1941 – 1945: от катастрофы до победы — рычаги поворота

Очередная дата начала Второй мировой или ее составляющей — немецко-советской войны систематически вызывает общественный резонанс как отражение вариантов трудного выбора будущего из-завидения и оценок прошлого. В эпицентре полемики вновь возникает тема войны — причины и последствия поражений и побед в ней. И прежде всего — ключевой вопрос: что обеспечило выход из катастрофической ситуации 1941—1942 годов, в результате чего Советский Союз оказался в рядах победителей?

2012 год не исключение. Более того, усиление Кремлем реинтеграционной политики на постсоветском пространстве вызвало широкий резонанс, стимулировало заполнение информационного пространства большим количеством новых взглядов на течение и характер войны 1941—1945 годов на советско-немецком фронте. Особенно на вопросы, которые сознательно обходили или фальсифицировали советские историки, в частности о причинах катастрофических поражений Красной армии в 1941—1942 годах и изменениях в характере войны на Востоке после 1942 года.

Нынешние усилия определить факторы такого поворота понятны. Но сводится все это лишь к тому, как многие утверждают, что немцы на оккупированных территориях «плохо себя вели» и таким образом сами спровоцировали всеобщее сопротивление? Такие соображения могут иметь место, однако являются несколько односторонними и недостаточными для объяснения такого масштабного явления, как коренной перелом в войне.

Это произошло тогда, когда социалистическая идея уступила место таким вечным категориям, как национализм и патриотизм, что наглядно проявилось уже в пропаганде. На плакатах тогда начали писать не «Убей фашиста!», а «Убей немца!». Алексей Толстой назвал свой известный рассказ не «Советский характер», а «Русский характер», власть начала налаживать контакты с православной церковью — как подчиненной еще со времен Петра І государству структурой, способной влиять на массы в нужном направлении. Осторожные шаги делали и в действующей армии.

Был упразднен институт всемогущих комиссаров, которые непосредственно представляли диктатуру ВКП(б) в войсках, возвращены погоны, что унифицировало Красную армию с армиями воюющих стран и дало сигнал к примирению с «золотопогонниками» — бывшими царскими офицерами (многие из которых в эмиграции были как приверженцами нацистов, так и активными участниками движения Сопротивления). У ряда символов военной доблести снова появилась имперская георгиевская лента. Начали формироваться даже национальные войсковые соединения.

Не без команды сверху резко сбавила обороты репрессивная машина смерти. Началась героизация прошлого и возвеличивание известных исторических фигур (Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Грозного, Петра Первого, Александра Брусилова и др.). Их портреты появились даже в кабинете Иосифа Сталина. Среди бойцов распространялись слухи о роспуске после войны колхозов. Надежды на это в 1945 году демобилизованные солдаты принесли во все уголки Советского Союза.

В этих мероприятиях советских верхов и пропагандистской компартийной машины миллионам советских людей слышались нотки надежды на изменения во властной системе и реальной жизни. Граждан вдохновляла вера, что после войны все будет иначе. Все будет лучше. Фронтовики надеялись, что своей жертвенностью, мужеством и кровью они заслуживают лучшей судьбы в своей стране. Да и зарубежный поход на многое открыл глаза миллионам советских людей в военной форме.

Они увидели, что в буржуазной капиталистической Европе уровень жизни на порядок выше, чем в коммунистическом СССР, что от морозов до морозов там никто не ходит босым. Им было стыдно за свою беспросветную бедность. Это с одной стороны. Вместо этого вполне логичный вопрос встал и перед многими немецкими фронтовиками: «А что мы завоевываем, ведь люди здесь живут так бедно?» И не потому ли в Германии коммунизм после войны перестал быть тем, чем был до войны? Вера в утопию растаяла раз и навсегда.

А тем временем вынужденный, но крайне необходимый союз с западными демократиями побуждал и к более взвешенному и умеренному курсу СССР во внешней политике. Были сделаны, казалось бы, невероятные с точки зрения исповедываемой с 1917 года доктрины мировой коммунистической революции, первые реальные шаги.

Признание Москвой 24 сентября 1941 года Атлантической хартии Рузвельта и Черчилля означало принять зафиксированные там условия (отказ от аннексий, осуществленных в годы войны; право каждого народа свободно выбирать для себя форму правления; демократические принципы ведения войны и т.п.). Которые, кстати, когда опасность разгрома миновала, советское руководство бесцеремонно проигнорировало, подтвердив тем самым свое известное в мире реноме: подписывать международные документы и не выполнять их практически.

После горьких поражений 1941—1942 годов Кремль лавировал, старался до поры до времени нравиться США и Великобритании. В 1943 году Сталин даже пожертвовал ненавистным Западу Коминтерном, что было одним из проявлений его вынужденного конформизма.

Абсолютно новыми и весомыми концептами высветились сегодня роль и место Украины во Второй мировой войне, особенно в смысле ответа на заявление российского тогда еще премьер-министра Владимира Путина о возможности выиграть войну без Украины, лишь силами «нации победителей». Такой неадекватный, можно сказать кощунственный, подход к вопросу о том, кто победил мощнейшую армию конца 30-х — начала 40-х годов

ХХ века, больше всего подходил для формирования образа врага в период холодной войны. В советские времена широко пропагандировалось клише, «где ты была бы, Европа, если бы не мы». И затушевывался аналогичный вопрос, который мог бы звучать с противоположной стороны. А сейчас круг тех, без кого Россия выиграла бы войну против нацистской Германии, расширили за счет Украины.

Очевидно, что такие утверждения являются последствием экспансионистских планов России на постсоветском пространстве. Тут уместно вспомнить, что ни Сталин, ни Хрущев, ни Жуков так не думали. В узком кругу они не боялись говорить, каким ужасным для СССР был бы результат войны, если бы не помощь и участие Запада. Как часто люди забывают добрую старую басню о деде, бабе и репке. И если бы не кошка с мышкой, репка до сих пор сидела бы в земле.

Наконец-то подведен и осмыслен украинский счет в войне. Украина как народ и часть коммунистической империи оказалась, образно говоря, в круговой обороне. Ее материальные и человеческие ресурсы были распилены по схеме треугольника, вершиной которого были стремления к независимости. Борцы за нее, двигаясь на Голгофу своей цели, не страдали иллюзиями, понимая, что нацистский Берлин, как и коммунистическая Москва, не уступит своей власти над Украиной. Для многих украинцев Вторая мировая война, начавшись в марте 1939 года, закончилась лишь в середине 50-х, по большому счету, уже проигранной битвой в борьбе за независимость.

Нужно также подчеркнуть, что повороту в войне и настроениям населения способствовало не только то, что в трудное время национальные интересы были выведены на передний край общественного сознания, а классовые до лучших времен отодвинуты на задний план, а и то, что вера в победу строилась также на военно-стратегическом и военно-материальном союзе с такими могущественными государствами, как Великобритания и, особенно, США, с их огромным промышленным потенциалом. Припоминается, как нам, ученикам первого класса, в 1944 году учительница с непоказной искренностью рассказывала, какие большие и могущественные у нас союзники, что с ними нельзя не победить.

Да и мы сами имели уже практический опыт их присутствия. Это сейчас в кинофильмах красноармейцы едут на музейных ЗиС-5. Тогда, в 1944 году, когда война откатывалась на Запад, мы, маленькие пацаны, засматривались на военные колонны, которые двигались на американских «студебекерах», заполненных пехотой, с прицепленными к фаркопам пушками и полковыми минометами. Весеннее бездорожье не было для них препятствием.

Мартовская грязь так и разлеталась из-под колес во все стороны. Ни до, ни после никогда я не видел подобных мощных и вездеходных грузовых автомобилей. Советские офицеры разъезжали в нетребовательных к дорогам и погоде «виллисах». Антиамериканизм, который, кстати, как атавизм советской эпохи и сегодня прорывается у людей с ортодоксальным мышлением, появился значительно позже. Тогда, когда коммунистические вожди СССР после войны снова вернули страну в священную для них колею мировой коммунистической революции и «русского мира» как организующего ядра реализации этой идеи, что, как известно, вылилось в продолжительную и очень затратную холодную войну.

Проходят годы. И чем дальше от нас Вторая мировая, тем точнее в диагностическом спектре высвечивается ее реальность — несмотря на многочисленные потуги исказить суровую правду о ней.

Автор: Владимир Газин «Зеркало недели. Украина» №28