Апокалипсис уже сегодня. Грозит ли миру карманная ядерная война

Самый авторитетный журнал в вопросах внешней политики США Foreign Affairs на обложку своего последнего номера поместил вопрос “Имеет ли ядерное оружие значение?”. Ответ: имеет. Почему американские эксперты и аналитики больше не отметают возможность ограниченного применения ЯО, разбирался Фокус

По мнению американских экспертов, важнейшую роль в будущих противостояниях (пусть и за столом переговоров) будет играть не стратегическое ядерное оружие, а тактическое.

Перемена выглядит примерно так, как если бы вместо одной Годзиллы, крушащей полчеловечества за один присест, на арену зловещего атомного цирка выпустили тысячи черепашек-ниндзя, чье ремесло — карманные ядерные взрывы. Никакого светопреставления, господа!

Война вновь редуцируется до боевых действий на сравнительно узких фронтах

По крайней мере, в головах аналитиков. Вопрос: чем это может обернуться на практике?

Саму ставку Вашингтона на тактическое ЯО, как вполне логично прописанную перспективу, можно назвать вынужденной. Если Китай и Россия, как отмечено в новой редакции Стратегии национальной безопасности США, “бросают вызов мощи, влиянию и интересам Америки, пытаются размыть американскую безопасность и процветание”, то этому, понятное дело, необходимо противостоять. Причем именно там, где вероятные противники имеют (или предполагается, что имеют) некоторое преимущество.

Опасения Вашингтона по поводу угроз Пекина и Москвы развивались, можно сказать, параллельно. Однако поскольку в Поднебесной вели себя по-восточному сдержанно и вдобавок не были скованы международными ядерными договорами, то до какого-то времени ситуация на этом “фронте” выглядела так, будто сама по себе взрывоопасности она не таит.

По крайней мере, еще в 2015 году Деннис Блэр, экс-командующий силами США в Индо-Тихоокеанском регионе, оценивал вероятность ядерного кризиса между Китаем и Штатами как somewhere between nil and zero — “где-то между нолем и нолем”.

В то же время претензии Белого дома к Кремлю росли как снежный ком год от года. В 2014-м, когда Россия в Крыму и на Донбассе продемонстрировала, как могут работать механизмы гибридной войны, в Вашингтоне осознали исходящие от Москвы опасности. И даже припомнили те грехи, на которые раньше официально закрывали глаза.

Так, Барак Обама в письме Владимиру Путину впервые на самом высоком уровне обвинил Россию в том, что она, в нарушение договора, проводит испытания крылатых ракет средней дальности. И это — неконфликтный Обама. Лауреат Нобелевской премии мира. Который еще в 2009 году, выступая в Праге, заявлял: “США предпримут конкретные шаги для избавления мира от ядерного оружия. Для избавления от мышления холодной войны мы снизим роль ядерного оружия в нашей стратегии национальной безопасности и призовем других сделать тоже самое”. А через год вместе с тогдашним президентом РФ Медведевым подписал СНВ-3.

Однако в последние годы репутации двух держав-оппонентов Америки в ее глазах до некоторой степени сравнялись. И по градусу исходящих от них угроз (особенно с учетом размера военного бюджета КНР), и потому, что эти угрозы могут быть реализованы с использованием именно тактического ядерного оружия. Вашингтону оставалось одно: начать действовать. И он начал.

В январе текущего года британская The Guardian сообщила, что США собираются создать новую маломощную ядерную боеголовку и оснастить ею модифицированные ракеты Trident D5, установленные на подводных лодках. Главная цель — “сдерживание России от использования тактических боеголовок в конфликте в Восточной Европе”. Кроме того, по данным издания, американцы намеревались расширить перечень условий, являющихся обоснованием для применения ядерного арсенала. Вплоть для ядерного ответа на атаку с обычным оружием.

Когда эта публикация появилась, в Москве сказали, что они американцев “упредили”. В том смысле, что еще в 2015-м вписали в свою военную доктрину возможность применения тактического ЯО даже в случае, если противник нападет при помощи конвенционального оружия, но это будет угрожать существованию России.

В начале февраля в “Обзоре ядерной политики-2018”, 60-страничном документе Пентагона и министерства энергетики, уже предлагалось задействовать маломощные ядерные боеголовки не только на подлодках, но и на крылатых ракетах морского базирования. Буквально полторы недели спустя к теме тактического ЯО приковала внимание исследовательская служба американского конгресса.

Из ее доклада следовало, что в настоящее время арсенал США насчитывает около 500 единиц нестратегического ядерного оружия, из которых 200 разбросаны по авиабазам НАТО в Бельгии, Нидерландах, Германии, Италии и Турции.

По оценкам американских аналитиков, от 1000 до 6000 единиц тактического российского ядерного оружия предназначены для удержания сил альянса от возможной агрессии против РФ. Сам же рост запасов тактического ядерного оружия в России на Западе связали с планами Москвы сесть в недалеком будущем за стол переговоров с Вашингтоном и использовать свое преимущество в качестве козыря.

Иными словами, к началу текущего года американцы четко понимали, что сегодняшние военные угрозы размывают линию разграничения: 1) между стратегическим и тактическим ЯО (министр обороны США Джеймс Мэттис как-то назвал понятие “тактическое ядерное оружие” нонсенсом, ибо любое использование ядерного оружия будет иметь “стратегический эффект”); 2) между атомной и обычной войной (да, понятно, “зазор” тут существует, однако нет никаких гарантий, что в ответ на применение конвенциального оружия противник не задействует ядерное).

Поэтому приходится удивляться, скорее, не тому, что аналитики из Foreign Affairs наконец сформулировали тот подход, который Америка должна исповедовать, дабы адекватно реагировать на потенциальные угрозы, а тому, что на это ушло несколько месяцев.

В одной из опубликованных в журнале статей, с весьма красноречивым заголовком “Хочешь мира — готовься к ядерной войне”, зафиксировано: “США нуждаются в системах вооружений, которые могут преодолеть широкую пропасть между обычной и тотальной ядерной войной. В частности, Вашингтону следует активизировать свои усилия по разработке маломощного тактического ядерного оружия и связанных с ним стратегий, которые могли бы смягчить или пресечь нападение России или Китая на союзников США, не спровоцировав ядерный Апокалипсис. Демонстрация потенциальным противникам, что Соединенные Штаты обладают этой способностью, — лучший способ избежать реализации этого на практике”.

Подход кажется вполне здравым. В каком-то смысле это перелицовка стратегии “эскалация ради деэскалации”. В ней есть, возможно, лишь одно слабое место. Попытка придать ядерной угрозе локальный, не всесокрушающий вид может сыграть злую шутку не только с теми, кто уверует, будто “карманная ядерная война” без Апокалипсиса – возможна.

Если кто-то первый нажмет на ядерную гашетку, дальше может начаться игра на повышение. И одной килотонной тротилового эквивалента дело не ограничится. А 15 килотонн тротила — это уже Хиросима. И уже полноценное ядерное столкновение. Как сказали бы в эпоху холодной войны — “с гарантированным взаимным уничтожением”.

В XXI веке маневр для того, чтобы сделать жизнь в бушующем мире чуть спокойнее, не слишком отличается от того, который имелся в прошлом столетии

Разрабатывать, пугать, напрягать ядерные бицепсы, а потом садиться за стол переговоров и договариваться о сокращении вооружений. То есть, в сущности, использовать алгоритм, унаследованный еще со времен Карибского кризиса. И в этом смысле трудно не согласиться с автором публикации “Хочешь мира — готовься к ядерной войне”: “Определенный вид мышления холодной войны может быть именно тем, что нужно Вашингтону и его союзникам”.

Единственное но. Если, как и тогда, все закончится договором (на что хотелось бы надеяться), то он будет носить уже многосторонний, а не двусторонний характер, и в условиях колоссального недоверия мировых держав друг к другу реализовать его на практике будет крайне трудно. Но делать это, тем не менее, придется. Потому что Джеймс Мэттис скорее всего не оговорился: любое использование ядерного оружия будет иметь стратегический (читай: катастрофический) эффект.

Юрий Божич, Фокус