БЕЗЗАКОНИЕ – ЗАКОН ТОРЕЗА

Гражданина Украины Серкова С.В. 11.11.1986 г.р.

обвиняемого в совершении преступлений,

предусмотренных ст.ст. 296 ч.1,

186 ч.2, 186 ч.2, 185 ч.3 УК Украины

(содержится в СИЗО № 5 г.Донецка)

23.06.2004 года в отношении меня было возбуждено уголовное дело № 48-24957 по ч.1 ст.186 УК Украины. 29.06.2004 года я был допрошен в качестве подозреваемого. В ходе допроса я полностью признал свою вину и рассказал об обстоятельствах совершенного мною деяния. В отношении меня была избрана мера пересечения в виде подписки о невыезде. В дальнейшем, до 04.08.2004 года я в органы милиции не вызывался, условий подписки о невыезде не нарушал.

03.08.2004 года я весь световой день, т.е. примерно до 18.00-18.30, провел со своим братом, Калининым Владимиром Федоровичем, которому помогал на работе. Указанный факт могут подтвердить не только сам брат, но и его напарники. Кроме того, моя соседка по подъезду видела, как брат привез меня домой. Переодевшись в чистую одежду (именно в ней я и был задержан) – темно-зеленые брюки и зеленую рубашку, я пошел к магазину № 18. За этим магазином есть несколько лавочек, на которых я и мои друзья иногда встречались и проводили свободное время. Когда я пришел туда, там были моя девушка – Скорик Елена, её сестра Валентина, мой знакомый по имени Андрей. На указанном месте с указанными лицами я находился примерно до 20.30, после чего поехал кататься по городу на мопеде со своей знакомой по имени Анжела. Катались мы с ней долго, примерно до часа ночи. После чего я вернулся домой и лег спать.

Могу добавить, что все изложенное мною выше, в ходе следствия никого не интересовало. Ни один из трёх следователей, проводивших досудебное следствие, не интересовался у меня где, как, и с кем, я провел 03.04.2004 года! Ни один из указанных мною свидетелей не был допрошен.

Вечером 04.08.2004 года, примерно в 16.00-16.30, в квартиру по адресу: г.Торез, ул.50 лет СССР, д.1 кв.11, где я проживаю со своей матерью, позвонил молодой парень, ранее мне не знакомый. После того, как я открыл дверь, вошел он и следом за ним еще один. Звонивший парень выглядел примерно лет на 20, среднего роста, одет он был в темно-синий джинсовый костюм. Второй был старше, лет 35-37, высокого роста, примерно 190 см., заметно косил. Войдя в квартиру, они не представились, но предложили проехать с ними в городской отдел милиции, для выяснения неких обстоятельств. О чем они хотели «поговорить» мне сообщено не было. Я отказался ехать с ними куда-либо, так как матери дома не было, а брату позвонить мне не разрешили. Не смотря на мои слова о том, что я несовершеннолетний и без своих взрослых родственников никуда не поеду, одним из парней на меня были надеты наручники, а второй стал ходить по комнате и переворачивать вещи. Что он искал – мне неизвестно. В результате поисков были изъяты мои кроссовки (меня заставили ехать в тапочках), спортивный костюм белого цвета и светлая майка. Забрав вещи, парни вывели меня из подъезда и посадили в стоявшую рядом милицейскую машину. Никаких протоколов изъятия, обыска не составлялось. Никаких понятых в квартиру не приглашалось.

Примерно в 17.30 меня привезли в Торезский городской отдел милиции и завели в кабинет. Кому принадлежал этот кабинет, я не знаю. Единственное, что я запомнил, это то, что там стоял телевизор. Парни, которые меня привезли в милицию, сообщили, что они сотрудники уголовного розыска и что им известно, что вчера вечером я избил молодую женщину с ребенком. Они предложили мне написать явку с повинной, так как это может спасти меня от тюрьмы. Так как я никого вчера не бил и о случившемся ничего не знал, то отказался писать какие-либо признания. После чего, один из работников милиции вышел из кабинета и привел с собой третьего. Он был невысокого роста, лопоухий, черты лица не славянские, а восточные, возможно азербайджанец.

Втроем, чередуясь, или одновременно, они стали меня избивать. Больше всех меня бил именно последний. Били по голове, но не в лицо, много били в корпус. Били руками, кожаной папкой для бумаг, много били ногами по ногам, особенно когда я падал. Когда побои приостанавливались, меня вновь заставляли признаться в избиении женщины. После снятия отпечатков пальцев, когда я стоял возле стола, молодой оперативник сильнейшим ударом в живот сбил меня с ног, я упал возле сейфа и меня снова стали избивать ногами. В ходе избиения, они неоднократно говорили, что вполне могут и убить меня, и им ничего за это не будет.

Через некоторое время, в кабинет зашел еще один оперативник. После избиений я уже достаточно плохо понимал происходящее, но запомнил, что он был невысокого роста, во всем черном. Он демонстративно достал из кармана презерватив, стал разрывать упаковку и улыбаясь сообщил, что сейчас они все вместе сделают из меня «петуха». Я серьёзно расценивал его угрозу, так как считал, что если они могут избивать меня на протяжении нескольких часов в стенах милиции, то вполне могут сделать со мной всё, что им заблагорассудится.

Потом в кабинет вошел неизвестный мне мужчина. Судя по его одежде и по его поведению, он не был сотрудником милиции. Как мне стало известно в дальнейшем, это был муж избитой женщины. Его сразу предупредили, чтобы он не бил меня в лицо. Но он подошел ко мне и резким ударом в ухо сбил меня с ног. Когда я лежал на полу, он сказал оперативникам, чтобы они меня не выпускали на подписку, иначе на свободе он меня убьёт. Повернувшись ко мне, он сообщил, что приложит все силы, чтобы меня не выпустили, а когда я попаду в тюрьму, организует мне «встречу» и меня сделают «петухом». Как я узнал в дальнейшем, муж потерпевшей является сотрудником одного из исправительных учреждений г.Тореза и поддерживает тесные дружеские связи, как с оперативными сотрудниками, так и со следователями Торезского ГОВД.

Примерно в 21.00 меня отвели в другой кабинет. Хозяин кабинета представился как следователь Жижко С.А. Никаких вопросов по существу он мне задавал, ограничившись лишь моим Ф.И.О., годом рождения, образованием. Он дал подписать мне какой-то бланк, что именно я подписываю – мне не пояснили. Единственное что я запомнил, что бланк был типографский, напечатанный чернилами красного цвета. После этого, следователь стал набирать на компьютере какой-то документ, после чего дал мне его подписать. Что именно я подписываю, я не читал и не понимал. Я неоднократно просил следователя сообщить моим родственникам о том, что я нахожусь в милиции. На мои просьбы, следователь сказал, что если я подпишу все необходимое, то он меня вскоре отпустит домой. Могу добавить, что в ходе допроса у следователя, никакого адвоката у меня не было, никто мне моих прав не объяснял.

После того, как я подписал все бумаги, которые мне дал Жижко С.А., меня в наручниках вывели во двор милиции, как мне было сказано – на опознание. Меня поставили возле стенки, а рядом поставили несколько человек, 4 или 5, я точно не помню. Как минимум двое из них являлись сотрудниками милиции, я видел их в здании раньше. Все они были старше меня, кто-то курил, один из них играл телефоном, кто-то разговаривал со следователем. Никаких понятых я не видел, во всяком случае, следователь никого не представлял как понятого. Жижко С.А. ушел и через некоторое время вернулся с ранее незнакомой мне женщиной. Она держалась за глаз, на лице у неё был большой синяк, она была сильно взволнована и заметно нервничала. Практически сразу она остановилась напротив меня и по требованию следователя указала на меня пальцем. На этом опознание закончилось.

Меня отвели назад в кабинет к Жижко С.А. Вскоре туда пришел пожилой мужчина, по всей видимости врач. Он осмотрел меня, смотрел спину и грудь. Ноги и живот, которые были в кровоподтеках, он не смотрел. Что именно он делал и с какой целью, мне не известно.

Когда на улице было уже совсем темно, меня отвезли в ИВС г.Шахтерска. Я себя очень плохо чувствовал, у меня болело все тело, был жар. Однако мои жалобы и повторные требования позвонить родственникам, следователь вновь проигнорировал.

Мать я впервые увидел 06.08.2004 года, когда меня привезли в суд. Когда я впервые встретился с адвокатом, я точно не помню. Единственное что я с уверенность могу сказать, ни на одном моем допросе он не присутствовал. Я помню, что в начале сентября он уговаривал меня полностью признать вину в совершении всех преступлений, в которых меня обвиняли. Аргументировал он это тем, что факты несерьёзные, что я несовершеннолетний и меня строго наказывать не будут. А если же я начну защищаться, то судья может рассердиться и дать мне максимальный срок от 9 до 10-ти лет.

06.08.2004 года состоялся суд, на котором было рассмотрено представление следователя об избрании в отношении меня меры пресечения в виде ареста. В заседании судья отказал следователю, но продлил срок моего задержания до 10 суток. Аргументировал он это тем, что моя личность якобы недостаточно изучена. Однако, как я указывал выше, еще 29.06.2004 года я был неоднократно допрошен, моя личность была достоверно установлена и в отношении меня уже была избрана мера пресечения, которая мною не нарушалась.

До следующего судебного заседания, т.е. до 13.08.2004 года, ко мне в ИВС несколько раз приходили оперативные сотрудники милиции. Они рассказывали мне о том, что на меня поступило несколько заявлений от потерпевших, что если я признаюсь в хищении телевизора и в грабеже, то ввиду моего несовершеннолетнего возраста мне ничего не будет, а обвинение в избиении женщины с ребенком с меня снимут. Ни следователь, ни адвокат на этих беседах не присутствовали. С учетом того, что после издевательств надо мной и избиений я очень плохо себя чувствовал, я плохо оценивал происходящее и был согласен практически на все, лишь бы быстрее закончились мои мучения. Я им сказал, что подпишу любые показания, только чтобы меня больше не били и выпустили из тюрьмы. Могу добавить, что на протяжении 2-х недель с момента моего избиения, я испытывал невыносимые головные боли и боли в животе. Я мочился кровью, я практически не спал и почти ничего не ел.

13.08.2004 года, буквально за несколько минут до начала судебного заседания, когда я находился в комнате для задержанных, следователь Жижко С.А. привел туда мою мать. Пока мы с ней общались, следователь что то писал, а потом дал это подписать мне и моей матери. Она все время плакала и даже не смотрела на бумаги, которые подписывала. Жижко С.А. объяснил, что этот документ надо обязательно подписать, так как это мне поможет. На мой вопрос «Где адвокат?», мама сказала, что его сейчас в городе нет, что он отдыхает на море. Когда состоялся суд, адвоката там действительно не было, никто не сказал ни слова в мою защиту. Мой брат был признан моим законным представителем лишь 09.09.2004 года, однако к делу он допущен не был. Ни мне, ни моему брату материалы уголовного дела для ознакомления не давались. О том, что это вообще возможно, я узнал уже в ноябре, от своего нового адвоката. В ходе судебного заседания 02.12.2004 года, по ходатайству моего адвоката, мне были предъявлены ордера на участие адвоката Зайковского в моём деле. На указанных ордерах вместо меня мою подпись подделали, что лишний раз свидетельствует о том, что я был лишен адвоката на досудебном следствии.

На основании вышеизложенного, прошу Вас дать правовую оценку действиям должностных лиц Торезского ГОВД, проверить изложенные в настоящем заявлении факты и уведомить меня о принятом Вами решении в установленные законом сроки.

Настоящее заявление составлено моим адвокатом с моих слов. Мною прочитано и подписано лично.