Думки

Зам командующего Сил Специальных операций: теперь наша задача – подготовить народ к войне

Published 1 Грудня 2016

АТО могло бы продолжаться пару недель, если бы в апреле 2014-го у нас существовали свои «зеленые человечки». Засада, налет, штурм, освобождение заложников, диверсия, и другие мероприятия в интересах защиты госбезопасности – все это компетенция Сил специальных операций. На первых порах спецназовцев использовали как «скорую помощь», затыкая дыры на передовой, и, бывало, сепаратисты с перепугу принимали их за натовских солдат.

В нынешнем виде ССО — это элитный род войск, чья деятельность регламентируется Законом о силах специальных операций ВСУ, принятым летом текущего года. Этот Закон определяет правовой статус военного спецназа и засекречивает сведения о личном составе и гражданах, которые сотрудничают с ССО.

Он разрешает украинским военным вести боевые действия в тылу врага, внедряться в террористические организации, выполнять на территории гибридного агрессора те же функции, которые брали на себя путинские «вежливые», отодвигавшие жителей Донбасса за поребрик. Вооружение и численность ССО составляют государственную тайну. А вот то, что эта ветвь ВСУ является наиболее современной и строится по стандартам НАТО – не секрет. Подписывая профильный Закон, Президент Украины отмечал, что наши западные партнеры уделяют первоочередное внимание военному спецназу.

Полковник Сергей Кривонос – один из создателей ССО. С октября 2014-го он занимал должность начальника управления специальных операций Генерального штаба, а теперь является первым замом командующего Сил специальных операций. Информация, которую можно найти о Кривоносе, многогранна. Спецназу под его руководством удалось отстоять стратегический плацдарм в Краматорском аэропорту. Его называют скандалистом, но он авторитет среди спецназовцев. Волонтеры из «Повернись живым» рассказывают, что Кривонос не берет взяток и не замазан в контрабанде, до сих пор не нажил личного автомобиля и собственной квартиры, и только потому не генерал, что не выносит паркетных жополизов.

За его плечами успешные операции в «Л-ДНР». В интервью изданию «ОРД» первый зам командующего Сил специальных операций Сергей Кривонос рассказал о том, как готовят профессиональных диверсантов и чего не хватает украинскому спецназу, поделился мыслями о кремлевском плане «Шатун» и возможных изменениях на фронте.

– На днях открывается новый центр подготовки бойцов ССО. Как готовят украинских Рэмбо?

– Наше отличие в системной подготовке и алгоритме выполнения задач. Бойца обучают как работе в составе команды, так и самостоятельной. Ключевое – думать, принимать нестандартные решения. Но на Рэмбо наши бойцы не похожи. Они жилистые, выносливые, целеустремленные и хладнокровные.

Принцип подготовки: каждый день в процессе тренировки доходишь до черты «не могу», и после этого нужно переступить через это ощущение и продвинуться дальше. Число желающих большое, но до финала доходит каждый 6-ой.

У меня 2 правила: 1 — жизнь солдата бесценна, и 2 – нельзя жалеть солдата, его нужно беспощадно тренировать. Больше пота = меньше крови. Ты пожалеешь солдата, враг – нет. В любых условиях задача бойца ССО не только выполнить задачу, но и вернуться живым.

Возможности человека не безграничны, но, если научиться правильно спать и правильно питаться, можно их увеличить. Использование знаний восточной медицины Су Джок позволяет расширить потенциал организма.

– Эти знания вы использовали, защищая Краматорский аэропорт в 2014-м? Какими были 47 суток в блокаде?

– Для меня это была проверка всего, чему научился сам, и чему научил людей. Нас было 186, и я в том числе (тогда нач. штаба ВДВ). Мы выдержали, и у нас не было убитых, был 1 раненый и трое контуженых — благодаря правильной организации боевых действий в районе аэропорта. 19 дней без воды, без электричества 45 дней. Ели сухую кашу, и красную рыбу, – смеется, — тюльку в томатном соусе… На третий день она уже не лезла в горло. Потом ребята из 25-й бригады своими руками сделали тандыр и научились печь хлебные лепешки на огне.

Добывали воду из того, что не пригодно для питья. Пили из пожарных водоемов. Вода там, как тосол – вонючая, с привкусом керосина. Спал я утром 1,5 часа и столько ж вечером. Этого достаточно. Но бывало и что 4 суток не удавалось поспать…

Извиняется, выходит покурить и возвращается.

– А без никотина не можете?

– Когда не на работе – могу. Но в отпуске не был с 2012 года.

– А как в Краматорске обходились без табака?

-Когда табак закончился, собрали все бычки, распотрошили и посушили, потом крутили самокрутки. Пару раз нам сбросили сигареты. Помню дату — 26 июня — когда все запасы минометных мин иссякли, нам сбросили груз на грузовых парашютах, и он упал на блокпост сепаратистов. Мины и сигареты пришлось отбивать с боем.

Мы не ждали удара, собирая данные разведки, наносили удары на опережение, т.е. это была активная оборона.

– И в обороне Донецкого аэропорта участвовал спецназ, который теперь является частью ССО. Третий полк кировоградского армейского спецназа доблестно защищал. Была надежда у донетчан, что устоит ДАП… Почему Донецкий аэропорт пал?

– Успешной оборона ДАП была, пока ею командовал Александр Трепак – Герой Украины Редут. Ему пришлось покинуть аэропорт после ранения, 3-й полк спецназа был выбит потихоньку ранениями, а потом…? Я бы не хотел говорить о том, где я не был.

– Все-таки – почему вас ненавидят СМИ «ЛНР» и «ДНР»?

– Задачи на территориях, контролируемых «Л-ДНР», выполняем… Обвинили в геноциде русского народа (хотя я дома, как и с вами, говорю на русском, а с мамой на украинском). Главное правило разведчика — быть невидимым, и на той территории это правило работает. Поэтому единственный пример, который я могу озвучить (только потому, что о нем уже написал Бутусов) – это уничтожение 16 бойцами спецназа 26 июня 2014 года 80-ти боевиков под Первомайском. Командир группы Дан Колесник… Это была его группа, Дан мой воспитанник… Другие операции – для мемуаров.

– Боеспособность нынешнего противника, как оцениваете?

– С армейской юности мне говорили, что важно уважать противника и правильно оценивать его подготовку. И я против высмеивания «ЛНР» и «ДНР» — там достаточно людей, хорошо подготовленных, причем — службой в ВСУ Украины.

Но по духу мы значительно сильнее. Та поддержка, которую получаем 2,5 года, не была напрасной. Неопределенное положение на фронте многих разочаровывает. Есть среди украинских воинов люди, готовые идти на Москву… Но пока что актуальнее худой мир, я считаю.

– Мы не достаточно накачали мускулы?

– Вопрос в другом: если мы начнем наступление, не дадим ли мы козырь России, не развяжем ли руки Путину?

Конфликт разрешится в нашу пользу, когда уйдут русские войска. А они уйдут, когда будет соблюден баланс между политическими и военными условиями. Худой мир позволяет развить нашу армию. Мы сейчас сильнее, чем в начале войны, но надо подготовить резерв. Он уже есть — люди с боевым опытом: побывавшие в 1,2,3-ей волнах мобилизации, это бесценные кадры. А теперь задача: подготовить народ к войне.

– А это как?

– Тут для нас интересен пример эстонского Кайтселийта. Там резервисты — это почти вся страна, 30 минут – и каждый на своем месте. Это то, что может лишить Россию всяких шансов — когда агрессор будет понимать, что в каждом селе есть по 30-50 человек, которые способны стрелять русским солдатам в спину каждый день, и ставить мины. Опыт Афганистана и Ирака показывает, что с партизанской войной не способна справиться ни одна армия мира.

– Нас ожидает новый виток эскалации войны?

– 50 на 50. Зависит от производных, которые сложатся в единое уравнение. А мы в этом уравнении знаем не все иксы и игреки. Поведение Путина зависит от реакции мирового сообщества. И пока не произошла инаугурация Трампа, есть варианты. РФ проводит активную политику на отмену санкций, огромные средства брошены на работу с лидерами стран-членов НАТО в ЕС.

– Победа Трампа разрушила украинские надежды. Политологи говорят, что пока между Путиным и Трампом будет длиться банкетно-конфетный период, нам не поздоровится. Оставят нас наедине с агрессором, как думаете?

– Очень хорошо, что выиграл Трамп – вот что я думаю. Так проходят иллюзии и наступает отрезвление. Мы не маленькая страна, мы страна с огромной историей, и неплохим экономическим потенциалом, пора уже принимать решения, не надеясь ни на деда, ни на соседа. Мы сможем защитить себя от агрессора только в том случае, если будем рассчитывать на себя. Вопрос в желании защищаться, в желании противостоять агрессии. Путину нужна молниеносная и малокровная победа. А «победоносный марш» в Украине уже провалился в августе 2014 года (такого сопротивление, которое мы оказали, никто не ожидал).

– То есть, блицкриг Путина в Украине невозможен?

– Он может рассчитывать только на Пиррову победу. Только на «победу» очень большой кровью. А у Путина выборы в 2018 году. И если отсюда в РФ пойдут тысячи солдатских гробов, повторится Чечня…

Россию пока поддерживают те страны, которые уверены, что конфликт решится раньше, чем докатится до них. А нас поддерживают страны, которые понимают, что они следующие. Если линия фронта подвинется к западу Украины, тогда и Италия может поменять позицию.

– Сейчас пугают тем, что Путин может решиться атаковать Мариуполь, или устроить провокацию в Приднестровье. Может?

– Любой вариант реалистичен. Вопрос лишь в его политической и человеческой цене. Как бы не бравировали россияне, но в экономике у них не все хорошо, как и в их армии. Иначе не проводили б бешеную политику по ускоренному переводу срочников на контрактников и отправке на Донбасс. Это то, что сейчас у них происходит. По законодательству они срочников не имеют права направлять, а контрактникам нежелательно заходить в Донбасс во 2-й и 3-й раз. Потому что глаза есть: разочаровываются, не понимают — для чего это нужно. Лозунгов даже нет, ибо официально россиян там нет, и погибших военных хоронят не как героев.

Но в определенных моментах я понимаю, что все эти вбросы о планах Путина и поддержке, которую он имеет — это часть информационно- психологической войны против нас. Пытаются посеять нерешительность в наши души. Чем больше сомнений в своих силах у нас, тем сильнее позиции Путина. А позиция наша должна быть одна: борьба за каждый сантиметр украинской земли.

– Что нам мешает побеждать? Иногда говорят, что внутренний враг. Вы его ощущаете?

– Два врага у Украины внутри – большая прослойка людей, которые до сих пор еще у власти, хотя участвовали в развале Украины и распродаже украинской армии… Сотни и тысячи танков и самолетов распродали, а сейчас кричат, что патриоты. Расформировывая части, зарабатывали миллиарды, продавали технику, как на базаре…

– Вы сейчас говорите о генералитете?

– Решения о развале украинской армии принимались предыдущими лидерами. И не только Янукович, Президенты Ющенко и Кучма тоже этим занимались. Под лозунгом: «Мы не можем содержать армию». При президенте Ющенко и премьере Тимошенко десантники и спецназовцы за свои деньги покупали форму – тогда я был командиром полка спецназа и прекрасно помню, как мы на свои деньги совершали прыжки, закупали топливо. И помню, как в годы правления Кучмы 14 месяцев была задолженность по зарплате.

Второй враг Украины – равнодушие. Как украинец из центра Украины я бы тоже мог бы сказать, что Крым и Донбасс меня не волнуют. Но когда началась оккупация Крыма, я сказал себе, что не может один человек решать судьбу 45 миллионного народа.

– Почему мы не проводим специальные операции на территории страны агрессора? Украинские ССО могут выкрасть кого-то из любимчиков Путина и заставить их дрожать от страха?

– Ответ под грифом секретности, – смеется, – Если я вам сознаюсь в каких-то операциях, нас обвинят в том, что мы нарушаем Минские договоренности, пытаемся развязать войну на чужой территории. А если скажу, что мы ничего не делали, обвинят в бездеятельности.

– Как оцениваете качество сил спецопераций РФ?

– Квалифицированно подготовленные специалисты. Это они первыми пришли в Славянск и Крым. «Красиво» использовали как свой потенциал, так и внутреннее недовольство. И они могут пойти дальше, будут использовать потенциал недовольства в Киеве. Такой потенциал есть во всех городах.

-А российские диверсионные группы — работают в Украине?

– Они и во времена Майдана работали. Готовить сценарий уничтожения Украины россияне начали после первого Майдана. Это длительная стратегическая операция, которая предполагала уничтожение ВСУ и игру на разных чувствах народа.

– Они могли и в расстрелах на Майдане участвовать?

– Могли. Но лучше задавать этот вопрос ГПУ, которая ведет расследование. А я скажу только: возможно.

– Какова актуальная обстановка в АТО и ближайшие вызовы?

– Есть прощупывание слабых мест в украинской обороне. А агрессия может начаться в том случае, если они смогут расшатать ситуацию внутри страны. Слабость власти и нерешительность в провокационных ситуациях станет сигналом к попытке наступления.

– Как вы думаете, армия могла бы участвовать в подавлении народа, который (по незнанию, скажем) будет использоваться адептами Кремля против украинской власти в рамках плана «Шатун»? Или наоборот — выступить против Президента на стороне бунтующего народа?

– Армия — это неотъемлемая часть народа. И во время прежнего Майдана была попытка использовать армию для подавления протестов. Но тогда ничего не получилось, не получится и сейчас. Народ кормит и поит армию, народ – это тысячи волонтеров… Так что это бредовая идея: повернуть армию против народа.

– Но многие военные очень жестко критикуют власть. Известно, что в других странах силы спецопераций свергали режимы. У нас возможен военный переворот…?

– Критиковать легко, а попробовать возглавить процесс и взять на себя всю ответственность сложно. Объективно все украинские Президенты вместе взятые не сделали для украинской армии столько, сколько было сделано Порошенко, и в данной ситуации Президент проводит политику на то, чтобы армия становилась мощнее.

При этом есть экстремистски настроенные группировки, которые будут провоцировать расшатывание ситуации, желая достичь политических и экономических дивидендов. Но я думаю, что люди, прошедшие горнило войны, не допустят нестабильности.

– Вы прошли горнило, но вас называют резким оппонентом Виктора Муженко…

– Я не умею лицемерить в глаза, и это воспринимается как скандальность. Но конфликтов с начальником Генштаба у меня нет. Есть рабочие моменты. НГШ плотно курирует развитие учебного центра и здорово помогает в решении проблем, которые возникают при любом строительстве.

– А вот еще один слух о вас: вы — друг Юлии Тимошенко, и можете помочь ей прийти к власти неконституционным путем. Что на это скажете?

– Я не играю в политику и могу еще раз повторить, что военный переворот в Украине считаю невозможным. Суть не в том, чтобы взять власть, а в том, чтобы ее удержать. Военные не идиоты — втягиваться в мертворожденные проекты не будут. У нас хватает проблем на фронте.

– Чему нам стоит поучиться у американцев?

– Не только мы учимся у американцев, но и они у нас учатся. Опыт ведения войны с РФ для США бесценен, и поэтому они заинтересованы в сотрудничестве. Любую информацию жадно всасывают…

У меня вызывает уважение их системность подготовки – у американцев четкая система ковки специалистов и патриотов. И система соцзащиты. Страна знает, что солдат отдаст жизнь за нее, а солдат знает, что страна его вытянет из любой ситуации, любыми возможными и невозможными затратами. Жизнь солдата дороже всего. Каждый раненый знает, что он будет окружен заботой и миллионом социальных льгот, а семьи погибших не чувствуют себя ненужными государству. Соцпакет вызывает восхищение.

Но и мы можем чем-то удивить американцев.

– Чем?

– Они бывают в ступоре от того, как мы при уровне нашего обеспечения в 2014-2015 годах выполняли серьезные задачи при минимальном обеспечении. Американцы привыкли работать в условиях технического доминирования и не могут понят, как – не имея технических возможностей россиян — мы справлялись с ними.

-Какова роль летального оружия, которое нам не дал Обама? Насколько это критично?

– Винтовка тоже летальное оружие, но перевооружение на новые винтовки ход войны не изменит. А противотанковые комплексы «Джавелин», армейская авиация, «Стингеры» — позволили бы нам увереннее себя чувствовать. А также средства радиотехнической разведки и радиоэлектронной борьбы. Потому что современная война — это не только спецназ, это ПВО, РЭП и РЭР.

– Чего еще не хватает Силам СО?

– Сейчас нам не хватает только времени…

Четкое и правильное решение о создании сил спецопераций было принято в сентябре 2014 — указ Президента, предполагавший объединить отдельные части ССО. Кому-то может нравиться Петр Порошенко, а кому-то нет, но за то, что он лоббирует наше развитие, я снимаю перед ним головной убор. Только 3 политика в свое время поняли значение ССО и вложили в этот род войск значительные средства и свое личное лобби – Черчилль, Кеннеди, Рейган. И единственный из пяти украинских Президентов, кто понял, вложил средства в наш центр подготовки бойцов, лично курирует развитие ССО – это Порошенко.

– Какой вам хотелось бы видеть армию независимой Украины в перспективе ближайших 10 – 20 лет? Может, малая, но высокопрофессиональная?

– Позиция одного из генералов, который целенаправленно разваливал нашу армию: «Большая армия не нужна, достаточно 2-3 десятка батальонов». Но опыт нынешней войны показал, что даже 5-6 суперготовых бригад не закроют фронт в 600 км. длины.

Я вижу нашу армию оснащенной современным оружием и технологиями. В которой служат глубоко мотивированные патриоты, получающие от государства денежное вознаграждение, позволяющее не чувствовать себя нищими, как это было предыдущие 20 лет. Армия, службой в которой можно гордиться. Которой горды украинские граждане.

– Сейчас популярна идея отрезать Донбасс, есть законопроект «О временно оккупированных территориях», которым предполагается полностью изолировать, обнести стеной откушенные территории. Вы как к этой идее относитесь?

– Мне хотелось бы рассказать о той поддержке, которую нам оказывают жители Донецкой и Луганской областей на оккупированной территории… Это подвиг человеческого духа. Но мы не можем подставлять этих людей.

Я категорически противник «отрезания», потому что мы потеряем не только те территории, но и доверие народа к армии и правительству. Мы – украинцы – одна семья, один организм. Будем считать, что Донбасс — это больная рука, отрезав которую, станем не полноценными. Лечить Донбасс, а не ампутировать – вот за что я. И Крым, где я пять лет прослужил, для меня не чужой. А для Путина это хорошая идея – если мы согласимся отрезать, вместо того, чтобы защищать каждую пядь украинской земли.

Крайние формы украинского национализма я не люблю точно так же, как и русский шовинизм. Когда мне приходилось слышать, что настоящая Украина — это та, что до Збруча, я отвечал, что мой двоюродный дед был учителем композиторов Майбород, певица Раиса Кириченко – из соседней села, байкар Глибов из наших мест, а в 6 км от моих предков на моей Полтавщине родился Лысенко…

– То есть, это не вина людей на Донбассе, что к ним пришел Путин?

– Это результат длительно проводимой информационно-психологической операции со стороны РФ, и результат просчетов прежних правительств. В Донбассе погибли мои солдаты, там много людей, которые поверили мне, и потому Донбасс стал моей второй родиной. Когда я приезжаю на день освобождения Краматорска, ко мне подходят незнакомые люди со словами «Спасибо». И я понимаю, что поступаю правильно.

– Еще какую-то гибридную «республику» типа «ЛНР» и «ДНР» на теле нашей Державы могут устроить?

– Это мечта Путина. 15% симпатии населения достаточно для уверенности оккупантов. И поэтому Россия продолжит использовать славянский коэффициент и историческое прошлое. Но я уверен, что для Украины эта война освободительная. К тому же не мы ее начали. Это дает уверенность, что мы вернем Донбасс и Крым в полном объеме, вернем в лоно Украины.

– А когда вы осознали себя украинским патриотом? Вы же родились и выросли в СССР?

– В 1993 году. Тогда была ситуация, что я ехал в одном поезде с военнослужащим российской армии и их великорусский шовинизм выплескивался из вагона. Настолько стало противно, что я поймал себя на мысли: «Як добре, що я українець, а не москаль».