Кто на Канары, а мы на нары…
Наши корреспонденты отмотали срок во Владимирском централе. За 3 тысячи рублей каждый желающий может провести один день в тюрьме. И испытать на себе все сопутствующие прелести: получить пинка от вертухая, похлебать баланды, понюхать параши, посидеть вволю в настоящей камере и немножко потосковать о свободе.
Взгляд москвича
Автобус в тюрьму ходит по субботам. Ранним утром на остановке сидел одутловатый продрогший бомж и равнодушно смотрел на собиравшийся народ.
– Вы в тюрьму, товарищ? – спросила хрупкая стриженая девчонка бомжа.
Бомж вздрогнул и замахал руками:
– Типун тебе на язык, дочка! – воскликнул он, схватил свои пакеты и скрылся в сумраке.
– Мы в тюрьму! – приветливо закричали прилично одетые парни с баночками джин-тоника в руках.
Потом подошла влюбленная парочка. Наверное, молодожены. Они не прекращали целоваться, даже поднимаясь по ступенькам автобуса. Из темноты выскочили, игриво держась за руки, две веселые блондинки. Судя по их помятому виду, они прибыли прямо с танцпола ночного клуба. Пахнуло смесью нежного парфюма и перегара. Мужская часть заметно оживилась:
– И вы с нами на нары? А какие у вас клички?
Так начиналась необыкновенная экскурсия в знаменитую, воспетую в песнях Владимирскую тюрьму. Одна московская турфирма месяц назад предложила экстремальный вояж для любителей острых ощущений. За 3 тысячи рублей каждый желающий мог провести один день в тюрьме и испытать на себе все сопутствующие прелести: получить пинка от вертухая, похлебать баланды, понюхать параши, посидеть вволю в настоящей камере и немножко потосковать о свободе. Кому же взбредет в голову, отвалив среднюю учительскую зарплату, посвятить законный выходной изучению суровых реалий пенитенциарной системы на собственной шкуре? Оказалось, что все туристические места на нарах уже забронированы до Нового года. Экстремальный тур пользуется бешеным успехом у молодых бизнесменов, служащих банков, нефтяных компаний, инвестиционных фондов и даже компьютерных хакеров! В первую экскурсию весь автобус был засажен хакерами, которые, не зная в лицо друг друга, списались по Интернету и дружно отправились по этапу. Этот промысел, конечно, предполагает близкое знакомство с парашей. Но чтоб вот так – добровольно? А один небольшой банк даже заказал проведение отчетной конференции прямо на нарах! Костяк нашей группы составляли сотрудники известной моско
вской аудиторской компании. Многие с женами. Они не совсем понимали, куда едут, и веселились как дети: всю дорогу пели песни и пили водку.
Из князей в грязи
Наша экскурсия начиналась вполне благополучно. Напыщенный швейцар в ливрее с легким поклоном отворил золоченую интуристовскую дверь гостиницы «Владимир». В банкетном зале ресторана нас ждал, сверкая хрусталем, свадебный стол. Шеф аудиторов, как ему и полагается, сел на место жениха и невесты. По обе руки его восседали заместители, потом заместители заместителей. На краешке притулился младший бухгалтер – худенький смешливый паренек. Он искренне смеялся над каждой шуткой шефа, как будто тот был Петросян, и все время тянулся через стол, чтобы соприкоснуться с шефским фужером. Но не успевал.
Коротко стриженная девушка совсем не пила и не ела. Она пристально вглядывалась в лица сидящих и что-то торопливо записывала под столом в свой оранжевый блокнотик. Ее конспиративность легко объяснить. Накануне по одному из федеральных каналов прошел сюжет о Владимирском централе, в котором, помимо прочего, упоминалось о том, что такие экскурсии приносят немалый доход тюремщикам. Начальство Федеральной службы исполнения наказаний за это беспардонное вранье наложило большое вето на посещение тюрьмы репортерами. Хотя, как нам потом пояснили в турфирме, определенный процент от выручки за путевки все же направляется на счет заведения.
– Журналистка! – смекнули мы и для маскировки демонстративно махнули по фужеру водки. А блокнотов у нас отродясь не было. Только на обратном пути мы выяснили, что коротко стриженная работает на один гламурный женский журнал.
Нашу идиллию прервал свирепый крик:
– Закончить прием пищи! Ну-ка построились у меня в одну шеренгу!
Все оглянулись. В дверях стоял небольшой злобный человек в камуфляже. В руках он держал стопку новеньких полосатых тюремных роб. В таком наряде обычно водят на расстрел. Нас заставили сдать все ценные вещи: щвейцарские часы, сережки с бриллиантами, карманные компьютеры, золотые паркеры, браслеты и запонки. Снегирев, пыхтя, снял единственное свое украшение – обручальное кольцо. Мешкову снимать вообще было нечего. С шутками и под заливистый смех блондинок мы стали напяливать на себя безразмерное обмундирование.
С этими справками нас выпустили на свободу. В Москве по такой, конечно, не пропишут да и на работу не примут. Зато можно повесить на стеночку.
– Владимир Николаевич, а вам идет! – восхищенно глядя на шефа, откуда-то снизу вынырнул младший бухгалтер. И тут же осознав сомнительность комплимента, скрылся в полосатой массе.
В это утро владимирцы могли наблюдать странную картину: швейцар с выпученными от удивления глазами, одной рукой придерживая дверь, другой отдавал честь узникам в полосатых робах, колонной выходившим из гостиницы. Хотя руки у узников были за спиной, они весело смеялись и скрывались в недрах автозака. Зеваки негромко переговаривались:
– Что, уже начались массовые аресты?
– Да нет, это иностранные зеки по обмену приехали. Не в тюрьме же их держать!
– Кино снимают, не видите?
И нас повезли в тюрьму.
Тюремные будни
– Руки за спину! Выходи по одному! – От грубого окрика побежали мурашки. В запястья впились ледяные наручники. Конвоир накинул на голову грязный мешок и поволок из автозака. Захлебывалась в лае овчарка. Было отчетливо слышно, как совсем рядом клацают ее зубы.
Парализованное страхом тело впихнули в дверной проем. Под ногами оказались ступеньки, но это никого не интересовало – грубые руки тащили тебя без остановки в душное тепло, где даже через суконный мешок пахло загаженной парашей. Все как в кино про зону.
В первые заезды охранники отдыхающих галантно за ручку провожали в камеры, извинялись за дурной запах и вынужденное насилие над личностью. Но по просьбам самих экскурсантов тур постепенно совершенствовался. Сначала ввели наручники, потом вонючий мешок на голову. А вот с овчаркой пришлось основательно поработать. Бедная собака при виде странных пьяных полосатых чудовищ скулила и пряталась за галифе проводника. Ее пришлось специально натаскивать на сувенирную форму туристов. А потом ничего – вошла во вкус. Теперь ее просто не оттянешь от нашего брата.
Потом был шмон. Хотя контакта с реальными заключенными в программе не было, искали в самых укромных уголках наших перепуганных тел. Пронести и передать в тюрьму маляву, наркотик или водку практически невозможно.
После снятия отпечатков пальцев нас по одному грубо заталкивали в камеру. В нос шибанул такой запашище, что на глаза сразу навернулись непрошеные слезы. Источником зловония служила классическая параша в углу камеры. Хотя в турфирме заверяли, что перед каждым заездом камера проходит санобработку, ощущение было такое, что чистили ее еще при Александре III.
Еще недавно веселые и жизнерадостные туристы влетали в камеру, направляемые тычками вертухаев, в ином настроении: подавленные, испуганные и недовольные.
– Во, блин, свинство, какое! – бормотал возмущенно топ-менеджер аудиторской компании, поправляя свои золотые очки черными от дактилоскопии руками. Хозяйственное мыло под ледяной водой не брало типографскую краску.
Последним в камеру втолкнули шефа. На нарах оставалось лишь одно место. Как вы догадались – возле самой параши. Он некоторое время выжидательно смотрел на подчиненных. Те опустили очи долу. А младший бухгалтер стал что-то высматривать в зарешеченное окошко. Прокашлявшись, шеф занял свое место.
– А у нас медовый месяц! – нарушил тишину молодожен. – Я думал, нам отдельную камеру предоставят…
Та самая «душистая» камера, в которой мы сидели.
– И шампанского принесут!
– И в постельку уложат!
– Пока мы тут сидим, наших девчонок обыскивает какой-нибудь прапорщик. Интересно, а их до трусов раздевают или как? – задался вопросом топ-менеджер. – Зачем я только свою жену взял?
Молодожен схватился за голову. Остальные недобро засмеялись.
Дверь содрогнулась от ударов дубинки.
– А ну заткнулись там! Счас самый веселый в карцер отправится! – раздалось снаружи.
– А что, это не карцер? – в ужасе прошептал младший бухгалтер. Но ему никто не ответил.
Так прошел час или два – сказать было трудно. «Ролексы» и «Сейки» остались в прошлом. Они тикали в гостиничном сейфе. Пиво объединилось с водкой и рвалось на волю. Невыносимо хотелось по-маленькому. Казалось, вот оно – очко. Но корпоративная этика не позволяла справлять нужду в присутственном месте. На нас, к счастью, правила не распространялись. Некоторое время аудиторы с завистью прислушивались к журчанию наших струй. Потом младший бухгалтер махнул рукой и решительно двинулся к параше. Тут же образовалась очередь. Последним удовлетворил свое долготерпение шеф. Делал он это солидно и основательно. Коллеги стыдливо отвернулись.
– Вернусь, Толяну башку откручу! – зло сплевывая на бетонный пол, пообещал шеф. – Всех подбил, а сам не поехал. Козел!
Потом была прогулка в малюсеньком – с кухню в «хрущевке» – тюремном дворике. Сверху через решетку над нами посмеивались автоматчики.
– Тихо! – воскликнул жених. – Я слышу женские голоса!
И в самом деле за стеной в соседнем садке прогуливались наши девчонки.
– Лариса! – закричал жених и несколько раз подпрыгнул. – Что они с тобой сделали!
– Я здесь! – раздалось из-за стены.
– Разговорчики! – осадил влюбленных охранник.
Это сладкое слово – «свобода»!
Ах! Если бы вы видели, как посветлели лица «заключенных», когда они оказались по эту сторону колючей проволоки. Редкие туристы так непосредственно и искренне радуются окончанию тура.
– С освобождением! – поздравляли мы друг друга, трясли руки и хлопали по плечам. Молодожены тут же бросились в жаркие объятия. Им пришлось пережить не самые приятные минуты свежего брака. В долгом и страстном поцелуе застыли и две клубные блондинки. Тюрьма их настолько сблизила, что всю обратную дорогу они не разжимали объятий. Шеф услужливо подносил «Ронсон» к казенной беломорине младшего бухгалтера. Надо ли говорить, что в автобусе по пути в Москву по рукам ходили бутылки с «Мартелем» и «Столичной». Братанию не было конца. Водитель автобуса даже грозился высадить нас на посту ГАИ и требовал деньги на работы по отмыванию кресел, залитых вином.
Но в понедельник шеф аудиторской компании снова станет Владимиром Николаевичем, младший бухгалтер будет опять ходить по стеночке, коротко стриженная журналистка сядет за статью в модный глянцевый журнал, а мы напишем этот материал.
МНЕНИЯ
ЗА: Такие посадки необходимы!
Александр Мешков:
– Каждый, кто здесь побывал, задумается, прежде чем убить старушку или ограбить свой народ. Только в России существует нелепый культ тюремной романтики. Молодые пацаны играют в «Бригаду», гнут пальцы и считают это круто. Я с удовольствием посадил бы на денек сюда своего сына и еще тех, кто недоволен жизнью, чтобы оценили радость существования на свободе и почувствовали себя счастливыми.
ПРОТИВ: Пляска на костях
Юрий Снегирев:
– В стране, где треть населения отбывала или отбывает наказание в местах не столь отдаленных, такая экскурсия попахивает обыкновенным цинизмом. Сидеть в тюрьме – это большое горе и для случайно оказавшегося здесь, и для рецидивиста. А тут из слез делают балаган. Богатенькие дяди и тети со смешками примеряют вериги мучеников. Что может быть противнее?
Александр Мешков, Юрий Снегирев, фото Владислава Кудрявцева
Взгляд киевлянина
Корреспондент «Фокуса» присоединился к туру в российский город Владимир и на время стал «особо опасным преступником».
Внешне централ мало изменился с тех пор, как его построили по указу императрицы Екатерины II. Длинное двухэтажное здание напоминает скорее провинциальную больницу, чем самое известное в России пенитенциарное учреждение. Но стоит миновать проходную — и перед тобой внушительные тюремные корпуса. На окнах — прочные «дореволюционные» решётки. Лишь дубовые двери со временем заменили на металлические.
Вояж в подарок
Увидеть эту экзотику теперь может всякий, у кого есть 2999 руб. и желание их потратить на что-нибудь эдакое. Всего-то и забот: за день до выезда во Владимир следует поехать в Москву и оплатить тур. Собственно, это и есть главное, что отличает нынешний централ от прежнего, в который никто не стремился попасть, тем более за свой счёт.
Едут во Владимир не только искушённые любители острых ощущений. Нескольким моим попутчикам подарили вояж в тюрьму их изобретательные товарищи. Туроператоры принимают немало и коллективных заказов: совместная отсидка, как видно, неплохо сплачивает коллектив. Случаются и клиенты со странными прихотями: к примеру, один московский банк пожелал провести выездную конференцию прямо в тюремной столовой. Несмотря на то, что учреждение не скупилось на деньги, ему отказали. Всё же тюрьма действующая, и превращать её в балаган — как-то неэтично.
К слову, из 12 человек, купивших поездку во Владимирский централ, половина — «гражданки». Пара ребят из Питера, несколько москвичей, ну и я, киевлянин.
—Скажите, — обращается к нашему провожатому одна из путешественниц, — а «маляву» кому-нибудь из зэков можно будет передать?
И я подумал, что некоторые из «туристок» хорошо подготовились…
Автобус-«автозак»
Представление с элементами тюремной экзотики начинается ещё в гостинице. Просят полностью опустошить карманы и снять с себя все украшения. Это добро запирают в сейф до «освобождения». Закамуфлированный до бровей сотрудник тюрьмы бросает нам стопку полосатых роб смертников: «Одевайтесь!»
В новых нарядах мы выглядим забавно. У одного из-под полосатой шапчонки выбивается длинный «хайр», другого законопослушного гражданина выдаёт «обезображенное интеллектом» лицо. Дамы — в мешковатых зэковских робах, но накрашенные и причёсанные — выглядят совершенно неописуемо. Смотрим друг на друга и не можем удержаться от смеха.
Выходим из отеля. Вернее, нас выводят под конвоем. Выстраиваемся перед «автозаком» (специальная машина для перевозки осуждённых) — первый инструктаж:
—Услышите свою фамилию — называйте имя, отчество, год рождения! — говорит с пасмурным выражением лица офицер внутренних войск России.
Гуськом — в тюремный автобус. В нём несколько одиночных отсеков и один на 7-8 заключённых. Вместо окон — узкие прорези. Мы смотрим сквозь них по очереди: как оно там, на воле? По инерции продолжаем шутить, но на душе становится неспокойно. Двери снаружи захлопнули, а с нашей стороны нет ни ручки, ни замочной скважины…
Попали под замес!
Во Владимирский централ прибыли скоро — как выяснилось, расположен он в черте города. В автобусную брешь видны циклопические ворота и выбеленная стена.
Въезжаем…
—Ну, всё, попали под замес… — цедит один из моих «подельников».
Из «автозака» опять выскакиваем по команде — уже на территории тюрьмы. Лай овчарок, строй ментов, команда «руки за спину!». Жуть.
В тюремном коридоре нам «приказывают» повернуться лицом к стене. Вслед за этим — очередная перекличка и долгожданный развод по «хатам». Женщин ведут в одну камеру, мужчин — в другую. Благо, не к настоящим заключённым. Как сострил кто-то из тюремщиков, к ним можно попасть и бесплатно — «ежели натворишь делов»…
Уже с первой минуты в камере едва можно вытерпеть зловоние. Смердит не только от легендарной параши. Разит от стен, потолка, лавок и даже толстых металлических дверей. Позже мне объяснили, что на блатном жаргоне это называется «запахом Ильича». Очевидно, подразумевается запах мавзолейной мумии.
Усевшись на лавки (шконки), оглядываемся по сторонам. Сквозь маленькое зарешеченное окошко виднеется лишь фрагмент тюремного дворика — несколько арестантов как раз убирают снег. Я смотрю в окно дольше всех — профессиональное любопытство! И тут же получаю прозвище Смотрящий. Длинноволосого юношу остряки-сокамерники прозывают МакЛаудом, а того парня, что перед выездом в централ синей шариковой ручкой вывел на пальцах «ПЕТЯ», именуют Петюней.
Небо в клеточку
Увлекшись сочинением «погонял», мы опять развеселились и потеряли бдительность. Нам тут же напомнили о том, в каком месте мы находимся, — ударом в дверь и довольно крепким устным внушением. Дескать, шуметь нельзя, режимное учреждение. Нам ещё повезло. Девушки озорничали активнее и на окрики охраны не реагировали. Пришлось надсмотрщику отворить камеру, выбрать среди «арестанток» самую буйную и закрыть её в одиночке.
В камере просидели около часа. Затем нас вывели на прогулку. По сути — просто перевели в такую же «хату». Радость в ней одна: вместо потолка — решётка. Можно поглядеть на небо. Рассказывают, что прогулки настоящих преступников проходят во внутреннем дворике централа с зарешёченным небесно-голубым потолком. Есть мнение, что именно отсюда и пошло выражение «небо в клеточку».
Наконец, последний пункт экскурсии. Нас конвоируют в помещение, где столуются служащие учреждения. Еда, как и предвиделось, оказалось скверной. Чего ещё ждать, если на питание тут расходуется в день от 5 до 10 руб. (т.е. не больше 2 грн.) на человека? Теперь понятно, почему в тюрьму водят платные экскурсии…
Среди поваров есть и арестанты. Один из них — крепкий парняга — увидев нас, сделал брови домиком. Должно быть, давно не встречал обычных людей. Неудивительно: сейчас Владимирский централ — тюрьма для опасных преступников. Тут убийцы, насильники, те, кто повторно совершил преступления в тюрьмах и колониях. Среди них — 13 осуждённых пожизненно.
День в тюрьме минул быстро. Проходя КП, долго подыскиваем слова для прощания с контролёрами. И не находим их. ФОКУС
Самые знаменитые заключённые учреждения ОД-1/ст.2
Особое место в истории тюрьмы занимают «номерные» узники. Вот некоторые из них: Константин Орджоникидзе — брат известного наркома, Евгения Аллилуева — невестка Сталина.
По окончании Великой Отечественной в централ попали высшие офицеры фашистской армии. Среди них Вейдлинг — последний комендант Берлина, генерал-фельдмаршал Шернер — главнокомандующий группой армий «Центр», Раттенхубер — начальник личной охраны Гитлера.
В военные и послевоенные годы в централе побывали певица Лидия Русланова, актриса Зоя Фёдорова и генерал‑майор Василий Сталин, арестованный вскоре после смерти отца.
В 1950‑1970 гг. — писатели-диссиденты Владимир Буковский, Юлий Даниэль, Леонид Бородин, политзаключённые Кирило Осьмак, Левко Лукьяненко, Михайло Сорока, Натан Щаранский, Анатолий Марченко.
Отбывал здесь срок и американский лётчик-шпион Гарри Пауэрс, угодивший в централ с высоты в 21 километр.
Ну и, разумеется, сидели в централе известные воры в законе. Среди них — известный в узких кругах Саша Север, в честь которого покойный Михаил Круг написал свою песню «Владимирский централ».
Вехи истории
Централ был построен на знаменитом Владимирском тракте — дороге страданий, ведущей из Москвы в Сибирь — и стал наиболее крупным пересыльным пунктом, расположенным рядом со столицей.
Николай I утвердил «Положение о Владимирской арестантской роте» и полвека спустя, в 1906 г., решили преобразовать централ во «Временную каторжную тюрьму».
С середины тридцатых годов с ужесточением карательной политики государства он превратился в особую тюрьму НКВД, а в сороковых годах перешёл в ведомство Госбезопасности СССР.
Перед Московской Олимпиадой заведение перепрофилировали: вместо политзаключённых туда свозили уголовников. Вскоре в централе оказалась почти вся криминальная элита бывшего СССР — 26 воров в законе! Наступили беспокойные времена. А всё же сбежать никто так и не смог.
Александр Мешков, Юрий Снегирев, Комсомольская правда
Евгений Сафонов, ФОКУС
