65 лет венгерскому восстанию. Неравный бой с Советами под аплодисменты Европы
Ноябрьская революция началась 23 октября и продолжалась до 11 ноября. Она была жестоко подавлена советскими танками; впрочем, несмотря на это, имела далеко идущие последствия – иногда довольно неожиданные. В СССР, да и сейчас, в некоторых кругах РФ, ее называют «контрреволюцией», «путчем» или просто «событиями» – в силовых структурах не любят ярких образных сравнений, предпочитая серые безликие определения… Поэтому вспомним трагические венгерские события революционной осени 1956 года: как реагировал на события в маленькой мятежной европейской стране Запад – политики и интеллектуалы? Помогали? А если нет, то почему? Какую реакцию вызвала Венгерская революция в Советском Союзе, в частности в Украине?
«Никогда не быть рабами. Никогда!»
25 февраля 1956 года с тайным докладом, развенчивавшим культ личности, на ХХ съезде КПСС выступил Никита Хрущев – бывший ближайший сподвижник Сталина. Участников съезда услышанное поразило. Некоторые даже не выдержал правды и умерли – например, тогдашний руководитель Польши, сталинист Болеслав Берут.
Но речь лидера Советского Союза вдохновила восточноевропейцев. Люди поверили, что смогут, избавившись от парализующего страха сталинизма, реформировать систему. Проблема была только в том, что сваливая всю вину за репрессии, рабскую жизнь, нищету и т.д. на мертвого генералиссимуса, советские руководители не намеревались отказываться от его империалистических достижений – империя должна была оставаться незыблемой. Так же, как и незыблемой должна была оставаться коммунистическая идея.
Венгры тоже принадлежали к тем, кто искренне надеялся на «перерождение». Страна, которая после окончания Второй мировой войны находилась в сфере влияния Советского Союза, переживала не лучшие времена, страдая не только от хронической нехватки продовольствия и всего необходимого, но и изнемогая от бесконечных кровавых репрессий, которые устраивал ставленник Москвы ультрасталинист Матьяш Ракоши. В народе его люто ненавидели и называли «лысым». Например, в период с 1948 по 1953 год в стране было казнено около 500 известных общественных деятелей; более 150 тысяч человек из менее чем 9-миллионного населения находились в тюрьмах.
Венгры словно проснулись от летаргического сна. Разобщенные прежде рабочие и интеллигенция неожиданно нашли общий язык. Огромную роль в этой консолидации сыграло общество Петёфи (аналог нашей «Просвиты»). Шандор Петёфи был не только национальным поэтом Венгрии, но и ключевой фигурой революции 1848 года. Ему принадлежат строки, которые знает каждый венгр: «Встань, мадьяр! Зовет отчизна! / выбирай пока не поздно! / Примириться с рабской долей / или жить на вольной воле – /Богом венгров поклянемся навсегда / Никогда не быть рабами / Никогда!»
В течение октября в стране образовывались все новые и новые местные ячейки Общества Петёфи; колледжи и лицеи формировали свои собственные органы власти, дискуссионные клубы. Заводы посылали на эти собрания собственных представителей. Там обсуждалось многое: политика, экономика. Например, в конце мая 1956 года состоялось общественное обсуждение на тему: «Двадцатый съезд КПСС и проблемы венгерской политической экономии». Но эта дискуссия довольно быстро вышла за рамки обозначенной тематики и разрослась до полного осуждения культа личности и деятельности ненавистного Ракоши и службы безопасности.
Восстание. Надежды, потерпевшие поражение
Вечером 23 октября на Парламентской площади Будапешта прошла двухсоттысячная студенческая демонстрация солидарности с поляками (Польша тоже тогда массово протестовала). Среди прочего, демонстранты требовали вывести советские войска, провести свободные выборы, осуществить экономические реформы и вернуть к власти Имре Надя – венгерского политика, который был премьером в 1953-1955 годах. Его, в отличие Ракоши, венгры уважали.
Правда, многого они про Надя не знали, например того, что он был сотрудником НКВД – його завербовали в Москві в 30-х роках (псевдоним «Володя»), и находился в удивительно теплых отношениях с Лаврентием Берия. Надя венгры запомнили прежде всего как реформатора, человека, который выпустила из тюрем многих политзаключенных, в том числе и Яноша Кадара, который его вскоре предаст, а затем и казнит.
Протестующие захватили радио и повалили гигантский бронзовый памятник Сталину. Дальнейшие события развивались стремительно. 25 октября служба безопасности якобы открыла огонь по мирному протесту на Парламентской площади, спровоцировав ответное насилие. Венгерские солдаты отказывались бороться с повстанцами, бросали армию и раздавали соотечественникам оружие. Начальник милиции Будапешта Шандор Копачи перешел на сторону повстанцев. По всей стране толпы расправлялись с тайными агентами, врывались в секретные архивы спецслужб и т.п.. Это были дни анархии, эйфории и хаоса. Повсеместно падали памятники коммунистическим вождям, демонтировались красные звезды.
Символом тех революционных дней стал венгерский флаг с дырой посередине – повстанцы вырезали навязанный герб – клон советского. А еще открывались тюрьмы – на свободу вышли не только политзаключенные, но и уголовники. Были кровавые самосуды. Кадры жестокого линчевания, облетевшие мир, стали мучительной точкой Венгерской революции 1956 года. Потом они были использованы в пропагандистских целях коммунистическим режимом и служили оправданием правительства на репрессии, хотя зверства были с обеих сторон.
Джон Садовы, фотограф журнала Life, который за фоторепортаж о Венгерском восстании был удостоен престижной Золотой медали Роберта Капы писал, что «…это были очень быстрые убийства… и этот ужас не с чем было сравнить… Слезы текли по моему лицу, и я должен был их вытирать…»
Имре Надь, который во время революционных событий возглавлял страну, изначально был не против советского вмешательства, но потом кардинально изменил позицию. Он взял курс на формирование многопартийного правительства призвал к выводу советских войск и в своем выступлении прославлял «свободную, демократическую и независимую Венгрию». Он действовал максимально бесстрашно и бескомпромиссно, но некоторой политической взвешенности, как например, Гомулка в Польше, и которая, возможно, была бы целесообразной в тех драматических условиях, ему не хватало. 31 октября Имре Надь заявил , что страна выйдет из Варшавского договора, и призвал ООН защитить нейтралитет страны. Этим он фактически подписал себе, а заодно и восставшей Венгрии, смертный приговор.
4 ноября в Будапешт (снова) вошли советские войска; десант захватил аэродром и здание парламента.
Опять обман и секретные операции
Надь и часть его сторонников скрывались в посольстве Югославии, но были преданы. Им пообещали безопасный выезд в Белград, но вскоре сдали сотрудникам советских спецслужб. В 1958 году были казнены (повешены) по приказу Яноша Кадара.
Легендарный кардинал Миндсенти, сыгравший выдающуюся роль в восстании, вынужден был 15 лет скрываться в американском посольстве.
8-11 ноября начались массовые аресты и депортация венгров. Примерно 800 человек (преимущественно молодежь), были схвачены и депортированы на территорию СССР. Заключенных перевозили на станцию Чоп, но дорогой арестанты смогли нацарапать несколько записок, в которых сообщали, что их везут в Сибирь. Выброшенные записки подобрали венгерские железнодорожники, и вскоре об этом знала вся страна. Рабочие бастовали, протестуя против арестов, а КГБ, тем временем, давало указания, как успокоить венгров, говоря, что никто никого не вывозит. Уже через неделю Янош Кадар выражал беспокойство главе КГБ СССР Ивану Серову из-за распространения информации о депортации. Было принято решение еще больше ее засекретить. Заключённых стали возить в закрытых автомобилях под усиленным конвоем. Тюрьмы Ужгорода, Стрыя, Дрогобыча и Черновцов были переполнены венграми. МВД и КГБ УССР работали, не покладая рук.
В период с декабря 1956 года до лета 1961-го в Венгрии повесили 341 человека; 26 тысяч человек осудили, 22 тысячи из них получили приговор на пять или более лет заключения. Почти 200 тысяч венгров стали беженцами. Десятки тысяч людей были уволены.
Венгерский след в Советском Союзе
Свидетелем и непосредственным участником ноябрьского восстания 1956 года был Юрий Андропов – 42-летний российский дипломат, посол СССР в Венгрии. К тому же жена будущего главы КГБ и Советского Союза пережила огромное нервное потрясение, видя, как перед окнами советского посольства в Будапеште на деревьях вешали коммунистов. До конца жизни она страдала тяжелым нервным расстройством. То есть Венгерская революция стала для Андропова и семейной драмой.
Андропов не раз сообщал советскому руководству в Москве о «враждебной деятельности» в Венгрии, об ожесточенных дискуссиях, о революционно настроенной молодежи и предупреждал, что к добру это не приведет. По его мнению, восстание в Будапеште началось с литературных кружков, где велись дискуссии о необходимости ревизии марксизма. Поэтому он люто ненавидел любые проявления инакомыслия. Одним из первых его шагов на посту главы КГБ в 1967 году было возвращение «идеологов» – 5-го управления КГБ, которое занималось организацией контрразведывательной работы по борьбе с идеологическими диверсиями на территории страны. Именно они «охотились» на диссидентов, в том числе и на украинских. Кстати, Владимир Крючков, будущий участник августовского путча в Москве в 1991 году, тоже был свидетелем Венгерского восстания – он служил тогда третьим секретарем посольства СССР в Венгрии и вполне разделял взгляды своего шефа.
«Отклики» Венгерского ноябрьского восстания прослеживаются и во время провозглашения Украинской независимости. Украинские коммунисты, голосуя 24 августа 1991 года за независимость, панически боялись силового сценария, так называемой «охоты на ведьм» – как это было во время венгерской революции 1956 года. Конечно, решающим этот фактор назвать нельзя, но то, что он был – факт бесспорный. Глядя из окон ВР на воинственно настроенную толпу, бушевавшую под ее стенами, не один депутат-коммунист внутренне содрогался, думая о том, что может случиться, окажись он один на один с разъяренным народом.
Молчание, которое иногда не золото
Несмотря на то, что в СССР не уставали повторять, что события в Венгрии – мятеж, совершенный под руководством Запада, находились смельчаки, которые не боялись высказывать по этому поводу собственное мнение.
Именно за протест против ввода советских войск на территорию Венгрии, в феврале 1957 года был арестован 30-летний учитель из небольшого села в Донецкой области Олекса Тихий – будущий известный украинский правозащитник. В судебном приговоре отмечалось, что он «… оправдывал действия венгерских контрреволюционеров-мятежников…». И за это был осужден на 7 лет лишения свободы и 5 лет лишения гражданских прав.
События в советской Венгрии оказали влияние и на 17-летнего Леонида Плюща – тоже будущего украинского диссидента, правозащитника.
Обычный донецкий шахтер Сергей Бабенко в марте 1957 года опустил в избирательную урну анонимное письмо, в котором написал: «Смерть коммунизму. Долой коммунистический империализм. Вечная слава рабочим Венгрии, погибшим в боях с коммунистической диктатурой (…) позор советским войскам (…) да здравствует свобода и демократия … ». Его нашли и арестовали в том же 1957 году и приговорили к 8 годам лагерей. Введение войск в Венгрию осуждали рабочие заводов, грузчики в Одесском порту, инженеры, швеи, лесники, бухгалтеры…
В Советском Союзе за протесты против подавления Венгерской революции были осуджены почти 200 человек. Половина – молодежь; были даже 11 школьников из Тбилиси, в том числе и Звиад Гамсахурдиа – будущий первый президент независимой Грузии. Среди украинцев больше всего “не молчало” Закарпатье, что и не удивительно, учитывая его географическое положение и огромное количество арестованных венгров в местных тюрьмах.
Можно сказать, что на руинах Венгерского ноябрьского восстания выросло новое поколение диссидентов – восточноевропейских и советских.
Страсти в бассейне
Советско-венгерское противостояние коснулось даже летней Олимпиады в Мельбурне. На полуфинальном матче по водному поло между командами СССР и Венгрии произошла массовая драка между игроками, и матч был прекращен (СССР проигрывал 0: 4). Венгры стали олимпийскими чемпионами, а советские спортсмены – лишь бронзовыми. Это был один из самых известных матчей за всю историю водного поло. Кроме того, часть венгерской команды, получив золото, на родину решила уже не возвращаться. По драматическим событиям Мельбурнской олимпиады был снят документальный фильм «Безумие свободы» (2006; продюсер Квентин Тарантино), который в России так и не был показан.
Это извечное беспокойство…
Западные страны не уставали клеймить Советский Союз и коммунистический режим, но на деле ведущим западным игрокам было не до Венгрии. Францию в ту пору серьезно беспокоил Алжир; к тому же, считанные дни оставались до франко-британского вступления в Египет – вот-вот должен был начаться Суэцкий кризис. Примечательно, что Хрущев знал о вторжении за три дня до этого. «Англичане и французы попали в Египте по полной», – злорадствовал глава СССР 28 октября 1956 года на Президиуме ЦК.
США занимались президентскими выборами – у Эйзенхауэра тогда шла последняя неделя его предвыборной кампании. В день его переизбрания в Будапеште продолжались ожесточенные бои. Совет нацбезопасности США обсудил вопросы Венгрии только через три дня после советского вторжения.
Госсекретарь США Джон Фостер, известный своей достаточно жесткой позицией в отношении советского режима, прислал советским лидерам чрезвычайно красноречивое сообщение: «Мы не видим в этих государствах (Венгрии и Польше) потенциальных военных союзников». В начале 50-х годов Венгрия в списке приоритетов США среди советских государств-сателлитов в Центральной и Восточной Европе занимала последнюю строчку.
Генсек НАТО Поль-Анри Спаак назвал венгерское восстание «коллективным самоубийством всего народа».
США не поддержали Венгрию ни военной силой, ни дипломатически. Разве что Элвис Пресли в шоу Эда Салливана 6 января 1957 года посвятил венграм проникновенную евангельскую песню Peace The Valley и призвал собирать средства в фонд помощи венгерским беженцам. К концу 1957 года сумма составляла 26 млн швейцарских франков (6 млн долларов США или 55300000 в пересчете на нынешние). В 2011 году Пресли был удостоен звания почетного гражданина Будапешта и его именем была названа площадь.
ООН «традиционно» организоала комитет, выпустила резолюцию, осуждающую действия СССР, но никаких последствий этот документ не имел. Единственной страной, которая согласилась оказать восставшей Венгрии военную помощь – была Испания Франко. Стоит также упомянуть поляков – они массово сдавали кровь; собрали около двух миллионов долларов и отправили венграм 44 тонны гуманитарной помощи а также строительные материалы.
Сладкой пилюлей было объявление журналом Time собирательного образа венгерского революционера «человеком 1956 года». В следующем году обложку украсил… Никита Хрущев, которого за глаза называли «будапештским мясником».
«Помоги мне!..» и «Усталая совесть Европы»
4 ноября, в день захвата Будапешта советскими войсками, Имре Надь обращался по радио к соотечественникам и мировому сообществу. О помощи умоляло и радио Кошута. Венгры обращались не только к политикам, но и к ведущим интеллектуалам тогдашнего мира: Гессе, Стейнбеку, Ясперсу, Эллиоту, Бертрану Расселу и многим другим … «Помоги мне!», – отчаянно умоляла растоптанная Венгрия. Многие ли услышали этот призыв? Возможно и немало, но откликнулись – единицы. Одним из неравнодушных был французский писатель Альбер Камю – тогда еще не лауреат Нобелевской премии, которую он собственно и получит «за совесть» (современные циники назвали бы это «патетическим флером»).
Пока Сартр дискутировал с советскими писателями о марксизме, Камю написал открытое письмо в защиту восставших: «Правда заключается в том, что международное сообщество, (…) позволило расстрелять Венгрию…» Да, хотя и «не жалели для повстанцев ни пылких аплодисментов, ни благочестивых слез, сидя в мягких тапочках перед камином». О советских «освободителях», тКамю сказал, что «палачи-инквизиторы тоже называли себя христианами».
В Советском Союзе несколько сотен человек решилась высказаться вслух, а кто-то записывал проклятия в адрес советского режиму в дневниках: «Стыдно быть русским. Стыдно потому, что хотя венгров подавляет не русский народ, а коммунистическая власть СССР, но русский народ молчит, ведет себя как народ рабов. Не может бать свободна нация, которая подавляет другие народы…» – записал в дневнике российский историк Сергей Дмитриев.
Киевлянин Наум Коржавин написал стихотворение – бескомпромиссно искреннее, посвященное событиям в Венгрии, за что был вскоре наказан: «Я – обманутый в светлой надежде, / Я – лишенный Судьбы и души, – / Только раз я восстал в Будапеште / Против наглости, гнета и лжи… Грубой силой – под стоны и ропот – / Я убит на глазах у людей. / И усталая совесть Европы / Примирилась со смертью моей…»
Чудовище снова становится чудовищем
Как заметил один известный европейский художник, «смрад сталинизма» после подавления Венгерской революции стал почти невыносимым. Коммунистическая идея в Европе окончательно поблекла, красная пелена с глаз спала. Даже самые верные апологеты коммунизма поняли, что за высокими идеалами и красивыми лозунгами кроется экзистенциальная пустота, а единственный аргумент руководителей СССР – танки. Революционный миф, такой привлекательный еще пару лет назад, окончательно потерял свое очарование. Социализм стал обыденной неизбежностью – тем, что нужно терпеть. После 1956 года Французская компартия распалась на фракции, итальянская – отошла от Москвы, британская – потеряла две трети своих членов. Советские руководители вынуждены были после этого переносить проповедь о коммунистическом рае на Африканский континент и в Латинскую Америку.
Впрочем, Венгрии позволили развиваться более или менее самостоятельно – так возник «гуляш-коммунизм». Янош Кадар, который правил страной 30 лет, несмотря на то, что начинал с кровавых зачисток, позже пытался прослыть умеренным лидером – в стране была провозглашена амнистия, разрешено предпринимательство, свободная торговля и зарубежные туры. Верить в компартию, а тем более в ее вождей было уже не обязательно. Единственное, что требовалось – быть лояльным к режиму и публично его не критиковать.
Но память о событиях 1956 года – неудавшейся попытке освободиться из-под власти могущественного государства, о «большой крови», собственной слабости и пренебрежении сильных, о пережитом унижении – жила в венгерском обществе. Возможно, именно поэтому Венгрия одной из первых распрощалась с прежним режимом – именно в этот день в 1989 году была провозглашена Венгерская Республика.
Что еще следует знать о той революции? Что она была довольно неожиданной. И для КГБ, и для ЦРУ, и для Москвы, и для Будапешта. Мало кто представлял – и среди тогдашних аналитиков, и среди политиков, что такое возможно. Слишком крепким, особо нерушимым казалось все, что попадало в орбиту коммунистического тоталитаризма. Ханна Арендт в последнем своем послесловии к работе «Истоки тоталитаризма» писала, что венгерская революция «была абсолютно неожиданной и застала всех врасплох». Управление национальной разведки США в январе 1956 года отмечало, что со временем инакомыслие в странах Восточной Европы будет преодолено «путем постепенного увеличения числа молодых людей, воспитанных в коммунистическом духе». Но оказалось, что тоталитаризм, как крепко ни въедается в поры, но не навсегда. От него можно избавиться.
Автор: Светлана Шевцова, Киев; Укринформ
При подготовке материала, среди прочих, использованы труды Тони Джадта «После войны. История Европы с 1945 года»; Аппельбаум «Железный занавес. Укрощение Восточной Европы 1944-1956»; «Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР. Сборник документов»; Сергея Чупринина «Оттепель. События. Март 1953 – август 1968».
