Юристам разрешено насиловать граждан. Служителей Фемиды безуспешно судят за групповуху

В отделении милиции города Дзержинского плакала светловолосая женщина средних лет. В ее руках были деньги. Много денег. Она совала их в руки застывшей, как мумия, девчонки и причитала: «Возьми деньги, войди в мое положение, у меня двое детей, и обоих посадят… прости их! Да я их, дураков, сама убью за это!» Девушка выпрямилась: «Простить? А я как же? Они меня избили, изнасиловали!». Этот драматический диалог прервал неожиданно появившийся милиционер. Обращаясь к заплаканной матери, он жестко сказал: «Что вы здесь делаете? Уходите немедленно!»

Она ушла. И, судя по всему, нашла, куда пристроить эти самые деньги… Вскоре изнасилованной Татьяне Некрасовой отказали в возбуждении уголовного дела, а ее саму из жертвы превратили… в «проститутку, пострадавшую на производстве».

Действия военных следователей Люберецкого гарнизона признали незаконными семь судов разных инстанций. Но, видимо, следствию и прокуратуре суд не указ.

«Все по согласию»

16 октября прошлого года в подмосковном Дзержинском нетрезвые военнослужащие, братья Дмитрий и Андрей Борзовы, и трое гражданских — Андреев, Макеев и Демин — изнасиловали 22-летнюю студентку Таню Некрасову (все данные жертвы изменены. — Авт.). При этом ее били кулаками и ногами по голове, телу, отобрали мобильник. Все это происходило в одном из гаражей Дзержинской ТЭЦ в течение нескольких часов, ночью.

Около 5 утра Тане удалось сбежать. Возле гаража она наткнулась на охранника и попросила вызвать милицию. Все пятеро были задержаны быстро подъехавшим нарядом и помещены в камеру временного содержания Дзержинского городского отдела милиции. Татьяна опознала всех пятерых, написала заявление, после чего ее, как и положено, направили в местную больницу на медосвидетельствование. Два обследования подтвердили: на теле Некрасовой имеются как телесные повреждения, так и «следы полового контакта». Врачи даже посчитали, что пострадавшую необходимо госпитализировать.

Милиция же, проведя проверку по делу, обнаружила, что братья Борзовы — военнослужащие. Поэтому дело передали в следственный отдел по Люберецкому гарнизону, руководит которым подполковник юстиции Уланов. По закону предварительное следствие должен был проводить этот самый отдел. А для этого необходимо сначала возбудить уголовное дело.

Изнасилование — это преступление, по которому органы следствия обязаны сначала возбудить дело и уже в его рамках провести следственные действия. А уже потом решить, прекратить его или передать в суд. Но Уланов почему-то дело возбуждать не стал, а отдал своему заму — старшему следователю майору юстиции Подковкину — распоряжение провести… новую проверку, которую, напомним, по горячим следам уже проводила милиция.

Подковкин не увидел необходимости в возбуждении дела. В основу решения об отказе, которое он принял 25 октября, легла версия подозреваемых о том, что изнасилования не было, девица «сама дала», и вообще она проститутка.

Опрошенные братья и их друзья объяснили следователю, что в ночь на 16 октября они решили воспользоваться услугами «ночной бабочки», для чего Дмитрий Борзов поехал в Раменское, где за 6 тысяч рублей договорился с Некрасовой об оказании сексуальных услуг. И они поехали в Дзержинский.

Борзов пояснил, что Некрасова уже была пьяна, а на ее теле имелись свежие гематомы. Девушка ему якобы пожаловалась, что ее избил сутенер. И не было никакого насилия. «Отсюда и наличие спермы», — объяснил Борзов результаты медосвидетельствования Некрасовой. А травмы головы, по его утверждениям, она нанесла себе сама: будучи под хмельком, безо всякой причины вдруг стала бить себя пивной бутылкой по голове. Компанию это возмутило, и они «выгнали девушку из гаража за плохое поведение».

Саму Некрасову следователь не допрашивал. Он вообще ее в глаза не видел. А съездить в училище, где она училась, узнать у ее сокурсниц, занимается ли девушка проституцией, водятся ли у нее деньги, есть ли дорогие вещи — всем этим следователь, судя по всему, не стал себя утруждать. Как, впрочем, и беседой с милиционерами того города, где училась Таня, — они, как правило, жриц любви знают наперечет. Милиционеров, к которым попала Таня сразу после изнасилования, Подковкин тоже ни о чем не спрашивал. Не сделал он запрос телефонному оператору, по распечатке которого можно было бы определить, когда украденным мобильником пользовались в последний раз. Не исследована одежда жертвы и предполагаемых насильников.

Девушка обжаловала действия следователя в суде. Но дело так и не возбудили.

Осмотревший Татьяну врач отметил, что у нее обнаружены «единичные сперматозоиды», закрытая черепно-мозговая травма, множественные ушибы и ссадины головы, туловища, конечностей. «Все эти повреждения могли быть получены в срок «1—4 дня до момента обнаружения», но также «не исключена возможность их возникновения в период с 15 на 16 октября». То есть именно в день, когда Таню изнасиловали.

Следователь Подковкин, цитируя заключение эксперта в постановлении об отказе в возбуждении дела, почему-то «забывает» последнюю фразу. И получается, что травмы Некрасова получила от одного до четырех дней назад.

Также там цитируется «пояснение» начальника отдела судебно-биологической экспертизы 111-го Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны Гусарова, что «наличие единичных сперматозоидов», обнаруженных в мазках Некрасовой, говорят о том, что «половое сношение могло произойти в период с 13 по 15 октября» или еще раньше.

Это заявление военного медика выглядит по меньшей мере странным. Дело в том, что сперматозоиды во влагалище живут примерно 3 часа. У Некрасовой с момента изнасилования до осмотра прошло часов пять. И то, что они все же обнаружены, говорит о том, что половой контакт состоялся недавно, а не сутки-пятеро назад.

Ничего не бойся

А теперь, пожалуй, пора познакомиться с самой Татьяной. Росла она в тихом провинциальном городке, и ее представления о жизни, как выяснилось, сильно отличаются от взглядов «прожженных» горожан. Что, наверное, и сыграло свою роль в происшествии. Крупная, статная, длинноволосая шатенка, о которых принято говорить «кровь с молоком», оказалась на деле довольно застенчивой.

— Таня, как ты вообще оказалась в этой компании?

— Я возвращалась от подруги — была в гостях в Жуковском. Остановилась машина, там сидели двое парней. Один — в военной форме, второй — за рулем, в гражданской одежде. Тот, что в форме, предложил познакомиться, сказал, что его зовут Дима. А второй, мол, его водитель. Предложил посидеть, кофе выпить. Ребята внешне нормальные, я согласилась. У меня не было парня, мне хотелось с кем-нибудь познакомиться…

Приехали в Дзержинский. Дима сказал, что нужно заскочить в гараж: «Я здесь поговорю — парни машину разбили, и мы поедем в другое место. Пойдем со мной, ничего не бойся». Вошли в гараж, там вроде подвал. Он спустился, и меня позвал: «Иди сюда, не бойся!»

Я спустилась. Потом пришел тот полненький, которого он водителем называл, еще ребята пришли, принесли водку. Я сказала, что пить не буду — мне завтра на занятия. Они: «Да успокойся ты, жвачку пожуешь, никакого перегара не будет. Да и времени еще мало». Я отказывалась, а они уговаривали: «Тебе что, западло?»Пришлось выпить. А Дима — тот сразу полстакана хватил, потом хамить начал и ко мне приставать. Полненький тот схватил меня за волосы, другой стал бить сапогами. Порвали кофту, раздели. Угрожали, говорили, что могут убить. Дима бил меня сапогами. Потом насиловали впятером и снова били.

— Как тебе удалось сбежать?

— Они уже изрядно напились, и один — вроде это был брат Димы — в какой-то момент мне сказал: «Уходи, а то они тебя могут закопать». Он открыл дверь, я выбежала босиком, вещи в руках. Была в куртке, а под ней — разорванный бюстгальтер. И наткнулась на охранника. Он меня в свою бытовку забрал, и я слышала, как Дима кричал: «Зачем ты ее отпустил, она же в милицию побежит!»

Милиция приехала быстро. В отделении я была несколько часов, там ко мне подошла женщина с деньгами, просила не заявлять об изнасиловании.

— Таня, еще в документах милицейской проверки есть твои показания, что ты занималась проституцией. Это правда?

— Это неправда! Эти следователи и маме моей написали, что я этим зарабатывала! Как я теперь ей в глаза посмотрю?

Опять блондинка

Только часам к 10 утра ее поместили в Дзержинскую городскую больницу. Весь день с ней сидел сотрудник милиции, следил, чтобы никто к Некрасовой не приходил. Покидая пост, милиционер предупредил вахтеров, чтобы к ней никого не пускали. Однако на следующий день к ней снова пришла та самая белокурая женщина. И — снова с деньгами и уговорами.

— Она мне говорила: «Машину купишь!» Я отказалась.

На следующий день к Тане приехал дядя из Калуги, которому она звонила один раз, еще из милиции. Он рассказал племяннице, что ему кто-то звонил и угрожал. И Таня всерьез испугалась расправы. 18 октября она сбежала из больницы.

Тогда судьбою девушки озаботились родственники. Устроили Таню в другую больницу, нашли человека, который согласился представлять ее интересы. Этим человеком стал бывший военный судья Геннадий Трыкин. С доверенностью тот пришел в Люберецкую гарнизонную прокуратуру, но там этот документ не признали. Сказали: раз нет дела, значит, нет ни потерпевшей, ни ее представителя. И вообще ему заявили, что если Некрасовой необходима защита, ей предоставят адвоката, которого посчитают нужным.

Тогда Геннадий Трыкин обратился в Люберецкий военный суд, требуя признать его представителем Татьяны Некрасовой как человека, подавшего заявление в прокуратуру. Суд вынес постановление в пользу Трыкина, но следствие и прокуратура стояли на своем — отказать.

Стоит упомянуть о том, как проходили эти разбирательства в суде. Казалось, что конца и края отложенным заседаниям не будет. То прокурор Люберецкого гарнизона Шугуров сам не мог явиться в суд, то заявлял, что материалы проверки не могут доставить из-за большой занятости прокурорских работников…

Но Трыкин не отступался. И его стараниями суды семь раз признавали действия следственных работников незаконными. На органы военного следствия и прокуратуру это не произвело никакого впечатления. Своих подчиненных поддержал и прокурор Московского военного округа генерал Вертухин, когда жалобщики дошли до суда вышестоящего, окружного, уровня.

Тогда Трыкин подал заявление в Следственный комитет при Прокуратуре РФ — чтобы разбирательством занялась прокуратура, не входящая в состав МВО. Но ровно через неделю его жалоба оказалась… снова в прокуратуре МВО.

Как коллега коллеге

Положение с возбуждением уголовных дел об изнасилованиях в России сейчас просто катастрофическое. Не секрет, что такие дела следователи не любят и число отказов в их возбуждении растет год от года. Если в 1997 году возбуждалось хотя бы каждое второе дело об изнасиловании, в 2003 году — только каждое четвертое.

Обычно следователи стараются склонить жертву к отказу от своего заявления, когда предвидят недоказуемость эпизодов преступления. Или если жертва путается, не помнит деталей случившегося, не может сообщить четкие приметы нападавшего, колеблется в отношении своего желания привлечь насильника к уголовной ответственности. Перспектива есть только у тех потерпевших, в чьем желании идти до конца следователь может быть уверен. Потому что в случае отказа от заявления ему будет обеспечен нагоняй от руководства. За то, что… возбудил уголовное дело.

У правоохранителей даже сложилась определенная «преемственность» в обработке жертв изнасилований. Сначала постараются уговорить в дежурке милиции не писать заявление. Если не выйдет — подключатся следователи. Лучше сразу отказать в возбуждении дела, чем позже его прекращать.

Случай Тани Некрасовой в плане доведения до суда как раз перспективен: она категорически отрицает факт занятия проституцией, готова идти до конца. И старт у дела был неплохой: милиция приняла заявление, провела опознание насильников, взяла их показания.

А вот следствие делает все, чтобы заволокитить дело.

В чем причина? Можно только предполагать. Во-первых, не нужно забывать о таинственной блондинке, предлагающей деньги за то, чтобы ее сыновья не сели на скамью подсудимых.

А во-вторых, как оказалось, братья Борзовы и сотрудники прокуратуры… коллеги. Дмитрий Борзов — лейтенант юстиции, служит в одной из подмосковных в/ч. Андрей Борзов — курсант прокурорско-следственного факультета Военного университета Минобороны.

Одна мысль о том, что насильники вытворяли с Некрасовой, вызывает омерзение. Как и то, что люди, стоящие на страже закона, сами так запросто снимают проституток — ведь в этом они признались. Как и какие законы будет защищать такой прокурор или следователь?

Елена Павлова, «Московский комсомолец»