«Кислотная» месть соперницы – «полив» серной кислотой…

Так писала Ирина бывшему мужу. Он ей не верил. А она взяла и воплотила свои угрозы в жуткую действительность.

Светлане было 44 года, когда она разошлась с мужем-алкоголиком. Будущая жизнь не пугала – две прекрасные дочери, квартира, хорошо оплачиваемая работа. И была она отнюдь не мужененавистницей. Ведь как бы нам, женщинам, не хотелось быть сильными и независимыми, но когда рядом понимающий и заботливый мужчина…

Михаил как раз и был таким человеком – добрый, порядочный, интеллигентный. И хоть в официальном разводе не состоял, но с женой Ириной под одной крышей не жил уже три года. Снимал квартиру.

Они познакомились на работе. Два одиноких человека сразу потянулись друг к другу. Вначале была симпатия, затем появилась привязанность. Отношений своих не скрывали, но и без особой нужды не афишировали. Тем не менее Ирина узнала, что у бывшего мужа появилась женщина. Весть принесла их старшая дочь. Собственно говоря, Михаил и не отпирался. Поэтому бывшему семейству так и объявил: “Я нашел женщину и хочу на ней жениться”. Со своей стороны Светлана предпринимала попытки подружить своих девчонок с дочерьми Михаила: нередко собирала всех на квартире у Михаила, накрывала вкусный стол, вместе обсуждали проблемы, общались…

В июне 2005 года Светлана и Михаил окончательно приняли решение жить вместе. Вот тогда все и началось. Ирина организовала настоящую травлю – телефонные угрозы, оскорбления в адрес Светы, скандалы у нее на работе, непотребные записки. Терпение Светы дошло до крайней степени. В какой-то момент она даже предложила Михаилу оставить ее. В ответ он сделал Светлане официальное предложение выйти за него замуж.

Угрозы от бывшей жены поступали вплоть до середины сентября, пока Михаил не уехал в командировку в Крым. Нехорошие предчувствия и сны мучили Светлану. Она знала, что бывшая жена наведывается к ее дому, что-то изучает, вынюхивает…

Этот день – пятницу 28 сентября – Света запомнит на всю оставшуюся жизнь.

Подъездная дверь была с кодовым замком. Света успела открыть лишь одну половинку двери, как в метре от себя заметила женщину. Та явно держала что-то в руке, прикрывая ее платком. Света успела лишь разглядеть, что это “что-то” было обычной литровой банкой. Мгновение – и жидкость из емкости выплеснулась в лицо Свете.

Ее душераздирающий крик слышал, наверное, весь микрорайон. “Я плавилась на глазах”, – рассказывала впоследствии Света. Серная кислота (а в банке была именно она) буквально растворила на женщине лицо, одежду, сумку, туфли… С трудом Светлана поднялась на первый этаж, стала звонить в двери, но никто не открыл – в это время все уже ушли на работу. Не помня себя от боли и шока, она доехала до своего этажа. Позвонила в дверь. Ее девчонки пришли от увиденного в ужас!

В ожоговое отделение Краматорска Светлана поступила в тяжелейшем состоянии: ожог агрессивной жидкостью II-III степени головы, лица, шеи, грудной клетки, обеих рук. Ожог дыхательных путей парами кислоты. Света была практически на краю могилы. Площадь ожога составляла восемь процентов.

Светлане сделали несколько операций. Сразу нужно было убрать некрозы. Потом началась череда пластических операций, первая из которых длилась шесть часов. Кожу для пересадки брали с обоих бедер. Светлана не могла говорить, есть, питалась через зонд. У нее до сих пор сохранился альбом, с помощью которого она общалась с внешним миром.

Стоит ли говорить, что Михаил немедленно приехал из командировки. И как только опасность для жизни чуточку миновала, они решили расписаться. Тут же, в отделении.

В настоящем у Светы – инвалидность II группы, а в будущем – еще 15 операций, на которые нужны средства. Михаил говорит Свете: “Ты моя дочечка. Я тебя из ложечки выкормил”. И это – правда. Вот только как жить дальше?

По факту совершения преступления было возбуждено уголовное дело. Единственной подозреваемой в совершении преступления стала, конечно же, Ирина. Других врагов, способных совершить такой страшный поступок, у Светланы не оказалось. Однако задержать и допросить бывшую жену Михаила оказалось делом затруднительным. Женщина исчезла. Почти месяц ее местонахождение оставалось неизвестным. Дети сообщали милиции, что мамы нет. Где она и когда вернется, они не знали. Тем временем против подозреваемой собирались улики – на ее даче была найдена серная кислота, к делу были приобщены записки с угрозами. “Я оболью твою женщину серной кислотой”, – писала Ирина бывшему мужу. К тому же она лично по телефону говорила сопернице, что и как она сделает.

Но вот, наконец, объявилась и сама Ирина. С хорошим адвокатом и… полным отрицанием своей вины. Исчезновение объяснила тем, что была на заработках, а о том, что ее так срочно разыскивают, даже и не подозревала. На руках женщины были следы легких ожогов. Экспертиза установила: эти термические ожоги месячной давности вполне могли появиться вследствие попадания на тело серной кислоты. Однако то, что обследование производилось спустя столько времени, затрудняло однозначные выводы специалистов. Причиной ожога, в принципе, мог стать и раскаленный утюг.

Именно так объяснила появление ран на руках сама подозреваемая. Однако многие факты отрицать она уже никак не могла, в частности то, что, несмотря на закрытое лицо, ее опознала сама пострадавшая, одна из свидетельниц дала полное описание Ирины как женщины, выходившей из подъезда сразу же после совершения преступления. Тогда подозреваемая внесла усовершенствования в ход дела. Она просто перестала являться на судебные заседания. Женщина меняла адвокатов и, судя по предоставляемым медицинским справкам, за полтора года стала полным инвалидом.

Здоровая женщина, которая до той роковой пятницы зарабатывала на жизнь “челночной торговлей”, таская неподъемные чувалы с товаром, вскоре получила сперва вторую степень инвалидности, а вскоре и первую. Купила ли она справки или же они настоящие, суду определить опять-таки оказалось невозможным. На то заседание, куда был приглашен медик-специалист для судебного освидетельствования, Ирина снова не явилась. То есть она стала попросту игнорировать правосудие.

Тогда по отношению к подсудимой была изменена мера пресечения – подписку о невыезде заменили арестом. Однако осуществить судебную санкцию оказалось опять-таки непросто. Глазам милиционеров, приехавших арестовывать женщину, предстала весьма тяжелая картина. Та, которую правоохранители должны были препроводить в СИЗО, самостоятельно не передвигалась. Она лежала на постели, всем своим видом показывая, что каждое движение причиняет ей боль.

Для пущей наглядности женщина, никого не стесняясь, тут же сходила под себя по-большому. И милицию предупредила, что если при транспортировке ей что-то повредят, то сами же и ответят. И докажет она вину конвоира побыстрее, чем кто-то другой. Кто этот другой, остается только догадываться.

Вот так и лежит, бедняжка, с тех пор недвижно. А наш “самый гуманный в мире суд” пока в недоумении. Сколько еще ему длиться, на сегодняшний момент неизвестно. Светлана, кстати, несмотря на свои очевидные увечья, находит в себе силы посещать каждое судебное заседание в надежде услышать наконец-то окончательный приговор. Ирине, в случае признания ее вины, грозит обвинение по статье 121 часть первая “Нанесение умышленных тяжких телесных повреждений, опасных для жизни в момент причинения и повлекших за собой неизгладимое обезображение лица”, предусматривающей наказание от пяти до восьми лет. Если принять во внимание физическое состояние подсудимой, отсидит она пару-тройку лет и выйдет на свободу еще молодой женщиной.

Автору этих строк Светлана призналась, что за это время она изучила Уголовный кодекс и прекрасно понимает, какое, откровенно говоря, легкое наказание ожидает человека, сделавшего ее калекой. “Но почему даже то, что она заслужила, Ирина никак не получит? Доколе она будет оставаться безнаказанной? Неужели мне самой нужно сделать то, что она сделала со мной? Я сейчас готова на все. Я не вижу смысла жить…”

Мила Алексеева, “CN-Столичные новости”