Воспоминания надзирателей и работников тюрем и лагерей: «Карцер, смирно!»
«Женщины в СЛОНе главным образом заняты работами на рыбопромышленных командировках. Интеллигентные, каких там большинство, и особенно те, что покрасивее и помоложе, служат у чекистов-надзирателей по стирке им белья, готовят им обед…
Надзиратели (и не одни надзиратели) вынуждают их к сожительству с собою. Некоторые, конечно, сначала «фасонят», как выражаются чекисты, но потом, когда за «фасон» отправят их на самые тяжелые физические работы — в лес или на болота добывать торф, — они, чтобы не умереть от непосильной работы и голодного пайка, смиряются и идут на уступки. За это они получают посильную работу.
У чекистов-надзирателей существует издавна заведенное правило обмениваться своими «марухами», о чем они предварительно договариваются между собою. «Посылаю тебе свою мapуxу и пpoшу, как мы с тобой договорились, прислать мне твою», — пишет один чекист другому, когда его «возлюбленная» надоест ему».
«Я пришел однажды в соловецкий карцер, желая лично видеть условия, в которых там содержатся заключенные. Чтобы не всполошить заключенных зычной командой дежурного: «Карцер, смирно. Встать.» я вызвал дежурного по карцеру наружу и сказал ему, чтобы он никаких команд не подавал. Войдя затем в коридор карцера я открыл потихоньку «волчек» в двери и начал наблюдать.
В карцере, рассчитанном максимум на 30 человек, их находилось не менее 80. Все они лежали вповалку на холодном цементном полу, тесно прижавшись друг к другу. Там лежали крестьяне, каэры, беспризорные и два старых священника. Все они были полуголые — одежда с сажаемых в карцер всегда снимается».
Из книги воспоминаний Николая Киселева-Громова «С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого назначения»
«…работы у меня много: приходится одевать всех арестантов перед отправкой их в путь, если нет у них собственной одежды. Я обязан быть при приеме и отправке всех партий, — что помимо обычного 10—12-часового дня работы заставляет меня работать еще несколько лишних часов. Домой прихожу до такой степени усталым, что нет сил не только что почитать, но даже газету просмотреть».
«Большинство из ссылаемых в Сибирь обрекается на медленную, но верную смерть. Еще семейным, хотя и с большим трудом, но все же удается устроиться в Сибири. Вот только, пока они дойдут до Сибири и смогут устроиться, то обычно у них погибают от болезней все малые дети. Для одиноких, в особенности для бродяг и для так называемых «общественников», т. е. ссылаемых в Сибирь по приговорам сельских обществ, без суда, ссылка является прямо гибелью. Оторванные от родины, попавши в совершенно чуждую страну, не схожую ни по климату, ни по культуре с оставленной родиной, эти ссыльные не в силах бывают сжиться с новыми местными условиями и местным населением, известным под именем чалдонов. Чалдоны относятся к ссыльным с ненавистью и презрением. Нанимая ссыльных в работники, чалдоны их жестоко эксплоатируют. Попав в кабалу, ссыльные в свою очередь ненавидят чалдонов и при первом удобном случае бегут, становясь бродягами по тайге, или пробираются на родину в Россию. В тайге большая часть их погибает от холода, голода, болезней и от пуль чалдонов».
«Из записок надзирателя Бутырской тюрьмы» Виноградова И. М.
«Прислали малолеток: вшивые, грязные, раздетые. Нет бани, нет, потому что нельзя перерасходовать 60 руб. Что выйдет по 1 к. на человека. Говорят о борьбе с побегами. Ищут причины, применяют оружие, не видя этих причин в самих себе. Что тут косность, бюрократизм или вредительство. Люди босы, раздеты, а на складе имеется все. Не дают и таким, которые хотят и будут работать, ссылаясь на то, что промотают. Так не проматывают и не работают, а бегут».
«Я хочу заниматься спортом, радио, хочу работать по специальности, учится, следить и проверять на практике технологию металлов, вращаться в культурном обществе, хочу театра и кино, лекций и музеев, выставок, хочу рисовать. Ездить на мотоцикле, а может быть продать мотоцикл и купить аэроплан резиновый, летать…»
«Придется все же получить срок и уехать. Ведь не один же я буду с судимостью в СССР. Живут же люди и будут жить. Так перевоспитал меня БАМ. Так исправил мои мысли. Сделал преступника. Я сейчас уже преступник теоретически. Потихоньку сижу себе среди путеармейцев. Готовлю себя и свыкаюсь с будущим… А может быть шлепнусь?»
Из дневника Ивана Чистякова, командира взвода вооруженной охраны БАМа
«Сегодня воскресенье и у меня вечерняя смена в качестве старшего дежурного надзирателя. Обычно это тихое спокойное дежурство. Но сегодня необычный день. Сегодня завершается чемпионат мира по футболу, в далеком городе Мехико сходятся в борьбе за кубок сборные ФРГ и Аргентины. <…> Масла в огонь страстей болельщиков подливает и форвард аргентинской сборной Диего Марадона. Несколько дней назад Аргентина обыграла Великобританию, и в той игре Марадона забил гол рукой. Судья не заметил ошибки и гол засчитал.
В Мехико ровно полдень, а в Берлине уже вечер. Мы расположились в телевизионной комнате втроем. № 7 занял место в кресле посередине. Справа на стуле сидит англичанин Босуорт, он начал смену в качестве надзирателя в блоке. Слева от заключенного № 7 сижу я. Я старший смены и должен контролировать просмотр телепередач заключенными. Если бы кто-то посмотрел со стороны, то принял бы нас, вероятно, за обыкновенных футбольных болельщиков».
Источник: Дилетант
Источники
- Киселев-Громов Николай «С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого назначения»
- Виноградов И. М. «Из записок надзирателя Бутырской тюрьмы»
- Дневник охранника ГУЛАГа
- Выдержки из «Дневника надзирателя Шпандау»
- Фото лида: vault8. pro
- Фото анонса: wwii. space
