В июле 1945 года в районе городов Сувалки и Августов военнослужащие 50-й армии 3-го Белорусского фронта при поддержке войск НКВД, 1-го полка Войска Польского и функционеров Польской службы госбезопасности провели большую облаву на жителей польско-литовского пограничья.
В результате операции были арестованы 7049 человек. После допросов 5115 из них отпустили, 252 схваченных литовца были переданы литовской стороне (НКВД ЛССР), а не менее 592 поляков, признанных партизанами, казнены и похоронены в неизвестном по сей день месте. Что стало с остальными, достоверно не знает никто. Августовская облава, которую в Польше еще называют Малой Катынью — одно из крупнейших массовых преступлений против гражданских лиц в послевоенной Европе.
Несмотря на то, что после этого события прошло уже больше 75 лет, у нас до сих пор нет ясных ответов на многие ключевые вопросы: что именно случилось с арестованными? Где покоятся их останки? И даже: что происходило за кулисами столь крупной «зачистки», проведенной советскими вооруженными силами?
Сувальщина в 1945 году
Драма разыгралась на землях Сувальщины — исторического региона, расположенного на северо-востоке Польши. Эта местность была освобождена от немецкой оккупации в октябре 1944 года и в течение последующих месяцев была прифронтовой территорией: линия фронта пролегала вдоль берега Августовского канала. В январе 1945 года силы 3-го Белорусского фронта двинулись отсюда в направлении Кенигсберга (современного Калининграда), начав операцию по уничтожению немецких войск в Восточной Пруссии.
Когда фронт переместился, окрестные леса, в том числе лежащая на польско-литовско-белорусском пограничье большая Августовская пуща, вновь наполнились польскими партизанскими отрядами, создаваемыми под флагом Гражданской Армии Крайовой (АКО). АКО возникла в феврале 1945 года в качестве преемницы Армии Крайовой, Вооруженное крыло Польского подпольного государства периода немецкой оккупации которая была разгромлена и распущена после вступления Красной армии.
Военные разрушения, жестокость красноармейцев-«освободителей», обременительные поборы в пользу армии и неуверенность в будущем страны усиливали страх и хаос. В первой половине 1945 года антикоммунистическое партизанское движение между Вислой и Бугом приобрело самый массовый за свою короткую историю характер.
В лесах вновь оказалось немало жителей окрестных населенных пунктов, намеренных бороться против захватывавших власть в стране коммунистов. Настроения были мятежные. Число людей, остававшихся в подполье на территории Сувальщины перед облавой, историки сегодня оценивают почти в 3500 человек; из них большую часть составляло т.н. гражданское подполье: в лесах, с оружием в руках, находилось не более 500. Было ли это реальной угрозой для мощной армии Сталина и поддерживаемых ею польских коммунистов?
Пока продолжалась война, а фронт перемещался к западу, партизаны добивались немалых успехов. Операции подполья были нацелены против учреждений, поддерживавших коммунистическую власть: Управлений государственной безопасности (УБП), отделений милиции и воинских частей. Лесные отряды были эффективны и решительны. В Сувалкском поветеПовет — административно-территориальная единица среднего уровня, численность населения — несколько десятков тысяч человек к концу мая 1945 года было разгромлено 17 из 18 отделений милиции и парализована работа 12 из 14 местных администраций. Партизаны жестоко наказывали — вплоть до смертной казни — функционеров, чиновников и сторонников новой власти. Августовский повет, как и значительная часть Белостокского воеводства, имел долгие традиции борьбы с аппаратом НКВД: в 1939-1941 годах эта территория также находилась под советской оккупацией и партизаны действовали там непрерывно.
В 1945 году командиры Красной армии были настолько впечатлены решительностью местного сопротивления, что сильно переоценивали связанную с ним угрозу. Согласно одному из документов, опубликованных в 2015 году на сайте «Росархива», советское командование оценивало численность действовавших отрядов вооруженного польского подполья на территории Сувальщины в 8000 человек, укомплектованных артиллерией и танками. Определенно, это стало одной из причин того, что против партизан и их семей были брошены столь крупные силы.
Гипотезы
Сосредоточение советских войск в приграничном районе началось еще в мае 1945 года. Как показывают документы, найденные в российских, литовских и польских архивах,Это недавнее исследование, которое проводили историки Гжегож Мотыка, Лукаш Адамский и Гжегож Грыцюк, имело переломное значение. Августовская облава была одним из элементов гигантской операции по «зачистке» лесов от партизан-антикоммунистов, проводимой советскими силами: помимо территорий северо-восточной Польши, это происходило также в различных регионах Западной Беларуси, Западной Литвы, Западной Украины, а также в Латвии.
Первые массовые аресты на Сувальщине прошли еще в мае и июне 1945 года. К примеру, 27 июня в районе гмин Сейны и Гибы объединенные силы советских войск, УБП и милиции задержали 139 человек по обвинению в принадлежности к партизанам. Затем советские силы арестовали несколько десятков человек в окрестностях деревни Штабин. Эти события иногда называют «малой облавой». Однако серьезный размах репрессии, несомненно, приобрели лишь в июле.
Как считает российский историк Никита Петров, причиной усиления репрессий против польских партизан была поездка самого Сталина специальным поездом по маршруту Москва-Берлин, запланированная на середину июля: диктатор направлялся на конференцию Большой тройки в Потсдаме. Как следует из документов, обнаруженных ученым, на трассе следования поезда силы НКГБ и НКВД предусмотрели чрезвычайные меры предосторожности. Из-за опасения террористических актов со стороны польских партизан, каждый километр железнодорожных путей должны были охранять по восемь-десять бойцов НКВД.
Еще одно направление, которое должно помочь выяснить обстоятельства облавы — это необходимость охраны дорог в окрестностях Августова, по которым в СССР транспортировалось «трофейное имущество», награбленное по ходу марша Красной армии на запад. Другая причина может быть связана с туманными планами Сталина относительно изменения границ и присоединения Калининградской области непосредственно к БССР, хотя это не находит достаточного подтверждения в источниках. Важно, что все эти гипотезы не исключают, а лишь дополняют друг друга. По мнению профессора Гжегожа Мотыки, облаву следует рассматривать в более широком контексте: охрана железнодорожных перевозок сочеталась со стремлением подавить вооруженное сопротивление на обширной территории, оказавшейся в сфере влияния СССР.
Все это позволяет выдвинуть гипотезу о том, что в период между окончанием Второй мировой войны в Европе и началом Потсдамской конференции главное командование Красной армии решило провести крупную операцию против партизанского движения на всей территории от Балтики до Карпат. Целью ее было уничтожить антикоммунистическое подполье и обезопасить себе тылы на случай, если бы на конференции в Потсдаме не удалось достичь договоренности между СССР и западными союзниками, что могло привести к началу Третьей мировой войны.
Операция Красной армии
В середине мая 1945 года в Белостоке на совещании властей воеводства с участием представителей НКВД были приняты первые решения относительно будущей репрессивной операции. Известно, что функционеры местного аппарата госбезопасности получили указания составить в каждом повете т.н. проскрипционные списки — перечни лиц, подозреваемых в участии либо связях с подпольем. В июне была организована блокада некоторых дорог и построены полевые укрепления, перекрывшие Августовскую пущу с востока. За несколько дней до запланированной операции Августовский и Сувалкский поветы были заполнены советскими войсками.
Как выяснилось недавно в ходе упомянутого выше исследования архивов, главная нагрузка в операции лежала на 30-й армии 3-го Белорусского Фронта, насчитывавшей около 40-50 тысяч солдат, а силы НКВД (62-я дивизия Внутренних войск) выполняли в ней лишь вспомогательную роль. Впрочем, задержанные в результате операции лица затем были переданы сотрудникам советской контрразведки (СМЕРШ) в целях т.н. фильтрации — то есть жестоких допросов, в ходе которых устанавливались связи конкретного человека с польским подпольем. Местные подразделения УБП отвечали за доставку списков подозрительных лиц, а также помогали красноармейцам при арестах. 1-й Пражский пехотный полк Войска Польского прочесывал территорию, непосредственно выполняя приказы командиров Красной армии.
Cхема облавы выглядела так же, как операции, проводимые с конца 1944 года войсками НКВД на территориях Украинской ССР в борьбе с Украинской повстанческой армией, и основывалась на т.н. методе блокады.
Августовская облава охватывала территорию в 3470 кв. км и более ста населенных пунктов. Вся местность была плотно окружена и разделена на сектора, по две-три деревни в каждом. Вначале солдаты цепью прочесывали каждый закоулок — дом за домом, хозяйство за хозяйством. Затем следующая группа проверяла жителей, проводила обыски и аресты.
В конце подходили силы поддержки на случай оказания сопротивления. Операцию в целом обеспечивали полки артиллерии и танковые войска. Уже обысканную территорию перекрывали, применяя блокаду и запрещая населению покидать дома в определенные часы. Затем проводили повторные обыски. Из описаний свидетелей следует, что во время задержаний случались также грабежи и изнасилования.
Аресты
Лето 1945 года на Сувальщине выдалось исключительно жарким. Аресты продолжались непрерывно несколько дней. Часто людей вытаскивали из домов под утро, когда они еще спали.
Функционеры являлись в дома и по вечерам, когда семьи, проработав целый день, садились ужинать. Хелена Петревич, дочь лесничего из деревни Пшевензь, вспоминала: «19 июля, под вечер, приехал на бричке русский майор НКВД и забрал отца на несколько часов, якобы для выдачи документов <…>. Мы с матерью были в отчаянии, а мой 13-летний брат в слезах бежал за отцом до самого леса <…>. Отец так и не вернулся, и с того дня никто его больше не видел. Наверняка его прячут мхи леса, в котором он работал».
Если просмотреть список жертв, в глаза бросаются повторяющиеся фамилии — иногда это были целые семьи: отец с дочерьми или сыновьями, братья, сестры, двоюродные братья. Преобладают тридцати- и сорокалетние — столько было в среднем членам партизанских отрядов.
Никита Петров, общество «Мемориал». Фрагмент из книги «Палачи: Они выполняли заказы Сталина»
Жертв забирали из домов, из леса, с поля, с дороги, с собраний, которые проводила армия. Некоторых совершенно наугад или по ошибке. Отчаявшимся семьям, несмотря на мольбы, не предоставляли никакой информации, либо говорили, что арестованные едут на допросы. Куда именно и когда они вернутся — никто не знал. Так в течение нескольких жарких июльских дней 1945 года более тысячи жителей Сувальщины пропали без вести навсегда.
Что стало с жертвами?
Повторим: в результате облавы было задержано 7049 человек, освобождено 5115. В руки СМЕРШа попало 1934 задержанных, из которых 844 были опознаны как «бандиты» (592 поляка и 252 литовца). Остальные 1090 человек были оставлены «для проверки» — и тоже больше не вернулись домой.
Из обрывков рассказов, документов и воспоминаний историки смогли лишь в самых общих чертах составить картину того, как могла выглядеть дальнейшая судьба задержанных. Известно, что вначале их держали в 40-50 временных «тюрьмах» (сараях, подвалах, землянках) и проводили допросы, во время которых задержанных истязали. По рассказам освобожденных мы знаем, что из-за жестоких пыток некоторые хотели покончить жизнь самоубийством. После предварительной «фильтрации» часть людей освобождали, а следующие группы забирали в районные отделы госбезопасности или в другие здания в Августове и Сувалках, откуда — после дополнительных допросов — их вывезли грузовиками в неизвестном направлении.
Мы знаем, что по меньшей мере 592 поляка были убиты — без суда и следствия, без информации о месте их погребения. Точно установлено, что это произошло с одобрения высших советских властей.
Облава, как и целый ряд других репрессивных акций, проведенных на занятых Красной армией территориях, была организована по воле Сталина, а решение о «ликвидации» арестованных получило одобрение Народного комиссара внутренних дел Лаврентия Берии. Об этом свидетельствует обнародованный Никитой Петровым документ, автором которого был генерал Виктор Абакумов, начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ при Народном Комиссариате Обороны СССР.
Документ был адресован Берии и касался согласия на «ликвидацию всех выявленных бандитов в количестве 592 человек». Казнью занялся специально выделенный батальон НКВД, а надзор над ней осуществляли двое: заместитель начальника I отдела Главного Управления СМЕРШ генерал-майор Иван Горгонов и начальник Управления Контрразведки 3-го Белорусского фронта генерал Павел Зеленин (как подчеркивал Абакумов, «хорошие и опытные чекисты»). Остальные задержанные наверняка разделили судьбу этих 592. В письме содержалось обещание казнить их: «все выявленные среди них бандиты таким же путем будут ликвидированы».
Неизвестно, где были убиты и где захоронены жертвы. Этот вопрос годами задают себе семьи, историки и общества, хранящие память о преступлении. Из писем по этому вопросу, адресованных в различные организации и учреждения — Польский Красный крест, польское посольство в Москве, общество «Мемориал», Главную военную прокуратуру Российской Федерации, в Институт национальной памяти — можно составить отдельное многотомное издание.
Определенно известно, что казнь произошла за пределами территории современной Польши. Согласно более поздним показаниям сотрудников УБП, арестованных конвоировали до польско-советской границы с участием польской охраны. В настоящее время историки, прокуроры и эксперты рассматривают два местоположения: это либо Калининградская область, либо окрестности деревни Калеты в Беларуси, прежде всего территория бывшего лесничества Гедзь, которой придается особое значение в протоколе об окончательном проведении границы между Польшей и СССР в 1945 году. Известно, что эта местность как приграничный район тщательно контролировалась НКВД.
Ответ на ключевой вопрос о месте упокоения жертв могли бы принести эксгумационные работы в этих местах и рассекречивание властями Российской Федерации документов СМЕРШа. Конечно, по известным причинам, перспектив для такого решения не видно. Поэтому заложниками российской исторической политики остаются семьи жертв, уже 75 лет ждущие возможности выполнить основной долг живых по отношению к умершим: похоронить останки и зажечь свечи на могилах своих близких.
Автор: Магдалена Семчишин;
Перевод Владимира Окуня; НОВАЯ ПОЛЬША