Константин Усов: «СИЗО — это бизнес, где торгуют свободой»

Фильм канала ТВі «Лукьяновка. Тюрьма №1» о жизни Лукьяновского следственного изолятора вызвал грандиозный скандал в украинской власти. Мы попросили дать комментарии самого автора фильма Константина Усова.

Проведены парламентские слушания, президент Янукович дал поручение Генеральной прокуратуре разобраться в ситуации. На период проверки отстранен от исполнения обязанностей начальник СИЗО. А пока прокуратура еще не заявила о результатах проверки, руководство пенитенциарной службы спешит с заявлениями, что якобы 90% приведенных в фильме фактов не подтвердилось и якобы в фильме использован фотомонтаж. Мы попросили дать комментарии самого автора фильма Константина Усова.

— Сохранилась ли у вас связь с Лукьяновским СИЗО после выхода фильма?

— Связь сохранилась. Люди благодарят за правду и жалуются на ситуацию. Сейчас мне начали звонить заключенные из изоляторов не только Лукьяновки, но и других городов — Одессы, Донецка, Кривого Рога. Недавно позвонили из СИЗО Енакиево — говорят, звоним вам с родины президента.

— Как вам пришла идея провести расследование в СИЗО?

— Единственная причина, по которой мы всерьез заинтересовались Лукьяновкой, это то, что скатерти в камерах, продемонстрированные во время визита европейских наблюдателей к Юлии Тимошенко или Юрию Луценко, были слишком белыми, а чайный сервиз был как новенький. На всех провластных телеканалах демонстрировалось одно и то же видео, которое вызывало мысль: неплохо они там сидят, мы здесь так даже и не живем. При этом все попытки проникнуть внутрь, запросы, предложения, просьбы отклонялись. Я решил изучить, как реально обстоят дела.

—Как тебе удалось поговорить с более чем двумя десятками заключенных в СИЗО?

— Нет никакой сложности в том, чтобы позвонить заключенному, представиться и сказать, что ты хотел бы общаться.

— Когда я общался с людьми, которые находятся в СИЗО, сложилось впечатление, что говорить по телефону там нелегко, регулярно проводятся обыски, проверки, ведь официально использование мобильной связи в СИЗО исключено.

— По предварительному заключению подследственному гарантирован 8-часовый сон. Это значит, что приблизительно с 10 вечера до шести утра вероятность появления надзирателя в камере очень мала. Именно в это время тюрьма оживает по-настоящему и обретает голос. Именно в это время все родственники связываются с заключенными. Именно в это время мы общались с ними. Это действительно сложно: в то время, когда камера общается, дежурный стоит у глазка и смотрит, нет ли за дверью представителя администрации учреждения. Заключенные научились мгновенно разбирать телефоны, отсоединять батареи, сим-карты и прятать в определенные места, называемые «нычки». Сотрудники СИЗО в свою очередь охотятся за этими «нычками» путем внедрения в камеру своих агентов, которые докладывают, где заключенные прячут свои телефоны.

—Из фильма понятно, что есть группа сотрудников, которые поставляют туда телефоны, группа, которая их изымает. Это такой бизнес?

— Представьте себе четыре с половиной тысячи человек, которым крайне нужна связь, и они готовы за это платить. Это большой бизнес. Из того, что нам рассказали заключенные, которые провели там от 30 до 2000 дней, в СИЗО тебе могут доставить все, что угодно: алкоголь, наркотики, телефоны, любые излишества. Хочешь сервиз из богемского стекла, и ты его получишь. Хочешь собаку? Ты получишь собаку, и за определенную сумму тебе разрешат ее держать в камере. Женщины, собаки, сервиз — это скорее исключение. Вопрос только в деньгах. Такой режим следственного изолятора распространяется на большую его часть. В «екатерининском» корпусе, где сидит Луценко, действуют другие правила. Там нет ни телефонов, ни других предметов. Более того, камеры этих людей не могут открывать обычные сотрудники. Это делает только старший офицерский состав и только по записи. Комната, из которой ведется видеонаблюдение за камерой, ограничена для посещения. Туда может прийти исключительно старший уполномоченный, дежурный и тоже только по записи.

— Там тоже такие же жуткие условия, как показано в фильме?

— Камера, в которой сидела 456 дней Юлия Тимошенко, очень похожа на ту небольшую, что мы показывали, для четырех человек.

— Ее не показывали ни Карпачевой, туда не водят журналистов.

— Дело в том, что экскурсий как таковых там не бывает. Журналистов туда никогда не пускают. А вот в случае с Карпачевой вступают в силу другие нормы закона. Она имеет право беспрепятственного посещения всех учреждений пенитенциарной службы в любое время дня и ночи. С тех пор как в Лукьяновку стали садить персон, представляющих предыдущую власть, надзирающие прокуроры за СИЗО назначались только после личного собеседования с Пшонкой и Кузьминым. СИЗО — часть большой жестокой машины по зарабатыванию денег. Правоохранительные органы трясут коммерсантов. Торговля свободой — это очень выгодное дело. Чтобы бизнес шел, СИЗО должно быть таким, каким мы его показали.

— Какие-то негативные последствия для твоих авторов, для тех, кто снимал, были?

— Все ребята были готовы «ехать» в подвал, «в яму», как называют они карцер. Мы неоднократно моделировали поведение администрации СИЗО после выхода фильма в эфир. Знали, что будет. Мы же делали все, чтобы их не опознали. Изменены голоса, закрыты лица. Все только ради одного: мы жертвовали наглядностью, чтобы спасти здоровье и, возможно, жизнь. Но знаю, что нескольких человек нашли. Я узнал об этом через 10 минут. Я позвонил человеку из окружения начальника тюремной службы страны и сказал, что мне известно о том, что вы их вычислили, и порекомендовал принимать только законные меры. Могу точно сказать, что никого не били, ни у кого не забирали теплую одежду, никого не пересадили в камеру к неизлечимо больным. То есть не сделали ничего того, что они привыкли делать. По одной простой причине: впервые за 20 лет они вынуждены хотя бы приблизительно следовать закону. Потому что их темные камеры теперь освещены светом общественного внимания. Они скованы по рукам и ногам.

— Кроме отстранения и.о. начальника СИЗО, кто-то еще к служебной ответственности привлечен?

— Я хотел бы сказать, что нельзя недооценивать отстранение исполняющего обязанности начальника СИЗО. На первый взгляд, это вроде бы ритуальные действия, поиск крайнего. Но это неправда. Евгений Домбровский как бы вечный заместитель. Он пережил стольких начальников, что знает в разы больше и влиянием обладает огромным.

— Вы представляли себе масштабы нарушений, которые происходили в СИЗО?

—В фильме мы показали, что знали. Например, средняя температура зимой в пик расследования в камере составляла 4—5 градусов, потому что в оконах огромные щели, запрещены калориферы, отопления нет, вода ледяная. Мы видели, как они разгибали калориферы, кипятильники лежали на полу, и таким образом они держали температуру. При температуре 40 вентиляция отсутствует, ее нет как таковой. В камере 45—50 человек, окно 60х60, вентиляции ноль. Все эти люди дышат, едят, ходят в туалет. А поскольку они все время пользуются туалетом, постоянно открыт кран. При этом 50 человек ходят в баню раз в неделю. Они все время вынуждены стирать свои вещи. Влажность в камере такая, что от пота и влаги начинает облезать кожа. По кроватям скачут блохи. Если вы выехали в суд в день, когда назначена баня, вы ждете следующей недели. Если суд назначают постоянно в одно время дня недели, то вы не попадете в баню вообще. Причем речь идет о людях, которые еще не осуждены.

— Расскажи о своем общении с прокурорами.

— Меня дважды опрашивал следователь прокуратуры Шевченковского района. Также прокуратура опрашивала всех, кто был героем фильма, ребят, заявлявших о нарушениях, которые с ними происходили. Однако все эти коммуникации прокуратуры сводились не к выяснению того, что там происходит, а к выяснению того, как журналисты получили информацию. Меня спрашивали через кого, как, каким образом, какие телефоны, через каких посредников. У ребят спрашивали, где вы с ним познакомились, как он на вас вышел и т.д.

— А сотрудников СИЗО кто-то отстранял от занимаемой должности?

— По сообщению пенитенциарной службы, восемь человек уволено. О том, что фильм готовится, СИЗО знало за три недели до эфира. И вот тогда очень высокие чины тюремной службы вызвали на беседу родственников одного из очень известных заключенных, с которым я знаком, и пообещали беспрецедентное улучшение условий за информацию о том, кто со мной на связи, кто мне помогает и что у меня есть. Они боялись этого фильма, и, видимо, не зря.

— Как вы теперь будете действовать, у вас есть возможность в нынешних условиях помочь людям?

— Конкретным людям постараюсь помочь, чем смогу. Делать вторую или третью серию и превращать это в реалити-шоу смысла не вижу. Довести ситуацию в Лукьяновке до логического результата искренне хочу. Потому что менять систему в целом может только тот, кто ее возглавляет. Если Лукьяновка изменится, многие могут последовать ее примеру. Возможно, наши коллеги пойдут по нашим следам, займутся пенитенциарными системами, которые расположены на их территории.

— Какие первоочередные мероприятия по изменению контроля за СИЗО и за улучшением условий содержания должны быть приняты?

—Первое. Устранить наиболее опасные проявления, очистить воздух, чтобы не калечили людей. Второе. Известить суды Киева и Киевской области, что СИЗО больше не может принимать заключенных, потому что оно перенаселено. Закон дает такое право. Есть Житомирское СИЗО. Люди не должны чувствовать себя животными. Третье. Учитывая, что страна бедная, не брать взятки за предоставление возможности делать ремонт в камере. Позволить делать ремонт всем. Родственники, матери, сестры, братья помогут. Четвертое. Не переселять заключенных из камер, где они сделали ремонт, и сдавать эти камеры за деньги, как это происходит сейчас. Пятое. Изменить подход к обеспечению постоянной бесперебойной связи между заключенным и адвокатом. В нынешних реалиях заключенный не может вызвать адвоката, кроме как увидеть его в судебном заседании. Выполните эти пять пунктов, и уже станет легче. Для таких решений не нужно тратить миллионы из бюджета.

Автор:Вячеслав Шевчук, «Зеркало недели. Украина» №14