Трагедия и подвиг атомохода «К-19». Часть 2

…В ленинградском госпитале ВМФ, куда нас привезли, была четвертая дезактивация. Здесь медики организовали нашу обработку более продуманно: помимо внешней промывки, была и «внутренняя». Штатных «очков» не хватало, и гальюн с надписью «М» был залит так, что радиация в нем повысилась до 1 рентгена. Усилиями медицинских работников экипаж атомохода в течение года был поставлен на ноги. За исключением 8 подводников, получивших смертельную дозу радиации……Вспоминает радист Виктор Шерпилов: “Я помню ту огромную тяжесть, которая на нас давила, когда не прошло радио на Узел Связи СФ, как мы, не выходя из рубки, час за часом искали неисправность. Мы перебирали все новые и новые варианты связи, изымали блоки передатчика, всё “прозванивали” и искали причину неисправности, а потом, при передаче, меняли и передатчики, и антенны. Когда мы решили перейти на ручную передачу, то по очереди “сидели” на ключе, но и не оставляли попыток восстановить передатчик “Искра”.

В 15 час. 30 мин. вахтенный сигнальщик АПЛ “К-19” доложил вахтенному офицеру: “Вижу цель!” Цель увеличивалась, приближалась к лодке. “Свой или чужой”? Вскоре распознали — это наша дизельная подводная лодка серии “С”. Радость экипажа была безгранична: закончилась неизвестность!

Значит, мы, радисты, все-таки докричались, точнее — достучались до своих.

Далее приведу строки из статьи Ж. Свербилова “ЧП, которого не было…” (журнал “Звезда”, № 3, 1991 г.). Это его корабль подошел к аварийной АПЛ.

“Это было в июле 1961 года. Подводная лодка “С-2…”, которой я в то время командовал, участвуя в учениях под кодовым названием “Полярный круг”, находилась в северной части Атлантического океана. В этом районе было свыше тридцати подводных лодок. Поднявшись для очередного сеанса связи на глубину девять метров, мои радисты приняли радио: “Имею аварию реактора. Личный состав переоблучен. Нуждаюсь в помощи. Широта 66° северная, долгота 4°. Командир “К-1…”.

Собрав офицеров и старшин во второй отсек, я прочитал им шифровку и высказал свое мнение: наш долг — идти на помощь морякам-подводникам. Офицеры и старшины меня поддержали.

Сомнение вызывало только место нахождения аварийной подводной лодки: долгота в радиограмме была не обозначена. То ли восточная, то ли западная. Наша “С-2…” в это время была на Гринвиче, то есть на нулевом меридиане.

И тут старпом Иван Свищ вспомнил, что суток семь тому назад мы перехватили радио, в котором командир “К-1…” доносил состояние льда в Датском проливе. Так мы догадались, что долгота, на которой находится аварийная лодка, западная.

Мы всплыли в надводное положение и полным ходом пошли к предполагаемому месту встречи. Погода была хорошей. Светило солнце. Океан был спокоен. Шла только крупная зыбь.

Часа через четыре обнаружили точку на горизонте. Приближаясь, опознали в ней подводную лодку в крейсерском положении. На наш опознавательный запрос зеленой сигнальной ракетой получили в ответ беспорядочный залп разноцветных ракет. Это была она.

До этого нам, то есть мне и моим офицерам, матросам, не доводилось видеть первую советскую ракетную атомную лодку. Вся её команда собралась на носовой надстройке. Люди махали руками, кричали: “Жан, подходи!!”, узнав от командира моё имя.

По мере приближения к лодке уровень радиации стал увеличиваться. Если на расстоянии 1 кабельтова он был 0,4–0,5 рентген/час, то у борта поднялся до 4–7 рентген/час.

Ошвартовались мы к борту в 14 часов. Командир лодки Николай Затеев был на мостике. Я спросил, в какой он нуждается помощи. Он попросил меня принять на борт одиннадцать человек тяжелобольных и обеспечить его радиосвязью с флагманским командным пунктом, то есть с Берегом, так как его радиостанции уже скисли и не работали…”.

Командир другой ПЛ серии “С” Григорий Вассер, приняв наш сигнал “SOS”, также покинул свою позицию и пошел к “К-19”. Он подошел к нам в 19.00.

Командование СФ (ФКП) ещё ничего не знало об аварии на АПЛ “К-19”, а командиры двух лодок Ж. Свербилов и Г. Вассер и их экипажи уже начали операцию по спасению экипажа и корабля “К-19”. Лишь после получения доклада от командира АПЛ Н. Затеева через передатчик Ж. Свербилова руководить операцией стало Командование СФ.

Помощь экипажу — рядом у борта аварийной лодки, связь с ФКП установлена, это — большая удача для экипажа! Почувствовал жажду, попросил, и мне принесли бутылку сухого вина и плитку шоколада. Всюду радиация, а вино и шоколад защищены от радиоактивной пыли. Из горла выпил несколько глотков вина. Начало спадать нервное напряжение, проявились упадок сил, головная боль, полное безразличие ко всему, окружающее начал воспринимать как в тумане или полусне, стал погружаться в странное состояние, из которого вышел спустя месяцы. Однако остался на ногах и продолжал исполнять свои обязанности.

…По указанию ФКП к нам подошла третья подводная лодка серии “С” Геннадия Нефедова. Экипаж “К-19” был эвакуирован, а спасательное судно “Алдан” привело аварийную АПЛ, получившую прозвище “Хиросима”, в Западную Лицу.

6–7-суточный переход на подводной лодке “С” и эсминце“30-БИС” остался в памяти и спустя 42 года — как события одних суток с эпизодами:

— Эвакуация. Вечер, низкое солнце, волнение моря 2–2,5 балла. На нашу подводную лодку, имеющую большую массу, волны не влияют, а подводную лодку “С” подбрасывает у борта. Выбираю момент для прыжка… прыгаю, и меня подхватывают под руки на палубе. Раздеваюсь полностью, всё снятое летит за борт, оставляю лишь часы и документы. На “пятачке” у торпедных аппаратов в 1-м отсеке мне на голову льют из чайника теплую воду — это первичная дезактивация. Говорю, что с меня стекает в трюм радиоактивная вода, в отсеке будет радиация. Мне отвечают: “А мы её откачаем”.

— 21–22 часа. Офицеры “К-19” плотно сидят вокруг столика в кают-компании. Одеты кто во что — матросская роба, белая или цветная рубаха и т. д. На столе что-то из еды, но никто не ест. “Быть может, вам налить спирта?” — спрашивают хозяева. Соглашаемся на компот. “Кто из вас старший? Вашему экипажу — радиограмма”, — говорит кто-то из офицеров-хозяев. Старший среди нас — пом. командира АПЛ В. Енин. Он знакомится с радиограммой, а затем сообщает нам, что Командование СФ приказывает всем командирам боевых частей и служб атомной подводной лодки “К-19” подготовить вахтенные журналы для дачи показаний следственным органам. Мы ещё не добрались до Берега, а “органы” уже начали свою работу!

— 22–23 часа. После выхода на мостик для перекура ищу себе место для отдыха. В кают-компании на диванах и столике лежат люди, во втором отсеке мест нет. Иду в первый отсек, здесь также всюду люди. На трехъярусных койках — наши моряки из аварийной группы. Вахтенный моряк откуда-то достал и дал мне матрас. Огляделся: единственное свободное место — между торпедными аппаратами, прошел между ними в нос, бросил матрас на настил, там и лег. Чувствуется качка, слышны удары волн о нос подводной лодки.

— Утро. Завтрак. Кто-то из офицеров-хозяев говорит В. Енину, что моряки “К-19” не встают и не завтракают. В. Енин приказал своим офицерам поднимать людей.

— 10 часов. “Пожарная тревога”! — Не учебная: горит электрощит в корме. Только этого не хватало! Щит отключен, пожар ликвидирован.

— 11–12 часов. Попытка перейти с подводной лодки на эсминец. На мостике 3 человека из аварийной группы, их не узнать, лицо и шея распухли, шея сравнялась с плечами (кто-то сказал, что это следствие поражения щитовидной железы). Их поддерживают под руки. Из-за большой волны переход на эсминец не состоялся.

— 15 часов. Как оказался на эсминце — не помню. Получил истинное удовольствие от мытья в душевой. Вторая дезактивация. Нам выдали новую матросскую робу. Яркое солнце, тепло, голубое безоблачное небо, легкий ветерок приятно обдувает лицо, сушит волосы. Эсминец идет полным ходом, справа — берег, который смещается на корму. Прошу закурить у моряка с эсминца. Он исчезает и возвращается с пачками папирос “Беломор”, раздает их морякам в новой робе. Очевидно, купил на свои матросские в судовой лавке. Мы благодарим его, курим. Хорошо!!!

— 21–22 часа. Госпиталь в городе Полярный. Зеленые армейские палатки, в них — душевые. Третья дезактивация. Здесь в коридоре госпиталя утром меня “перехватил” пом. командира АПЛ В. Енин, завел в помещение, где были стол и стул, и сказал: “Вот тебе бумага и ручка. У тебя — 5 минут! Садись и пиши всё о связи в день аварии”.

Так появилась краткая записка — мой письменный доклад командованию АПЛ о действиях БЧ-4 в день аварии, ксерокопия с которой попала мне в руки через 42 года и помогла многое восстановить в памяти.

В госпитале были допросы “органов” и объяснительные записки флагманским специалистам по связи.

Допросы носили обвинительный характер: как я дошел до такой жизни, что допустил выход из строя АПЛ “К-19” в целом и средств связи в частности?

“Собак не злил”, говорил и писал лишь минимум, чтобы мои слова не были истолкованы и направлены против меня, членов экипажа. И, конечно, не упоминал о дефекте передатчика “Искра”, о недостатках в организации связи, понимая, что я — маленькая фигура в Большой Аварии, где столкнулись интересы Военно-промышленного комплекса и Министерства обороны.

Не знаю, кто защитил экипаж, но допросы прекратились.

Ну а в ленинградском госпитале ВМФ, куда нас привезли, была четвертая дезактивация, о которой вспоминаю с улыбкой. Здесь медики организовали нашу обработку более продуманно: помимо внешней промывки была и “внутренняя”. Штатных “очков” не хватало, и гальюн с надписью “М” был залит так, что радиация в нем повысилась до 1 рентгена.

Усилиями медицинских работников экипаж (за исключением 8 подводников, получивших смертельную дозу радиации) в течение года был поставлен на ноги.

Встречи оставшихся в живых, как и показано в кинофильме, проходят в Москве. Утрачена связь с некоторыми участниками похода. Перечисляю: Николай Корнюшкин, Антон Казановский, Виктор Галиганов, Борис Шишилин, Владимир Соколов, Владас Урбас.

Прошу откликнуться и написать мне по адресу: 3200 Молдова, г. Бендеры, Главпочтамт, до востребования, Лермонтову Р.А.

www.nash-sovremennik.ru

В Обнинске живет человек, побывавший на этой подводной лодке сразу же после аварии. Он – непосредственный участник буксировки и спасения АПЛ К-19 кавалер “Ордена Мужества“ Даниил Иванович Титрибоян. Вот что он рассказал на страницах еженедельника “Час пик“:

“Я был участником буксировки и спасения АПЛ К-19, которую на флоте после радиационной аварии прозвали “Хиросимой“. Хочу поведать об этой катастрофе правду, свидетелем которой стал также и еще один житель Обнинска, ныне капитан 1 ранга в отставке Генрих Петрович Онопко. К-19 была первая ракетная атомная подводная лодка Советского Союза. Ее очень часто преследовали всякие, поначалу мелкие неприятности. Кстати об этом очень наглядно показали в своем фильме американские кинематографисты. Началось все с эпизода, когда при спуске со стапелей не разбилась о борт с первого броска традиционная бутылка шампанского. До этого случая, при строительстве, в трюме лодки был локальный пожар. Потом после первого пуска реактора был переопрессован 1-й контур, через который прокачивается вода в реакторе. При испытаниях был поврежден один из реакторов. Через несколько месяцев произошла радиационная авария: течь воды 1-го контура (радиоактивной) во 2-й контур в парогенератор одного борта. И вот, 4 июля 1961 года в Норвежском море произошла роковая радиационная катастрофа на АПЛ К-19. Командиром лодки тогда был капитан 2 ранга Николай Затеев (ныне покойный, капитан 1 ранга в отставке). Эта авария унесла 8 жизней подводников. В течение небольшого времени умерли еще много членов экипажа. Оставшийся в лодке экипаж был эвакуирован на советскую дизельную подлодку, которая находилась в автономном плавании поблизости“.

Как считает бывший моряк Северного флота, фильм о лодке “К-19“ – не совсем объективен. В газете он реально описывает далекие события, участником, которых ему невольно пришлось стать.

“Находясь на базе “Западная Лица“, мы не знали об аварии на К-19, и на лодках шла обычная боевая подготовка. Вдруг приказом свыше создали аварийную партию, в которую зачислили и меня (тогда капитан-лейтенанта). Аварийную партию возглавил опытный подводник капитан 1 ранга В.С.Шаповалов. Нас погрузили на спасатель СФ СС-21, который уже стоял у пирса в бухте Малая Лопаткина. После отхода спасателя СС-21 нам сообщили обстановку. Через несколько суток в Норвежском море мы обнаружили АПЛ К-19 без личного состава, с поврежденной рубкой. Вблизи стоял наш эсминец и несколько кораблей НАТО. Над лодкой К-19 и над нами довольно низко летали их самолеты. СС-21 подошел близко к лодке, и были поставлены сходни. Дозиметристы определили большую радиоактивность на лодке. После осмотра лодки внутри членами аварийной партии стало понятно, что своим ходом аварийную лодку не привести на базу, хотя и ставилась такая задача командованием Северного флота. Но возможностей не было. Аккумуляторная батарея была разряжена, в лодке было темно. Надо сказать, что в таких тяжелых условиях личный состав К-19 заглушил реакторы и привел механизмы в исходное безопасное положение. Несмотря на штормовую погоду, по распоряжению Главкома, Адмирала флота Советского Союза С.Г.Горшкова, был закреплен буксир за носовые горизонтальные рули (они были отвалены экипажем АПЛ К-19 для эвакуации на дизельную ПЛ). Так мы начали буксировку АПЛ в сопровождении кораблей и самолетов НАТО. СС-21 благополучно прибыл с лодкой на базу. После чего началась ликвидация последствий аварии и ремонт лодки. После ремонта АПЛ К-19 еще долго служила советской Родине, хотя и потом с ней случались небольшие аварии».

news.kalugacity.ru

You may also like...