морского флота И. Юмашева зампреду Совмина Н. Булганину (20.04.1950). Юмашев сообщал, что через два часа после происшествия другой летчик, подполковник Филонович в районе с координатами «ш – 56° 30′ 0, д – 20° 28′ 0» видел на поверхности моря масляное пятно. Это, скорее всего, и есть место падения самолета. Американцы ведут активный поиск между Готландом и Борнхольмом, что дает основания предполагать «нахождение на самолете важных секретных документов и ценного секретного оборудования». Мы тоже начинаем поиск.

Сегодняшнюю американскую точку зрения мне пояснил зам. главы московского офиса Российско-американской комиссии Генри Истмен. Да, признано, что задание было разведывательным (а не просто тренировочный полет). Летел, американцы настаивают, именно «Прайветир». Сбит был, считают, в международных водах. Но где именно – уже не установишь – ни американский поиск, ни советский, ни тогдашний, ни в более поздние времена, результатов не дал.

Погибший экипаж

Список предоставлен Российско-американской комиссией по делам военнопленных, интернированных и пропавших без вести.

Джон ФЕТТЕ – лейтенант

Ховард СИСЧЕФ – лейтенант

Роберт РЕЙНДОЛЬДС – второй лейтенант

Томми БЕРДЖЕС – мичман

Фрэнк БЕКМАН – сержант

Джо ДАНЕНС – сержант

Джек ТОМАС – сержант

Джозеф Джей БУРАССА – рядовой

Эдвард ПЕРСЕЛЛ – рядовой

Джозеф Норрис РИННИЕР – рядовой

Воздушный цугцванг

Генри Истмен прислал в редакцию также результаты расследования, проведенного уже в наши времена российско-американской комиссией. Работа была проведена немалая: архивный поиск у нас и в США, опрос участников инцидента – Герасимова и Шинкаренко. До родни пропавших американцев доходили слухи, что кого-то из членов экипажа потом видели в ГУЛАГе, в бывших советских психбольницах. Проверили – следов нет. Признать, что погибли тогда в море? Но останки не найдены, подтверждений гибели не имеется, срок давности не истек. Юридически дело не закрыто, исследования продолжаются. Вообще выводы комиссии выглядят так: российская сторона считает, что… американская сторона считает, что…

И «АН» решили опросить старых военных летчиков, выяснить их неформальную точку зрения: что могло тогда произойти? Вот несколько мнений, сведенных воедино.

Вряд ли мы стали бы сбивать американца в нейтральных водах – это уж чересчур. А вот на подлете к нашей границе он, скорее всего, отключил радиосвязь – логично, если выполнял разведзадание. Кроме того, это в случае чего давало Вашингтону основания говорить, что контакт с бортом был потерян в международных водах и дальнейшая его участь неизвестна. 99 шансов из 100, что самолет (и, вероятно, все-таки Б-29 – хотя, возможно, тогда в горячке и спутали, а американцам виднее, что у них пропало) действительно зашел на нашу территорию.

Видимо, ставилась задача прощупать русскую ПВО максимально глубоко. Был перехвачен. Наши решили нарушителя посадить. А дальше – то, что в шахматах называется цугцвангом: проигрывающая сторона вынуждена делать шаги, к окончательному проигрышу и ведущие. В ответ на предупредительную очередь американец открывает огонь. Но не чтобы попасть! Ведь хоть одна пробоина на русском «Ла» – и все, ты уже не просто разведчик. Видимо, чтобы отпугнуть, показать решимость прорываться. Только теперь уже наши имеют право ответить по полной. Подбитый американец уходит в глубь моря – и где-то там падает.

Разумеется, США прощупывание нашей ПВО не прекратили. Но, пишет А. Орлов, уже 5 мая 1950 г. вышла директива председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала О. Брэдли. Регулировались правила проведения подобной разведки. Явно с учетом печальных последствий «балтийского инцидента» строжайше предписывалось: ближе чем на 20 миль к границе не приближаться, от маршрута не отклоняться, оружия на борту не иметь.

А в 1953-м мы провели успешные испытания зенитных ракет, в 1954-м показали на параде новый самолет М-4, в 1955-м – Ту‑29 – межконтинентальные бомбардировщики, способные нести атомное оружие. Прежние планы Пентагону пришлось менять. Зато в США уже разрабатывали У-2. «Холодная война» не кончалась, но переходила в иную, «позиционную» стадию.

Спустя годы

Было – прошло. Уже история. И наша, и американская стороны согласны – через столько лет надо просто великодушно отдать последний долг солдатам, погибшим при выполнении приказа.

Эта гуманитарная задача разрешена так. В Лиепае есть общий памятник погибшим в море. Десять лет назад власти уже нынешней Латвии прикрепили к нему табличку с именами американских военных, пропавших во время «балтийского инцидента».

Сергей НЕХАМКИН, Аргументы недели