20 ЛЕТ НА ЗОНЕ: ПРИЗНАНИЯ “ОТКИНУВШЕГОСЯ” ЗЭКА

Когда-то мы жили на соседних улицах, вместе играли в футбол. Потом наши пути разошлись, я уехал в другой город. Иногда, интересуясь судьбами тех, с кем провел детство и юность, пытался узнать, где находится Игорь. Но все эти годы на мой вопрос был один ответ: “В тюрьме…”. Нет, иногда он выходил на свободу, однажды ему удалось задержаться на свободе почти целый год. Но чаще перерывы между сроками не превышали 5-6 месяцев, а однажды он “загремел” на нары практически через пару недель после освобождения. Последний срок он получил за разбой. Отбывал его в зоне в зоне строгого режима. И вот сегодня он опять на свободе.Игорю по паспорту, которого он почти никогда не успевал получить за время пребывания на свободе, почти сорок пять. Выглядит он на все шестьдесят. Черный, беззубый, весь в наколках. Вид у него настоящего матерого зека. Впрочем, так оно и есть. Почти вся сознательная жизнь прошла за решеткой. Его трудно представить в нормальной, цивильной одежде. Даже сейчас, когда он сидит передо мной в новеньком спортивном костюме, зековское прет из него, как шило из мешка. То ввернет какую то хитро закрученную фразу, которую не понять без блатного жаргона, то закурит, прикрывая папиросу согнутой ладонью, словно от воображаемого ветра, то глянет так, что становится не по себе. При желании Игорь мог бы сделать видную “блатную карьеру”. На зоне он всегда был в “авторитете”, это я слышал не только от него. При последней отсидке его даже хотели назначить “смотрящим” на зоне. Должность по прежним временам весьма почетная и уважаемая. Было уже негласное добро авторитетов. Но Игорь в последний момент отказался.

— А зачем? — говорит он, хитровато щурясь. — Чтоб от забот челюсть сводило? Все, что можно иметь в зоне, исполняя должность смотрящего, я и так имел. Зачем суетиться… Да и кем управлять. В зоне ведь сейчас нет нормальных людей, так, всякая шелупонь…

По мнению Игоря, интеллектуальный уровень лиц, которые сейчас отбывают сроки, крайне низок. Прошли те времена, когда в зоне можно было почитать то, чего не было на воле. И не потому, что здесь настолько ужесточились внутренние распорядки, просто нет желающих. Времена грамотных, “идейных” зеков, если не прошли окончательно, то почти на излете. И причиной тому товарно-денежные отношения, которые сделали то, что не смогли сделать ни годы правления усатого пахана, ни годы социализма с их идиотской установкой на перевоспитания трудом. Читай – бесплатным трудом…

Деньги и в зоне деньги

Раньше, когда Игорь только начинал мотать свои сроки, деньги в зоне имели значение только, как материал годный на подкуп администрации, на поддержания духа тех, кто находился в “отрицаловке”, как бумажки, которые можно обменять на чай, водку и сигареты. Все отношения строились на строгих внутренних правилах, нарушение которых каралось исключительно смертью. Сейчас же и на зоне все измеряется деньгами. Все, начиная от кипятильника для заваривания “чифиря” до досрочного освобождения, надо приобретать за деньги. Если бы Игорю сказали в годы его первых отсидок, что свой последний срок он будет отбывать, тесно сотрудничая с администрацией лагеря, не миновать бы тому “пики” в бок.

Понимаешь, — говорит Игорь, — когда я только начинал, в лагере были какие-то принципы, некий идейный стержень, на котором все держалось. Твое правильное поведение создавало тебе авторитет на долгие годы, тебя уважали, тебя за это ценили. А сейчас ты можешь годами не выходить из ШИЗО, ты можешь быть яростным отказником и хранителем блатных традиций, — этого никто не оценит. Потому что некому ценить. Все, что было “лучшего” в зоне по уму, по силе духа, по силе характера, уже давно ушло в политику, бизнес. Произошло то, что происходит со сливками, когда их выливают в чай. Весь жир собрался на поверхности. А все, что на дне, оно просто не имеет силы подняться…

— Так что, зоне — конец? — спрашиваю я. — А как же множество исследований, книг, статей по поводу профессионализации преступности, по формированию ее костяка? Неужели, неправда?

Игорь смеется, машет рукой.

Разумеется, фуфло… В том виде, как мы ее знали, зоне пришел конец. Зона — это временное пристанище для серьезных людей, и потому и отношение к ней соответственное.

Рыночные отношения в условиях зоны

Раньше деньги на зону приходили в основном через “богатых”, попавших за решетку, и через чисто “лагерные” каналы для поддержания блатных порядков. Сейчас фактически все, что поступает в зону, приходит через полуофициальные каналы. Как и прежде, в лагерь иногда попадают не бедные люди, хотя, конечно, гораздо реже, чем раньше. Часть денег “выдаивают” из них, часть зарабатывают путем вышибания долгов. К примеру, Игорь создал себе “бригаду” из спортсменов, которые только тем и занимались, что помогали “кредиторам” вышибать долги из должников.

Часть “выбитых” средств уходило на подкуп администрации, часть оседала в кармане Игоря и его “пацанов”.

— Раньше не отдать долг — значит обречь себя на “опускание”. Сейчас это в порядке вещей. Вот и приходится создавать своеобразный лагерный рэкет. И они хотели, чтобы я был смотрящим за этим быдлом? — Игорь усмехается. — Нет уж. Нет, должников надо “ставить на ножи”. А если нет желающих этим заниматься, то пусть оно идет так, как идет…

Кстати, об администрации Игорь, как ни странно, отзывается хорошо…

“Красная” зона

Последним местом отсидки Игоря была “красная” зона. То есть зона, где основные правила игры устанавливает администрация. По мнению Игоря, это хорошо. Поскольку в его зоне за пять лет трижды поменяли смотрящего. И не потому что они, смотрящие, не могли справиться с обязанностями, а потому что стаду нужен пастух, а не высший судья. Пасти стадо лучше получается у администрации.

Игорь сжимает кулаки:

– Как можно управлять людьми, которые не выполняют элементарных “законов”? Дошло до того, что “смотрящим” в зоне стал “первоходок”, человек, впервые попавший в зону. Может быть, ему понятнее психология тех, кем он управляет. Старому зеку труднее сохранить самообладание, глядя, как идет прахом дело, которому ты отдал столько лет жизни…

Кстати, Игорь уверяет меня, что на деньги, которые он отдавал администрации, были приобретены для осужденных телевизоры, поменяна мебель, закупили кровати для заключенных. Деньги оформляли, как “спонсорскую” помощь, сейчас это разрешено.

На питание заключенных сегодня выделяется 4 рубля в сутки. По международным меркам должно быть не менее 10 долларов. Так что до международных норм мы пока недотягиваем. Слушая это, Игорь смеется. По его мнению, в зоне есть все, что необходимо для полноценного питания. И большинство зеков это понимают. Недаром, зеки называют время отсидки “командировкой”. На мой взгляд, командировкой у нас всегда называли некое необременительное путешествие, возможность повидать новые края, познакомиться с новыми людьми.

Может быть, для некоторых из них это действительно командировка, недаром кто-то после освобождения стремится скорее назад. Но не все. Есть и те, кто мечтает освободиться не только побыстрей, но и забыть зону – напрочь и навсегда. Речь о “петухах”, об “опущенных”…

“Петушиный” отряд

Там, где Игорь отбывал свой последний срок, “петухи” численностью в 70 человек были объединены в отдельный отряд. Это должники, “опущенные” и те, чье пребывание по какой-либо другой причине среди “нормальных” зеков нежелательно (например, зек патологически грязен, никогда не моется). “Петухи” выполняют самую грязную работу, чистят канализацию, убирают мусор. По словам Игоря, пользоваться половыми услугами “петухов” тоже не очень приветствуется. За слишком активное пристрастие к “мужской” дырке можно тоже попасть в “опущенные”. Среди 70 человек такие услуги оказывали всего лишь человек пять, но тоже за деньги, небольшие для воли – от 60 до 100 рублей, но вполне приличные для лагеря. На вопрос — “приходилось ли Игорю пользоваться такими услугами”, мой собеседник зло усмехнулся.

Не забывай, я отмотал на зоне почти двадцать лет… Так что всякое бывало. Но в последние годы у меня была жена. Не официальная, знакомая по переписке. Вот она и приезжала. О…, — Игорь оживляется, — это лучшие мои воспоминания.

Женщина – это почти тоже самое, что и свобода…

Женщина и зона — тема отдельного разговора. Если мужчины где-то и любят женщин трепетно и искренне, то только на зоне. Любовь за решеткой достигает идеальных, платонических вершин, где совсем нет грязи, похабщины, нет даже секса, того, о чем мечтают в других мужских коллективах, лишенных женской ласки. Но все это куда-то девается, как только бывший заключенный приобретает свободу. По эту сторону проволоки, в нем просыпается все то, что было задавлено в местах лишения – грязь, похабщина, сексуальная распущенность. Но внутри лагеря этого нет. Тому, кто грязно отзывается о женщине, может грозить суровое наказание. Женщина – это тепло, свет, доброта. И все это есть в письмах, которые заключенные пишут своим знакомым по переписке. Женщина, не привыкшая к таким изъявлениям чувств, теряет ощущение реальности, бросает свои дела и мчится туда, где ждет ее такой чистый, нежный возлюбленный. Кстати, сейчас женщине, приехавшей на свидание к своему мужчине, мужу, брату, необходимо платить за проживание в комнате для свиданий. Стоимость предоставляемых услуг от 65 рублей в сутки. Но что такое эти жалкие гроши в сравнении с тем, зачем она приехала – за мгновениями вечной, верной любви…

Но вот кончается срок, ее возлюбленный выходит на свободу, и вместо прежнего рыцаря любви женщина получает. некое его подобие, мужчину, у которого очень своеобразное восприятие действительности, отсутствует желание работать и масса прочих недостатков. Именно поэтому большинство браков, заключаемых в результате любовной переписки, заканчивается крахом. Лагерная любовь не выдерживает столкновения с действительностью. Игорь это испытал на себе.

Жалкие потуги: амнистия

По мнению моего собеседника, никакая амнистия своей цели не достигнет. Впрочем, никакой цели она и не преследует и вызвана только тем, что у государства нет средств на содержание сотен тысяч заключенных. Вот и затеяли игру в справедливость. 90 процентов освободившихся через полгода снова займут свое место на лагерных нарах. Впрочем, они этого и не скрывают, говорят, что хорошо погуляют и вернуться, просят не занимать их место.

Игорь же обратно не собирается. По его мнению, все самое интересное сейчас происходит на воле. Но он также понимает, что одного его желания мало. Есть опыт, привычки, другие черты характера, которые могут сыграть с ним злую шутку. Как говорят на Руси, от тюрьмы и сумы, не зарекайся.

Кирилл ЗАСЛОНОВ. Криминальный курьер