«Оборотни» Игоря Гончарова: новые свидетельства

26, 27 и 29 июня состоялись очередные судебные заседания в многострадальном (для суда и следствия) деле по обвинению «Свердлова О.А. и других», более известного как дело «оборотней». Это соответственно 54, 55 и 56 заседания. Слушания проходят в помещении райсуда по ул. Кошице,5 в закрытом режиме. В СМИ до сих пор не просачивалась информация с этого резонансного процесса. Между тем, подсудимые дают весьма откровенные показания. В частности, они заявляют, что Игорь Гончаров до последнего работал на СБУ и УБОП МВД.Cлушание дела началось еще 27 сентября прошлого года (а в суд само дело поступило еще в январе 2005г.!). Все это время оглашалось обвинительное заключение, объемом более 1300 страниц печатного текста.

По действующему в Украине уголовно-процессуальному законодательству, при наличии ходатайств сторон, суд мог ограничиться оглашением только резолютивной части обвинительного заключения (это, примерно, одна пятая всего текста заключения). Однако суд решил по-иному… В результате, почти девять месяцев, рутинно, три прокурора, поддерживающих обвинение по делу, по очереди читали текст. На одну страницу уходило примерно 3 минуты…

Ажиотаж вокруг дела спал, потерпевших на заседаниях фактически представляет лишь мать одного из убитых (его тело так и не было найдено следствием). Она молча сидит в зале (отец убитого – известный ученый-академик – на заседаниях суда не появляется); сама потерпевшая – дочь бывшего секретаря Президиума Верховного Совета УССР).

Защиту представляют свыше дюжины адвокатов.

В клетке 8 подсудимых, которые находятся под стражей, еще четверо – на подписке о невыезде; тринадцатый подсудимый – умерший в результате побоев на досудебном следствии Игорь Гончаров (дело в отношении его смерти в настоящее время рассматривается в Шевченковском районном суде Киева).

Надо сказать, что когда дело поступило в суд, то арестованных было семеро, но в процессе суда председательствующий был крайне недоволен поведением одного из подсудимых – Мочарным, который постоянно жаловался на боли в сердце, что требовало постоянных вызовов кареты скорой помощи. В конце-концов подсудимый так «достал» суд, что ему изменили меру пресечения: теперь он сидит в клетке… Еще в процессе досудебного следствия Мочарный провел несколько месяцев в следственном изоляторе. За это время умерла его жена, что впоследствии существенно отразилось на его здоровье…

Многочисленная охрана окружает клетку и контролирует окна и входные двери. Также в окружении охраны в зале сидит подсудимый Юрий Нестеров, ставший широко известным после того, как в него и его охранника кто-то бросил в подъезде гранату.

Именно его показаниям (они положены в основу обвинительного заключения) обвинение придает наибольшее значение. В этом нет ничего удивительного, такова тактика обвинения. Ведь в ходе судебного следствия подавляющее большинство подсудимых отказываются от признания своей вины, настаивая на применении к ним пыток в ходе досудебного следствия. А Нестеров, находящийся на свободе, очевидно – в обмен на «признательные» показания, остается в гордом одиночестве на свободе…

Собственно, о его показаниях. Вопреки извечному правилу «О мертвых или хорошо или ничего…», Нестеров обвинил Гончарова во всех смертных грехах, перед этим позитивно оценив некоторые его качества: умный, спокойный, никогда не допускал нецензурной брани и проч. Тем самым он подтвердил намерения следствия и обвинения сделать «крайним» именно Гончарова (подсудимые рассказывали, что еще при жизни Гончарова их убеждали «валить все» на него, мол, «он уже не жилец…»).

В частности, Нестеров рассказал о якобы арсенале оружия, ненайденном следствием. В обвинительном заключении, оглашенном в суде, очень ярко описаны действия «банды», участники которой «мали на озброєнні й іншу невстановлену слідством вогнепальну зброю, що була придбана в нестановлений слідством час у невстановленому слідством місці у невстановлених слідством осіб, і яка зберігалася в невстановлених слідством місцях…» (короче – уравнение с пятью неизвестными…).

Рассказал он и о том, что очень боялся Гончарова: что написал явку с повинной, которая хранилась длительное время у его сожительницы… И все это на фоне длинного рассказа о том, как он мучился, стремясь уйти из банды…

По поведению Нестерова очевидно, что тот явно желает понравиться суду. «Посадил» его на место подсудимый Гайдай В.П. (бывший следователь ГУВД Киева), поставивший Нестерову вопрос о его поездке в Германию. Очень неудобный вопрос получился. Когда Нестеров попытался уйти от ответа, Гайдай пояснил, что по официальным данным Нестеров за два дня нахождения в Германии ухитрился совершить 33 факта мошенничества, а когда его задержала полиция, представился украинским журналистом… К слову, о многочисленных фактах мошенничества с кредитными картами в Германии, совершенные Нестеровым, сообщал в своих письмах Игорь Гончаров. С тех пор минул не один год, но о проверке этих фактов и возбуждении уголовного дела ничего не слышно.

Недоволен был Нестеров (как впрочем и председательствующий) также вопросом адвоката Гончарова о том, имели ли место «заказы» в отношении отдельных потерпевших, а также о работе Игоря Гончарова в органах СБУ…

Уже не составляет секрета, что большинство подсудимых в последние годы знали Гончарова именно как старшего офицера СБУ. В частности, они рассказывали, что писали заявления, давали расписки о неразглашении, предоставляли фотографии – якобы для оформления на работу в правоохранительных органах…

Подсудимый Лысенко В.В., служивший начальником отдела кадров «наружки», подтвердил, что знал о работе Гончарова как в КГБ (еще с 1984 года), так и в СБУ. По его словам, даже после того, как Гончаров уже был официально уволен из органов внутренних дел «по состоянию здоровья», он фактически работал в разведке ГУБОПа. По словам Лысенко, Гончаров неоднократно возил свое руководство в центральное здание СБУ по ул.Владимирской, на конспиративные квартиры для встречи с агентами. Кроме того, Лысенко показывает, что часто Гончаров отвозил документальные материалы лично Эдуарду Фере и прочим высокопоставленным чиновникам.

Сведения, которые начинают оглашать участники процесса уже на начальном этапе, заставляют предположить, что в ходе слушаний может прозвучать еще много интересных откровений, способных перевернуть все с ног на голову не только в деле «оборотней», но и в деле Гонгадзе… Так, по некоторым данным, которыми уже давно владеет следствие по делу Гонгадзе, начальник Главного управления криминального розыска МВД генерал-лейтенант Алексей Пукач, под чьим руководством осуществлялась слежка за Гонгадзе и который лично убивал Георгия, консультировался со своим предшественником, а на то время – руководителем аппарата МВД Эдуардом Фере. Увы, с лета 2003 года Фере пребывает в коме без надежды на улучшение состояния. Кроме того, Пукач якобы консультировался с высокопоставленным сотрудником АП, а ранее – замминистра внутренних дел Юрием Дагаевым на предмет перезахоронения тела Гонгадзе. Увы, Дагаев умер при сомнительных обстоятельствах.

И вот теперь, в ходе слушаний дела «оборотней» появляются новые весьма любопытные сведения, которые дают шанс получить важную информацию от совершенно иных источников. И возможно, закрытое слушание этого дела выведет следствие по делу об убийстве журналиста на иной круг руководителей преступления, которые возможно вынуждены будут дать показания и на заказчиков этого убийства. Ведь до последнего времени принято было считать, что с исчезновением генерала Пукача связь между заказчиком убийства и его исполнителями прервалась.

Кстати, еще о следе УБОП в деле Гонгадзе: по нашим данным, сегодня Генпрокуратура располагает документами, подтверждающими, что Алексей Пукач являлся агентом УБОПа. И есть основания подозревать, что руководство столичного УБОПа имеет отношение к организации бегства Пукача из страны, что зафиксировано в материалах иного весьма скандального дела.

“ТЕМА”